Русско-японская война, 1904-1905

Куропаткин Александр Николаевич

5. В зависимости от все увеличивающейся боевой готовности наших соседей, несомненно, Россия вынуждена будет увеличивать в XX в. и армии, выставляемые ею в случае войны.

В победоносную войну с Турцией в 1827—1829 г. наибольший состав нашей армии в одну кампанию составлял 155 000 человек, а в войну 1877—1878 гг. таковой состав пришлось постепенно довести до 850 000 человек.

Прибавим, что наибольший состав нашей армии в войне с Пруссией в 1756—1762 гг. составлял всего 130 000 человек. Мы прожили, слава богу, с тех пор 150 лет, не воюя со своей западной соседкой, но если бы Россия была вызвана ныне к вооруженной борьбе на Западе, то даже сил в десять раз больших, при отсутствии у нас союзников, могло бы оказаться недостаточным для того, чтобы сломить германскую армию, а главное, чтобы победить патриотизм германского вооруженного народа. Поэтому мы должны

быть готовы на случай войн в текущем столетии выставить огромные сравнительно с прошлым армии. Но чтобы иметь такие армии фактически, а не на бумаге, требуются колоссальные денежные средства на так называемые единовременные расходы, независимо от расходов постоянного характера на текущую жизнь армии.

6. В XVIII и первой половине XIX столетия наша армия, сформированная по европейскому образцу, с продолжительными сроками службы, нехитрой боевой подготовкой и однородным вооружением могла считаться ни в чем не отставшей даже от таких своих противников, как шведы, пруссаки, французы, а по отношению к главному своему противнику — туркам — имела полное превосходство в организации, вооружении и обучении. Около середины прошлого столетия с ростом культуры на Западе быстро начали расти технические усовершенствования в вооружении и снабжении армии всеми видами разрушения. В этом отделе мы начали быстро отставать. Под Бородино наши ружья и пушки были не хуже французских, а под Севастополем мы явились с гладкоствольными расстрелянными ружьями, годными для звучных [96] ружейных приемов и для удара в штыки, но с ничтожной меткостью и дальностью.

7. В последние войны, которые вела Россия в 1853—1855 и 1877—1878 гг., с особой ясностью сказалось, что с усложнившейся обстановкой войны наш командный состав во многих случаях оказывался не на должной высоте. Младшие офицеры в пределах своей деятельности были храбры, распорядительны, но недостаточно сведущи: начальники частей (за редким исключением) не были достаточно подготовлены к наилучшему использованию боевой способности вверенных им частей. Но наиболее слабым оказался генеральский состав: бригадные, дивизионные и корпусные командиры. За исключением нескольких блестящих имен, большинство не было подготовлено к распоряжению в бою войсками всех родов оружия, не умели установить связи между частями, входившими в состав вверенных им сил и не умели поддержать связь по фронту с соседями. Чувство взаимной выручки не было сильно развито. Бездействие с оговоркой «не получал приказания», когда били соседей, не было редким явлением. Особенно неумело вели наступательный бой.

8. В общем тактическая подготовка войск наших в войны Крымскую и Турецкую 1877—1878 гг. была совершенно недостаточная. Мы не умели с малыми потерями достигать хороших результатов. При атаках мы ходили почти колоннами и несли тяжкие потери. Вспомогательными родами оружия: конницей, артиллерией, саперами распоряжались неумело и часто забывали ими воспользоваться.

Но у нас была и сильная сторона: мы не боялись умирать и лишь просили указать нам для того точное место.

9. По опыту войн в XVIII и XIX столетиях надлежало готовиться, для одержания успеха, к сбору превосходных сил. Без превосходства в силах наши войска, особенно в наступательном бою, не могли победить шведов, французов, а в последнее время и турок.

10. Но и независимо от тяжкой задачи приготовиться дать отпор миллионным армиям наших соседей Военное [97] ведомство должно считаться с 40-миллионным нерусским населением, значительной частью живущим в приграничной полосе в наших азиатских владениях и на Кавказе. Спокойствие этого последнего населения определит размер сил, оставляемых для охраны наших окраин в случае европейской войны.

11. Наконец, уже в последние годы прошлого столетия задачи Военного ведомства осложнились необходимостью поддерживать спокойствие и внутри России. Наряды войск для прекращения беспорядков разного рода стали все учащаться. Недовольствие всех слоев населения увеличивалось. Революционная пропаганда нашла в этом недовольстве подготовленную почву. Зараза коснулась и армии.

