Русское братство
Шрифт:
— И что дальше?
— Дальше? Дальше Губермана стали интересовать лишь процессоры с маркировкой «Э». Именно их собирались производить в Арсеньев-ске. Когда мне стало известно, что Губерман мертв, я ради вящего любопытства позвонил Шмакову. Он в курсе всех этих дел. Так, он сообщил мне, что в руки следственных органов попал органайзер Губермана. Там всего несколько записей. Старая записная книжка бесследно исчезла. Вот если бы она оказалась у нас, многое бы прояснилось. Мы бы точно смогли распутать этот клубок.
Степаненко обратил внимание на то, что Селезнев говорил
Выходя от Селезнева, Степаненко пожалел, что не смог сохранить записную книжку Губермана. Ею завладел Сохадзе, а ведь так просто было сунуть ее куда-нибудь, чтобы она осталась. Ясно, что поступил непрофессионально. Дурак, одним словом. Но кто мог знать, что бандиты станут поджидать его дома?!
Анализируя по дороге домой все, что рассказал Селезнев, Степаненко не мог понять, в какой связи с вышеназванными лицам находился Колешко. Только потому, что был причастен к разработке и созданию ЭВМ с маркировкой «Э», то есть «Эльбрус»?
От визита к Селезневу остался неприятный осадок. Слишком нудно и пространственно рассказывал он о том, что знал. Складывалось впечатление, что мошенники вроде Губермана и эфэ-сбэшники вроде Шмакова продают секреты Родины. Колешку так охомутали, что тот не знал, как выйти из положения и действовал в одиночку? Потому и погиб, не выдержав неравной борьбы?! Даже не решился открыться ему, другу детства: не доверял ФСБ?
Все в этом деле было покрыто мраком неизвестности, туго запеленато в покрывала секретности. Максиму предстояло слой за слоем снимать все эти покрывала, рвать паутину, опутывающую истину.
Глава XXXI. Журналистское расследование
Вторая половина лета, вопреки ожиданиям, выдалась необычно сухой и жаркой. Казалось, что солнце решило выжечь всю траву, засушить деревья. Когда проходили редкие дожди, в основном ночью, звонил Сидоренков и предлагал устроить вылазку в подмосковные леса за грибами.
«Дались ему эти грибы? — думал Степаненко. — Раньше за ним такого не замечалось. Уж не ненавязчивый ли это контроль? Да и какие грибы в такую сушь?»
Однажды ему позвонил старый приятель — журналист Олег Евстигнеев. Звонил он так, без
дела. Степаненко обрадовался. Олега послал сам Бог. Если ему, кадровому работнику ФСБ, запретили заниматься делом Колешко, то почему бы журналисту, птице свободного полета, не отправиться в Арсеньевен? Пусть потолкается там, попробует расколоть на интервью Богомолова, пусть встретится со Шмаковым, посетит Арсень-евскую милицию. Просто так, ознакомительный визит. Собираю, мол, материал для публицистического очеркового цикла — «Жизнь провинции» или «Малые города России»…
Олег прибыл к Степаненко по первому зову. Он не был загружен по работе, наоборот, сам выискивал тему для статьи, и тему серьезную.
На подробное изложение всего, что Евстигнеев должен был знать перед тем, как отправится в Арсеньевен, ушло целых два вечера. Чайник
— Короче, будем надеяться, что «Владыке всюду мнятся беды», а «Тиран предчувствьем бед томим», — проговорил Степаненко.
— Проще народное: на воре и шапка горит, — сказал Евстигнеев.
— Они обязательно себя выдадут: и Богомолов, и Шмаков. Ого, подумают, пресса заинтересовалась, что-то пронюхала. Станут суетиться, наделают ошибок. Если удастся, ты разыщешь Сохад-зе и его костоломов. Только предупреждаю, будь осторожен. Этот Сохадзе — зверь, а зверь, зажатый в угол, очень опасен.
На этом они расстались, чтобы встретиться по возвращении журналиста из добровольной командировки…
Из Арсеньевска Евстигнеев вернулся через три дня. Вернулся измотанный, но с полным набором впечатлений, правда, имевших весьма косвенное отношение к убийству Колешко.
— Ну и шумиха поднялась там, — объявил он. — Все прячутся, как школьники при виде учительницы по семейному воспитанию. Как только увидят журналистское удостоверение, рот на замок и отворачиваются. Только один Богомолов стал хвастать, что его исследовательская группа даже после трагической смерти ведущего ученого, то есть Колешко, не свернула работы. Он здорово расстроен тем, что финансирование его института внезапно прекращено.
— Как ты думаешь, это связано с гибелью Колешки?
— Только догадывается…
— Как насчет Рогожина?
— Его фамилия Рогожцев. Это нынешний мэр города.
— Мэр города?
— Да, бывший местный мафиози, который организовал сбор дани с частных фирм и торговых предприятий, коммерческих палаток, некоторых казино, различных питейных заведений, а также своей доли в торговле живым товаром. Оказалось так, что все прибыльные точки оказались в руках представителей южных регионов, и все это с ведения мэра. Но действует он через одного своего заместителя.
— Что, это мэр типа Коняхина?
— Типа. О Рогожцеве уже не раз писали. Но он умеет заметать следы. Мне удалось в Арсе-ньевской прокуратуре пролистать его дело по поводу бортовых ЭВМ. Рогожцев задолжал крупную сумму знаменитому «Гермесу». И когда на него наехали кредиторы, Рогожцев пообещал продать машины и расплатиться с долгами. Об этом узнал председатель «Надежды»…
— Губерман?
— Да, он самый. Короче, он состряпал акты сдачи-приема машин, по которым выходило, что «академики» выполнили поручение самой «Надежды» и передали машины ей. Следователь прокуратуры занимался этим делом почти год, и толку не добился. С одной стороны, разрешение на приобретение ЭВМ имело НПО «Новейшие технологии». С другой — за машины уплатила «Надежда». Именно то самое поручение, которое подмахнул, не разобравшись, академик Богомолов. Ты об этом мне рассказывал. Поскольку в качестве собственника ни одна организация официально еще не была зарегистрирована, следователь направил претендентов в арбитражный суд, а уголовное дело постановил прекратить. Так что в этом отношении Рогожцев вроде бы чист. Но я знаю, как можно на него кое-что накопать.