Русское братство
Шрифт:
— Что здесь произошло?
— Убийство… Пролезли в окно. Я не слышал…
— Кто это был? — Степаненко в раздумье закусил сгиб большого пальца. Ему почему-то не верилось, что старик не причастен к убийству. Возможно, мужество может изменить человеку, тем более на склоне лет.
— Она не проснулась, спала как убитая… — проговорил старикан. — Тьфу! Что я говорю — как убитая. Она и есть убитая…
— Как они пробрались в комнату?
— Откуда ты знаешь, что их было несколько? — спросил старик. — Впрочем, ты прав, не одного это рук дело.
Степаненко опять взглянул на мертвую. Еще часа полтора назад он едва не переспал с этой женщиной. Теперь одна мысль об этом отдавала какой-то некрофилией. Да, она хотела затащить его в постель… И вот она мертва. Степаненко не мог оторвать взгляд от трупа. Даже мертвой Эльвира была красива. Сложена она была, как греческая богиня плодородия Деметра.
Раздался телефонный звонок. Старик поднял трубку.
— Не слышу, не слышу… — почти кричал старик в микрофон, глазами указывая Максиму, что к телефону зовут его.
Степаненко взял трубку.
— Степаненко? Степаненко, твою мать. Ты слышишь меня, граф Монте Кристо… Ну что, съел? Чего ты сопишь в трубку?! Да ответь ты, чистоплюй!
Степаненко по голосу узнал Сохадзе. Сколько злорадства и нечеловеческой, животной злобы было в этом голосе.
— И вообще, убирайся из города… Это мой город, понял? Хозяин здесь я!
Степаненко счел ниже своего достоинства разговаривать с мерзавцем и положил трубку.
— Тебе надо уходить, — сказал старик. — Я милицию вызвал.
Степаненко направился к выходу, но внизу послышался топот многочисленных ног. На лестнице он увидел одетые в шлемы головы омоновцев.
Степаненко отпрянул в квартиру, протянул пистолет Сохадзе старику, шепнул:
— Быстро спрячь!
Старик скользнул на кухню, Степаненко встал в проеме двери. — Стоять! — послышался резкий возглас. Автоматы омоновцев были направлены ему прямо в грудь.
— Вы пришли вовремя, — тихо сказал Степаненко, понимая, что всякие разговоры бесполезны.
— Руки вверх, лицом к стене.
Ситуация выглядела глупо. Теперь он засветится, это уж точно. Его могут задержать для выяснения обстоятельств на сутки, двое, трое…
Он лениво повернулся к стене, расставил как можно шире ноги Почему он не ушел на минуту раньше? Уж не подставил ли его старикашка?
В квартиру один за одним протопали вооруженные автоматами люди. Затем они вышли, а вместо них появились двое — один лейтенант — командир подразделения ОМОНа, и другой — в штатском. Возле Максима стоял рядовой омоновец, держа его под прицелом.
Увидев начальство, Степаненко, не опуская рук, проговорил:
— Э-э, отцы-командиры,
— Кто такой? — уставился на него человек в штатском. — Проживаете здесь?
— Ваш коллега, из ФСВ, — ответил Степаненко. — Труп обнаружил хозяин, я только что прибыл на место преступления…
Командир сделал знак подчиненному убраться, они все вошли в квартиру.
— Вы хозяин? — уставился на старикана оперативник. Тот кивнул.
— Вы звонили?
Старикан опять кивнул.
Менты обменялись многозначительными взглядами.
Оперативник прошел к диванчику и сдернул ночную рубашку.
— Ух ты, какая краля! — воскликнул омоновец.
— Да это же Шмакова… — прошептал человек в штатском. — Ну и сиськи…
Командир омоновцев оставил Максима одного возле трупа, обошел всю квартиру, вернулся.
— Надо срочно звонить Шмакову, — пробормотал озабоченный оперативник.
— Вот это бабец! — восхищенно причмокнул омоновец, опять с нескрываемым любопытством оглядывая голое тело. — И кто-то зарезал, как свинью…
— Какого хрена? — не выдержал Степаненко. — Это же покойница.
— Нет, классная телка! — не обращая внимания на замечание Максима, сказал тупоголовый командир ОМОНа.
— Блядина была еще та, — прокомментировал замечание омоновца человек в штатском. — И вот, дала дуба…
Степаненко не выдержал такой бесцеремонности. Он с трудом владел собой.
— Перестаньте, — с утробным рычанием проговорил он, еле сдерживаясь. — Закройте тело!
— А кто ты такой, а? Что ты здесь раскомандовался? — возмутился вдруг человек в штатском. — А ну предъяви документы?
— Я сотрудник ФСБ… — начал было Степаненко, но командир омоновцев вдруг выхватил пистолет из кобуры и уставил его на Максима.
— Лицом к стене, живо! — рявкнул разозленный офицер.
— Вы не имеете никакого человеческого права так относится к жертве… — в тон ему грубо произнес Степаненко, но, подняв руки, повернулся лицом к стене.
— Разговорчики! — крикнул омоновец. — Московская неженка…
— Я буду жаловаться… Вы не имеете права задерживать меня. И обыскивать.
— Права качаешь?! Если еще раз раскроешь пасть, получишь по морде! — вскричал омоновец. — Пентюхов! Анищенко! — позвал он подчиненных, стоявших где-то на лестнице.
— Пусть поговорит, легче станет… — проворчал человек в штатском. Его руки зашарили по одежде Максима.
— Вы теряете время. Я из Москвы… Здесь по делу, веду расследование…
Оперативник обыскивал Максима не тщательно, лишь для виду. Тем не менее отобрал мобильник, прочитал марку:
— Ого, «Эриксон»?
Потом извлек пистолет из подплечной кобуры, портмоне, увидев водительские права, сунул их обратно в портмоне и по скотской милицейской привычке запихнул его к себе в карман. Прибинтованная к ноге граната-имитатор осталась необнаруженной. Это уже плюс, маленький, но плюс. Впрочем, граната вряд ли понадобится. Влип, так влип.