Русский сыщик И. Д. Путилин т. 1
Шрифт:
Но мы не теряли надежды. В Петербурге не так легко найти человека, который к тому же знает Машу в лицо и, быть может, не раз уже скрывался при ее приближении, но что он будет найден, в этом не сомневались ни я, ни Ж.
И наши расчеты оправдались.
Однажды, когда они проходили мимо Доминика, Маша вдруг порывисто сжала руку Ж. и, задыхаясь, сказала:
— Он!
Словно огнем обожгло Ж. Он встрепенулся.
— Где? Вон идет с портфелем?
Ж. потащил ее за указанным
Они перегнали его.
— Нет, — упавшим голосом сказала Маша, — это не он. Есть какое-то сходство. Глаза, нос, но у того была борода; такая заметная!..
Ж., у которого сначала упало сердце, теперь только улыбнулся и сказал Маше:
— Ну, теперь можешь идти домой и меня оставить.
Лицо Маши выразило удивление.
— Не бойся! Я знаю, что говорю. Иди! — сказал ласково Ж.
Маша молча повиновалась.
Ж. засунул руки в карманы и медленно пошел за намеченным господином.
Тот шел в хорошем пальто, в хорошей шляпе, с портфелем под мышкой.
Он шел тихо, низко опустив голову, видимо, не замечая окружающих.
Ж. раза два перегнал его и заглянул ему в лицо.
Это был мужчина лет 36, с усталым, грустным лицом. Глубокая складка лежала между его бровями, служа как бы продолжением красивого, тонкого носа. У него был гладко выбритый подбородок, маленькие баки и короткие усы рыжеватого оттенка.
Ж. следовал за ним неотступно.
Господин дошел до Морской, свернул в нее и, пройдя до Гороховой, скрылся в подъезде страхового общества. Ж. потер от удовольствия руки.
Служит ли он тут, зашел ли по делу страхования, во всяком случае он теперь от него уже не скроется.
Он перешел улицу и подошел к стоящему у дверей швейцару.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он, доставая 20 копеек, — ведь этот господин, с усами и баками, у вас служит?
Швейцар взял монету.
— Господин Синев?
— Да.
— У нас, инспектором.
— Благодарю вас. Большое жалованье?
Швейцар ухмыльнулся.
— Для двоих хватит. Тысячи четыре наберется.
— Как для двоих? — спросил Ж.
— Потому как они недавно женились, — объяснил швейцар.
— А! Благодарю вас! — сказал Ж. и отошел от подъезда, направляясь в портерную.
Там он сел у окошка, спросил пива и стал внимательно следить за всеми выходившими из дверей.
Тогда еще не было адрес-календарей.
В половине пятого Синев вышел из подъезда и пошел по Гороховой.
Ж. уже следовал за ним.
Синев взял извозчика.
Ж. тотчас взял другого и поехал за ним следом.
Они приехали на Серпуховскую улицу, и Синев вошел в подъезд красивого, единственного в то время каменного дома.
— Теперь не уйдешь! — радостно сказал себе
Я выслушал его и задумался: взять по одному, да и то такому неверному указанию Соньки, видимо, состоятельного и интеллигентного господина — поступок довольно рискованный.
Я предложил Ж. как-никак сперва удостовериться, тот ли этот самый, который подкупил Соньку-гусара, и если это он, то найти улики. Потом мы сообща составили план первых действий, я отпустил Ж. и стал ждать результатов.
XV
В тот же вечер Ж., не гримированный, но в старом, изношенном костюме, сидел в портерной того дома, в котором жил Синев.
В то время в Петербурге было портерных столько, сколько теперь аптекарских магазинов.
Ж. сел подле самой стойки и вступил в беседу с приказчиком, спрашивая, не знает ли он, где господа лакея ищут.
— Потому как я по этой должности без малого всю жизнь и теперь без места.
— Нет, милый человек, таких у нас нету, — ответил приказчик.
Ж. удивился.
— Такой огромнейший дом и с парадом, а господ нету!
— Купцы у нас тут живут, контора еще, а из настоящих господ один Синев, Яков Степанович. Так им лакея не нужно.
— Есть?
— Не есть, а не для чего. Сами молодые, год как повенчаны, знакомых никого и со всем у них одна прислуга справляется. Такая шельма! Анюткой звать. У нас завсегда с одним фельдфебелем прохлаждается, когда господ ежели нет.
— А поди никогда ввечеру не сидят? Господское житье я знаю...
— Тут не так, — отвечал словоохотливый приказчик, — промеж ними быдто есть что-то. Анютка сказывала, что иногда ужасно даже! То, говорит, целуются, то плачут. Однова она хотела за окно выброситься, в другой — он чуть не зарезался.
— Что ж это с ним?
Приказчик пожал плечами. Сидевшая в углу с мастеровым какая-то женщина вдруг обернулась.
— Это ты про Синевых? — спросила она приказчика.
Тот кивнул.
— Про их балакаю.
Женщина внезапно оживилась и, поправив на голове платок, заговорила.
— Про этих господ ты у меня спроси. Я у их завсегда белье стираю и всю-то их жизнь — во как знаю! С чего они живут так...
Ж. тотчас поднялся и подошел к прачке. Протянув прачке, а потом мастеровому руку, он сказал:
— Позвольте познакомиться. Прокофий Степанов, по лакейской должности. — И, садясь подле их стола, прибавил: — Очень люблю, когда про господ рассказывают. Дай-ка нам, почтенный, две пары! — приказал он приказчику.
Прачка осталась очень довольна. Когда подали раскрытые бутылки, она и мастеровой чокнулись с Ж., и она тотчас заговорила: