Русско-турецкая война 1686–1700 годов
Шрифт:
Для других союзников по Священной лиге 1688 год поначалу складывался удачно. Австрийцы взяли Белград и ряд других крепостей, венецианцы захватили Морею и Афины. Однако осенью 1688 г. французский король Людовик XIV вторгся в Пфальц — между Габсбургами и Францией началась война за Пфальцское наследство 1688–1697 гг. Это ослабило австрийский натиск на Балканах и заставило императора Леопольда I начать в феврале 1689 г. с Портой мирные переговоры [587] .
В Москве, узнав об этом, направили русскому резиденту в Варшаве соответствующие инструкции, а в Вену — посланника А. Васильева для участия в переговорах. Официально Посольский приказ намеревался добиваться присоединения Крымского полуострова и Азова к России, выселения всех татар, а также обитателей Азова и окрестностей в Турцию, разрушения османских крепостей в низовьях Днепра и также Очакова, освобождения всех русских пленных, контрибуции размером 2 млн золотых. При этом отдельным секретным письмом резиденту разрешалось при необходимости отступить от статей, касавшихся присоединения Крыма и Азова, контрибуции, добиваясь лишь отмены «казны», прекращения татарских набегов, возобновления права свободной рыбной ловли и добычи соли запорожскими казаками в низовьях Днепра [588] . Однако соглашение с Портой в 1689 г. не состоялось.
587
Гусарова Т. П. Австрийские Габсбурги… С. 278–280.
588
ПДС. Т. 7. Стб. 355–381, 396–448, 464–467. См. также: Бабушкина
Кампания 1688 г. стала для России одновременно и передышкой после затратного и неудачного похода на Крым в предыдущем году, и временем подготовки к попытке нового броска на Перекоп в начале следующего. Начало года и ранняя весна прошли в активных дискуссиях касательно стратегии дальнейших действий. Планировавшийся поход на Казы-Кермен был отменен, в Москве при активном участии гетмана И. С. Мазепы решили сосредоточиться на создании в текущем году крепости, выдвинутой далеко на юг — к устью р. Самары. Подобный шаг имел и практическое, и символическое значение одновременно. Первое заключалось в создании военно-логистического центра, который должен был значительно облегчить снабжение войск в следующем походе. Сосредоточенный там крупный гарнизон представлял вполне серьезную опасность и для крымцев, и для османских крепостей на нижнем Днепре. Кроме того, после громкой неудачи предыдущего года постройка Новобогородицка должна была стать пусть и скромным, — в сравнении с мечтами Голицына о покорении ханства, — но конкретным и осязаемым успехом России по укреплению своих позиций в низовьях Днепра. Это со всей ясностью следует из той информации, которой в российском лагере на Самаре снабжали прибывшего для наблюдения за строительством польского резидента С. Глосковского.
Крымское ханство в текущем году вело себя относительно пассивно. Масштабный поход Селим-Гирея на русское пограничье, которого с такой тревогой ожидали в Москве осенью 1687 — весной 1688 г., не состоялся. Самые крупные отряды, максимальной численностью в несколько тысяч человек, нападавшие летом — в начале осени на Изюмскую черту, судя по всему, приходили из региона Азова, а не Крыма. Однако благодаря отвлечению крупных сил России на поход к р. Самаре им удалось нанести по слободским городам ряд чувствительных ударов. Произошло это в том числе и благодаря тому, что войска второго эшелона под командованием Б. П. Шереметева, назначенные для прикрытия городов по черте, оказались фактически не готовы к выполнению возложенных на них задач. Их состояние в июле — сентябре 1688 г. оказалось еще более плачевным, чем состояние корпуса М. А. Голицына летом — осенью прошлого года. Татарским набегам противостояли лишь харьковские и изюмские казаки, действовавшие отдельно от войск Шереметева и его сходных товарищей. Характерно, что Неплюев и Мазепа, даже получив известия о подходе орды к слободским городам, не рискнули отрывать войска от важной задачи строительства Новобогородицка. Изюмская черта, таким образом, приняла на себя основной удар татарских нападений, дав возможность гетману и главе Севского разряда успешно завершить Самарский поход.
