Руссо туристо, облико морале

Логунова Елена Ивановна

– Привет! – спокойно сказала она, когда мы вывалились из кустов и закачались над обрывом – помятые и недоверчиво помаргивающие, как весенние медведи. – Вы поесть не принесли?

– Поесть? Нет, – растерянно ответил Кулебякин и помог любимой девушке спрыгнуть с бревна. – У меня только попить…

Зяма, растроганно шмыгая носом, открыл сестричке свои братские объятия, но Кузнецова проскользнула у него под локтем и с ходу вступила в контакт с Маней: двинула его кулаком в живот, а потом еще саданула ребром ладони по затылку!

Конечно,

когда мы общими усилиями смогли убедить нашу боевую подругу в том, что длинноволосый брюнет Маня вовсе не тот хвостатый гад, который принес ей столько неприятностей, Инка извинилась за свою хулиганскую выходку. Но мне показалось, что желание бить морды у нее не прошло. Кузнецова чувствовала себя глубоко оскорбленной тем, что в прославленной Вене на ее долю выпало столько страданий, и жаждала посильно отравить радость жизни всем окружающим. Она так капризничала и вредничала, что Денис не придумал ничего лучшего, как применить проверенное веками и народами простое средство. Он аккуратно перелил в глотку любимой девушки содержимое своей фляжки, и обратный путь в столицу Австрийской Республики мы проделали в условиях ужасающей и беспрецедентной тесноты: на коленках всех четырех пассажиров заднего диванчика возлежала безмятежно похрапывающая Кузнецова.

13. Индия

– Итак, давайте все-все проясним, – предложила Трошкина, ерзая на стуле, как отличница, изнывающая от желания показать полноту своих знаний.

– Да, хорошо бы прояснить, – без энтузиазма согласилась я, держась за голову, в которой прочно установилась беспросветная облачность.

– Выпей чаю, милая. – Денис заботливо подвинул ко мне чашку.

– Вечерний чай в кругу семьи! Какая прелесть! – с умилением сказал Зяма и хорошенько приложился к пиву.

Мы сидели в полутемном ресторане отеля, игнорируя взгляды официантов, которым мы мешали сервировать столы к завтраку. Был девятый час вечера, кухня давно закрылась, но чаю мне все-таки дали. Зяма принес себе и Алке напитки из бара, а Денис вообще ничего не пил. По-моему, он был пьян от счастья.

– Конечно, все хорошо, что хорошо кончается, но хотелось бы понять весь сюжет, – не унималась любознательная Трошкина. – Вот, к примеру, Маня, Муня и Моня – они у нас кто?

– Кто у тебя Маня, мы уже уяснили, – очень язвительно сказал Зяма.

Алка сердито покраснела, но не успокоилась:

– Маня, Муня и Моня – обаятельные мошенники, так?

– Втянувшие нашу Инку в свою преступную деятельность, – вздохнул Денис. – Впрочем, мы им это простим – за содействие, оказанное правоохранительным органам в ходе поимки настоящего преступника.

– А настоящий у нас кто, мы уже знаем? – спросила я, морщась и массируя виски.

– Знаем, – кивнул Денис. – Селим Джафар-оглы, двадцатитрехлетний рабочий-строитель, турок, проживающий в Австрии.

– О! – сообразила я. – Вот почему в тумане кричал муэдзин и шныряли женщины в длинных платьях

и головных платках! Он привез меня в какое-то турецкое поселение!

Кулебякин кивнул.

– А чего это турки взъелись на нашу Дюху? – удивился Зяма. – Дюха! Что плохого ты сделала австрийским туркам, признавайся? По примеру пращуров-казаков написала хамское письмо турецкому султану?

– Инночка ни в чем не виновата. – Денис покачал головой и ласково погладил мою руку. – Это все злой рок.

– В Турции говорят – «кисмет»! – влезла с репликой чересчур умная Трошкина.

– Вот, читайте. – Кулебякин достал из кармана многократно сложенную газетку, развернул ее и положил на стол. – Мне это дали коллеги в полиции.

– Читать, говоришь? Ну спасибо! – ехидно молвил Зяма. – Извини, но тут по-немецки написано, и я лично ничего не понимаю.

– А я понимаю! – похвасталась Алка. – Кое-что… Посмотри на фото, Зямка! Неужели ты ее не узнаешь?

– Клянусь тебе, Аллочка, эта милая девушка мне совершенно незнакома! – изучая девицу на снимке, с сожалением сказал Зяма.

Приглянувшаяся ему барышня была весьма недурна: как говорится, высока, стройна, бела. И ноги у блондинки были такие длинные, что верхний край чулочной резинки заканчивался на уровне крыши автомобильчика, у которого она остановилась.

– Ты не туда смотришь, дорогой, – ехидно сказала Трошкина. – Забудь про милую девушку, посмотри лучше на машину!

– Так это же наша тачка! – присмотревшись, с претензией вскричал Зяма. – Та самая, которая в угоне! Ничего себе! Девица модельной внешности ворует малолитражки?!

– Давайте я переведу вам статью, – предложил Денис. – Она называется: «Швейцарский турок обманул доверчивых земляков на 1 миллиард 630 миллионов евро».

– Мне уже интересно, – пробормотала я.

– Слушайте дальше: «По обвинению в мошенничестве в международный розыск объявлен 44-летний житель Германии по прозвищу Турок. Он обманул тысячи мелких вкладчиков в Германии и Австрии на общую сумму 2,4 миллиарда франков, что составляет 1 миллиард 630 миллионов евро».

– Я не совсем поняла, как он это сделал? – спросила я.

Денис посмотрел на меня с легким подозрением – наверное, подумал, что я подхватила от Мани и Муни бациллу нездоровой предприимчивости, – но все-таки объяснил:

– Грамотно он это сделал. Выпустил кучу липовых акций и продал их простофилям.

– Вот это, я понимаю, размах! – воскликнул мой братец, обращаясь к Трошкиной. – Не то что у твоего жалкого Мани!

Алка тихо зарычала, и Денис повысил голос:

– «Мошенник убедил 18 000 человек, преимущественно турецких рабочих-нелегалов, в том, что он построил первый турецкий автомобиль. Прототип малолитражки под маркой Bebek, что по-турецки означает «Малышка», был представлен на Женевском автосалоне позапрошлого года. Однако завода, на котором производились бы автомобили, никогда не существовало».