Русское воскрешение Мэрилин Монро
Шрифт:
– Северокорейские товарищи вас ждут. Предсмертное поручение, которое вам дал Юрий Владимирович, остается в силе. Вы можете выехать на восток хоть завтра.
– Завтра не получится… – в раздумье сказал академик и посмотрел на свои часы.
– Вы уедите вдвоем с женой и, как вас предупреждали, под чужими фамилиями. Детей, как мне известно, у вас нет.
Академик грустно кивнул головой в темноте двора.
– Вы сможете взять туда только одного или двух ближайших сотрудников, если они, конечно, согласятся.
– Но я могу взять с собой хотя бы эту собаку?
– С вашей собакой проблем нет. Но я обязан вам сообщить, наше подразделение в комитете безопасности вела переговоры с корейскими товарищами без санкции нынешнего политбюро и Генерального секретаря, – выполняя лишь предсмертное поручение Юрия Андропова. Вы не сможете впоследствии обратиться к нам за помощью, вы уходите в самостоятельное плавание, рассчитывая только на свои силы. И действовать во всем будете, как коммунист, по своему усмотрению, и по советам корейских товарищей. И самое последнее. Эта длительная командировка – без права переписки. Как космонавты, вы вернетесь, возможно, совсем в иную страну, где вас никто не узнает. Но настоящие коммунисты здесь останутся навсегда, я вас уверяю, и ваш подвиг они по достоинству оценят. У вас есть время все обдумать и отказаться. Конечно же, уважаемый ученый, решать только вам.
Ровно через неделю академик и его жена, с паспортами на имя Седовых, и двое ближайших сотрудников лаборатории, тоже муж и жена, разместив ящики и чемоданы в двух отдельных купе, уехали поездом Москва-Владивосток.
8. Счастье и несчастье
Первые пять лет в Северной Корее были самыми счастливыми в жизни четы Седовых. Радушные хозяева разместили их в закрытом снецгородке, наукограде, в котором местные ученые начинали разрабатывать еще и баллистическую ракету, и даже отечественную атомную бомбу. Под лабораторию им отвели просторный двухэтажный
Как только Седовы распаковали свои ящики и чемоданы, они начали процесс первого зачатия. При высочайших темпах работы, которые Седов обещал Генеральному секретарю, первый клон появился на свет уже через четыре с половиной месяца. Это была двойная победа – главное, выдерживалась ударная скорость развития клона: год за два. Тогда же состоялось грандиозное празднование этого события с приглашением очень высоких гостей из столицы Пхеньяна.
Через три года у них на лужайке во дворе лаборатории резвилась и счастливо щебетала почти дюжина маленьких клоников, все вылитые легендарные революционеры. Но некоторые беременности в стеклянных аппаратах пришлось искусственно прервать: их генетический материал оказался дефектным из-за ненадлежащего хранения, и мог привести только к уродствам.
Но Седовы, не смотря на это, были счастливы как никогда. Не имевшие своих детей, и всегда мечтавшие о них, они получили, – или даже уместно сказать, – наплодили их почти с десяток. Все клоники звали их только мамой и папой. Это было настоящее, редко встречающееся, счастье.
Кошмар начался, как только неожиданно умер маленький Мао Цзэдун. Еще утром он радостно бегал вместе со всеми по лужайке, а вечером его бездыханное тело уже лежало на лабораторном столе. У всех его новых местных сотрудников и сотрудниц в глазах теперь светилась не радость, а застыл нескрываемый ужас. И действительно, уже рано утром их всех разбудила сирена подъехавшей кавалькады черных автомобилей. Это приехал второй, после президента, человек в этой стране, куратор их проекта. Седов виделся с ним не реже раза в квартал, и даже считал своим другом. Но теперь тот прошел со свитой в лабораторную комнату, где лежал маленький покойник, даже не взглянув на Седова.
Конец ознакомительного фрагмента.