Глава 4
ВТОРОЙ КРЫМСКИЙ ПОХОД 1689 г
19 сентября 1688 г. на Постельном крыльце «всяких чинов ратным людям» был объявлен именной царский указ о втором походе на Крым [589] . В тот же день с Постельного же крыльца «московских чинов людей, которым по наряду довелось быть на их государской службе в полкех з бояры и воеводы, имена чтены». 20 сентября из Разряда в другие приказы были посланы памяти о сборе войск и об отсрочке судных дел. В первой отмечалось, что войско будет собираться «против наряду 195-го году опричь тех, которые в прошлом во 196-м году и в нынешнем во 197-м году были на их великих государей службе в Белегороде и в походе на Коломку в полку з боярином и воеводами з Борисом Петровичем Шереметевым с товарыщи, с околничим и воеводами с Леонтьем Романовичем Неплюевым с товарыщи» [590] . 28 сентября были посланы царские грамоты в города с объявлением о походе на Крым всем служилым чинам, за исключением тех, кто упомянут в рассмотренной выше приказной памяти. Содержание грамот во многом повторяло «манифест» от 19 сентября, в том числе международные условия новой кампании против ханства [591] .
589
ПСЗ. Т. 2. 1676–1688. СПб., 1830. С. 946–949. Здесь дата указа 18 сентября. Один из черновиков указа см.: РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–16 (без даты). С датой 19 сентября см. текст указа в книге Московского стола: РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 1–9 об. В дальнейших пометах также указана дата 19 сентября, поэтому ее, видимо, следует считать достоверной.
590
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 9 об. — 14.
591
Там же. Л. 15–19 об. Список городов, куда посланы грамоты, см.: Там же. Л. 19 об. — 22.
28 октября была утверждена новая роспись командующих разрядными полками с местами их сосредоточения. Большой полк В. В. Голицына должен был собираться в Сумах; Новгородский разряд боярина А. С. Шеина — в Рыльске; Рязанский разряд боярина князя В. Д. Долгорукова — в Обояни; Севский разряд окольничего Л. Р. Неплюева — в Межиричи; полк низовых городов окольничего И. Ю. Леонтьева — в Чугуеве [592] . 29 октября датирована образцовая грамота для рассылки из Разряда по городам с указанием собираться в полки к обозначенному времени. Сроки сбора устанавливались: 1 или 10 февраля, крайний срок — 20 февраля «безо всякого переводу». Воеводы должны были всеми доступными способами информировать служилых людей, чтобы они съезжались в полки вовремя и «людей своих, которых они в прошлых годех на смотре и у розбору писали за собою, своих с указных крестьянских и бобыльских дворов с боем и в кошу имали с собою всех и с надежным и з добрым ружьем» [593] . Отдельным указом были определены сроки сбора войск в полк к Б. П. Шереметеву «на черте в Белгороде» (позднее — в Казанский разряд). Грамота Шереметеву была послана 21 ноября 1688 г. Согласно ей назначенным к нему в полк московским чинам, «городовым дворяном и детем боярским и иных чинов ратным конным и пешим людем» следовало прибыть в Белгород к 1 мая 1689 г., в крайнем случае — к 9 мая [594] . Этот срок впоследствии неоднократно корректировался. 12 января 1689 г. казанцам — дворянам и детям боярским «полковые службы», назначенным первоначально в Рязанский разряд, велено было выехать в полк Шереметева для службы на черте по общим февральским срокам [595] . В наказе Голицыну (от 10 февраля) отмечалось, что московским чинам, определенным в Казанский разряд, необходимо прибыть в Белгород к 25 марта, остальным («копейщиком и рейтаром, и салдатом») — в феврале [596] . Однако 19 февраля в Разряде была подготовлена образцовая грамота, которой устанавливался общий срок сбора для всех служилых людей в полк Б.П. Шереметева, назначенный «по вестовым письмам», — 25 марта «безо всякого переводу не отымаясь ничем» [597] . Однако позднее и он был частично скорректирован: помещикам и вотчинникам Новгорода, Пскова, Великих Лук и Торопца разрешалось приехать в Белгород «на прежней срок» к 1 или 9 мая [598] . Видимо, назначение мартовского срока и распространение его на весь Казанский разряд было вызвано пониманием, что собрать его в феврале не получится.