По всем этим причинам, если основной задачей Военного ведомства в первые годы XX столетия ставилась задача не по дальнейшему расширению, а лишь по обороне достигнутых нами в XVIII и XIX столетиях границ, то основной задачей правительства являлась забота о внутреннем успокоении России.

12. За последние 25 лет не одна Германия, а и другие соседи наши, в том числе и Австрия, начали быстро совершенствовать организацию своих вооруженных сил и достигли результатов, дающих им возможность

не только упорно обороняться, но и относительно быстро перенести борьбу в наши пределы. Этим и мы были вынуждены готовиться к большим расходам и к более значительному сосредоточению сил в случае борьбы на границах с Румынией, Турцией, Афганистаном.

На китайской границе мы поддерживали мир почти 200 лет, но в последние 15 лет прошлого столетия произошли события, которые обязали нас быстро начать усиливать свои ничтожные до тех пор военные силы и на Дальнем Востоке, сохраняя уверенность, что от нас будет зависеть поддержание мира с Китаем и избежание разрыва с Японией.

Таким образом, основной задачей Военного ведомства за первые годы XX столетия естественно [98] становилась прежде всего оборона пределов России на всем громадном протяжении нашей границы в 17 000 верст. Участок границы с Германией и Пруссией в 2249 верст как наиболее опасный должен был приковывать и наше наибольшее внимание, и на него должна была выделяться значительная часть отпускавшихся на Военное ведомство кредитов (на содержание войск, устройство крепостей, образование разных складов, устройство дорог и пр.). Остальную сумму приходилось очень осторожно распределять на поддержание и усиление нашего положения на границах: турецкой, персидской, афганской, китайской. Задачи эти были серьезны и сложны ввиду все увеличивающихся вооружений наших соседей.

Несомненно, что наиболее прочная оборона наших границ была бы достигнута лишь при готовности нашей в случае разрыва с тем или другим соседом энергично двинуть вперед в пределы врага значительные силы. Но возможность выполнения этого не зависит от мероприятий только по военной части, а более всего от общего культурного состояния той или другой страны: чем культурнее страна, тем большие ресурсы она может предоставить в распоряжение Военного ведомства как для обороны, так и для наступления: железные дороги, шоссе, телеграф, телефоны, склады разных запасов, нужных для Военного ведомства, патронные, ружейные и пушечные заводы, местные продовольственные средства и пр. Но все же главнейшим фактором, определяющим ныне не только способ действий двух вступающих в вооруженную борьбу соседей, но и направление действий — это железные дороги. Мы видели выше, каким большим числом железнодорожных линий располагают ныне наши западные соседи на случай сосредоточения и вторжения в наши пределы миллионных армий. Мы боремся в этом направлении, но при культурной отсталости борьба эта до сих пор нам не по силам, ибо постройка многочисленных железнодорожных линий, важных в военном отношении, но не имеющих значения в экономическом, [99] разорительна для страны и требует огромных денежных затрат за счет уменьшения отпуска по другим неотложным нуждам.

При таких условиях оборона наших западных границ потребует громадного напряжения наших сил и весьма талантливого решения вопроса о способе действий, дабы при меньшей боевой готовности все же сделать оборону возможно активной.

13. Основным выводом из всего вышеизложенного надлежало признать особую опасность в военном отношении западной границы и необходимость уделять главную массу отпускаемых Военному ведомству сумм на увеличение наших сил и средств именно на западной границе.

Остающиеся затем суммы должны были делиться для расходования на охрану границ с Турцией, Персией, Афганистаном и Дальним Востоком. Очевидно, что при таких условиях уделить значительные силы Дальнему Востоку мы не могли и, сознавая нашу отсталость, признали необходимым после шагов 1896—1900 гг. принять осторожный оборонительный способ действий. Правительственное сообщение 11 июня 1900 г., которым всему миру указывалось на намерение наше не присоединять к России занятых нами местностей Маньчжурии, составило акт, давший полное основание не опасаться при исполнении данных нами обещаний ни разрыва с Китаем, ни разрыва с Японией.

Таким образом, даже в последних годах XIX столетия Россия не готовилась к новому расширению своих пределов на Дальнем Востоке, тяжко занятая заботами по обороне западных пределов и заботами по внутреннему устройству и успокоению.

Неожиданное выдвижение наше первоначально в Маньчжурии, а затем к берегам Тихого океана явилось поэтому для Военного ведомства совершенно неожиданным, а потому и не подготовленным. При этих условиях обещание не присоединять Маньчжурию к нашим пределам было вполне необходимым, и таковое вызвалось не только желанием не нарушать добрых отношений с Китаем, но и сознанием нашей боевой неготовности на Дальнем Востоке. [100]