592
Там же. Л. 53–54.
593
Там же. Л. 42 об. — 47. Днем ранее аналогичные памяти были посланы в Казанский и Посольский приказы, которые аналогичным образом должны были информировать подведомственных им служилых людей. См.: Там же. Л. 36 об. — 42 об.
594
РГАДА.
595
Там же. Л. 78–79.
596
Там же. Л. 255.
597
Там же. Л. 186 об. — 188.
598
Там же. Л. 337–338, 391 об. — 392 об.
1 декабря появились указы о срочной отправке по городам «высыльщиков» — стольников и дворян в сопровождении подьячих для раздачи денежного жалованья ратным людям и высылки их в полки. Особо отмечалась необходимость вписать в наказы высыльщикам требование объявлять ратным людям при выдаче жалованья, чтобы они «покупали лошади добрые и служилую рухледь, а на иные никакие домашние росходы не держали и не тратили, а буде хто из них в полкех бояр и воевод объявятца на худых лошадях и безоружны и тем за то быть в смертной казни». Вместе с высылщиками для сбора ратных людей «без всякого прекословия» должны были ехать полковники и начальные люди. Первые партии ратных людей им следовало высылать на место сбора, а «с достальными» ехать в полки лично [599] .
599
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 210–211 об. Наказ высыльщикам Новгородского разряда см.: ПСЗ. Т. 2. С. 973–974.
Еще в декабре была подготовлена образцовая грамота для рассылки по подведомственным Разряду городам о том, что товарищи воевод разрядных полков, которым велено записывать приезды ратных людей, из Москвы «в указные места отпущены будут кончае генваря с 6 числа». Воеводам в связи с этим требовалось в очередной раз поторапливать служилых людей с выездом [600] . 13 января последовал указ о выезде дьяков для записи приездов: в Сумы из Курска — Ильи Колпакова, в Рыльск из Москвы — Михаила Власова, на Обоянь из Курска — Любима Судейкина, в Межиреч из Путивля — Петра Исакова [601] . 18 января отправлена грамота воеводе Курска думному дворянину А. И. Хитрово срочно ехать для записи приездов в Обоянь. С этой же целью в Сумы был назначен товарищ В. В. Голицына в Большом полку — окольничий В. А. Змеев [602] . В Рыльске приезды должен был фиксировать местный воевода Емельян Давыдович Неплюев (отпуск грамоты ему датирован 3 февраля) [603] .
600
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 114 об. — 116.
601
Там же. Л. 138–138 об.
602
Там же. Л. 76 об. — 77 об. Память из Разряда в Ямской приказ о выдаче В. А. Змееву подвод см.: Там же. Л. 215–215 об.
603
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 180 об. — 181.
24 января 1689 г. последовал указ об изменении места сбора Низового полка — вместо Чугуева ему следовало сосредотачиваться в Харькове, а 30 января чугуевскому воеводе С. Б. Ловчикову была послана грамота с указанием направлять туда тех служилых людей, которые уже прибыли или прибудут в Чугуев [604] . В. А. Змеев прибыл в Сумы 1 февраля и в тот же день выслал в Москву перечневую роспись московских чинов, прибывших на место сбора к указанному времени (154 стольника, стряпчих, дворян и жильцов; 6 «иноземцов кормовщиков»). В ответ Змееву 12 февраля послали царскую грамоту «с милостивым словом» и указанием похвалить ратных людей, прибывших «до первого указного сроку» [605] .
604
Там же. Л. 95–100. Соответствующие памяти были посланы также в Казанский разряд и Посольский приказ.
605
Там же. Л. 166–168 об., 176–178 об.
13 февраля разрядный подьячий Михаил Гуляев в сопровождении 15 стрельцов двинулся из Москвы с грузом «денежные и соболиные казны и шатровых и полковых всяких припасов» для нужд Большого полка. В городах воеводы должны были обеспечивать Гуляева дополнительными вооруженными конвоями из служилых людей (стрельцы ехали только до Калуги) [606] .
19 февраля последовал указ о замене командующего Низовым полком (фактически решение было принято раньше, до 10 февраля, см. об этом далее). Вместо И. Ю. Леонтьева назначался стольник Василий Михайлович Дмитриев-Мамонов, бывший в списке московских чинов, выехавших с В. В. Голицыным в Большой полк из Москвы. На следующий день соответствующая грамота была послана «оберегателю», который должен был объявить Дмитриеву-Мамонову об указе и велеть ехать к своему полку в Харьков «без мотчанья» [607] . Получив грамоту, Голицын выслал Дмитриева-Мамонова к месту сбора Низового полка после 21 февраля, вручив ему образ великомученика Дмитрия Солунского, «с которым ему, Василью, в том полку быть» [608] . Наказ и списки служилых людей из Разряда ему отправили со стольником Г. Ф. Балакиревым 25 марта [609] .
606
Там же. Л. 178 об. — 180 об.
607
Там же. Л. 145–145 об., 188 об. — 190.
608
Там же. Л. 289–290.
609
Там же. Л. 301–301 об. Наказ см.: Там же. Л. 303–310 об. Данный наказ, в отличие от наказа В. В. Голицыну, касался только собственно воеводских обязанностей Дмитриева-Мамонова, в том числе предписывал его безусловное подчинение главнокомандующему (строиться на марше по его команде, отсылать к нему языков, писать в случае надобности в фураже и продовольствии и др.). Помимо образа св. великомученика Дмитрия, в Низовой полк посылалось знамя с изображением св. Николая Чудотворца. Дмитриев-Мамонов сообщал, что Балакирев прибыл к нему в полк 16 апреля. Помимо вручения наказа, он также объявил в Низовом полку о рождении Марии, дочери царя Ивана (Там же. Л. 421–422.).
Определенный итог военно-организационных мероприятий русского правительства был подведен в наказе В. В. Голицыну, который датирован 10 февраля 1689 г. [610] Черновики наказа сохранились в трех столпиках («частных столбцах») столбца № 733 Московского стола (столпики 1, 3, 5), каждый из них по-разному озаглавлен составителями описи, хотя все это, безусловно, один и тот же документ. Все черновики относительно не полны, местами представляют собой отдельные выписки и подготовительные материалы, написанные разными почерками, листы часто перепутаны (особенно в столпиках 3 и 5). Черновик, содержащийся в столпике 5, судя по всему, самый первый вариант, в основу которого легли статьи 1687 г., с необходимыми замечаниями, исправлениями и обширными дополнениями. Об этом, в частности, свидетельствует замена в нескольких местах гетмана Ивана Самойловича на Ивана Мазепу [611] . Сравнение правки столпиков 1 и 3 показывает, что более поздним был вариант, содержащийся в столпике 1 [612] .
610
Там же. Л. 240–269 об.
611
РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Д. 733. Столпик 5. Л. 2, 11, 17, 33, 34, 35.
612
См.: Там же. Столпик 3. Л. 76. Здесь напротив росписи командующих разрядами стоит помета с указанием написать всех товарищей (далее они вписаны отдельно, в том числе на обороте), что указывает на первичность этого черновика по сравнению с тем, что содержится в столпике 1, где товарищи уже вписаны одним почерком. Ср.: Там же. Столпик 1. Л. 21–22.