Русы Великой Скифии
Шрифт:
Напомним, что матриархатом обычно называют общество, в котором господствуют групповые формы брака и дети не знают своих отцов; родство считается только по матери. Такие «общественные отношения» зафиксированы у многих народов, оставшихся на первобытном уровне до XIX–XX столетий, из чего некогда сделали вывод: такую же стадию в развитии прошли и все остальные. Однако позднейшие исследования показали, что подобное состояние общества свойственно именно тем народам, которые прекратили свое развитие, «сошли с дистанции». Как отмечал Л. Н. Гумилев, народы, ведущие в XX столетии первобытный образ жизни, это вовсе не «дети», еще не начавшие жить, а скорее «старички», утратившие социальную энергию («пассионарность»)
Так называемый поздний матриархат есть состояние, фиксирующее глубокую общественную деградацию, позволяющее затянуть естественный процесс умирания социума как можно дольше. Все его социальные установки выполняют одну задачу: как можно полнее устранить всякую возможность развития. Для этой цели и нужны «элементы группового брака»: отец, не знающий своих детей, не будет стремиться их обеспечить, чему-то научить… Этому служит и квазиобщественная собственность: все принадлежит всем и ничего никому. С государственно-общинным строем, сочетающим общинное регулирование с развитием личной собственности и инициативы, этот «первобытный коммунизм» не имеет ничего общего.
Узнать матриархальное общество очень легко: женщины в нем не только не обладают равными правами с мужчинами, но напротив, подвергаются всяческим унижениям (зачастую обрядовым и демонстративным). Но зато матриархальным женщинам принадлежит теневая власть, которой добиваются всяческими способами. Такие женщины сами не обладают социальной энергией и воспитывают сыновей (не знающих отцов) соответствующим образом. Первобытный матриархат — это общество униженных женщин и расслабленных, «обабленных» мужчин.
Сарматские мужчины, как и женщины, отличались бытовой и военной активностью. Женщины-«амазонки» владели всеми видами оружия (не только лук и короткий меч, но длинные мечи и копья, а также броня, защищавшая и коня, и всадника). Они пользовались правом голоса при решении общинных проблем. Активной политической деятельностью занимались сарматские царицы, многие из которых лично водили войска в бой.
У скифов, сарматов господствовал обычный парный брак с правом развода обеих сторон. Правда, «классические» греки иногда клеветали на скифов, утверждая о принятом у них обычае группового брака, но, видимо, тут срабатывал принцип «зелен виноград»… Слишком обаятельными были сарматские всадницы-амазонки, и какой контраст они представляли с греческими женщинами, которые делились на два типа: 1) гаремные затворницы и 2) гетеры-проститутки. Геродот, познакомившийся со скифскими обычаями, твердо заявил, что группового брака у них не существует, это вымысел; но тут же отнес эту клевету к отдаленным от скифов среднеазиатским массагетам (которых он не видел лично). Однако источники, исходящие из стран, территориально близких к сакам-массагетам, ничего подобного не подтверждают…
Равное с мужчинами в труде и общественной жизни положение женщин при сохранении стабильного парного брака есть верный показатель нормального развития общества. Матриархат с групповым браком, патриархат с гаремами и гетеризм, проституция — это пути, ведущие к деградации, к повышению уровня энтропии в социуме — вплоть до его неизбежной гибели.
С точки зрения традиционной концепции прогресса смену скифского общества сарматским следовало бы считать… упадком, задержкой развития. Как же — ведь у скифов «цивилизация» только-только завязалась? Только начали представители элиты украшаться золотом с ног до головы, только увлеклись развратными средиземноморскими религиями, только завели себе рабов и гаремы… А тут сарматы с их чистым общинным строем, с их «амазонками»! Конечно, это была задержка естественного развития — развития, направленного в сторону увеличения энтропии, то есть смерти. Если такое развитие не задержать, если не освободиться от накопившейся энтропии —
Миф об упадке, задержке общественного развития в Южной России в сарматский период держится до сих пор. Оценивая общественно-политический строй этого времени, стараются избегать даже терминов «царство»: якобы сарматы жили «родоплеменным строем», и никакого государства у них не было (между тем существование у скифов полноценного государства общепризнано). Выходит, полудикие «варвары», действия которых не были скоординированы центральной властью, сокрушили сильное царство? На абсурдность такого рода положений долго не обращали внимания, но теперь становится ясно: чтобы победить какое-либо государство, надо иметь уровень организации по крайней мере не худший, чем был у того.
В сарматскую эпоху цивилизация южнорусских степей значительно усилилась. Это выразилось в чисто территориальном росте политической системы: под властью сарматов оказалось все Северное Причерноморье, Приазовье, волго-донские степи и лесостепи. Разумеется, это стало возможным только при усилении государственно-общинного строя, после избавления от элиты, занятой личным накопительством золота и гаремов. Если скифы в поздний период своего владычества (IV–III вв. до н. э.) постоянно подвергались натиску со стороны эллинистического Средиземноморья, то сарматам удалось этот натиск отбить и сдержать на своих западных рубежах сильного врага — Римскую империю.
По данным современных источников, сарматское государство, распространившись до Дуная, активно вмешивалось в дела балкано-малоазийского региона. Полибий сообщает, что договор 179 г. до н. э. между Понтом, Пергамом, Вифинией и Каппадокией (эллинистическими государствами Малой Азии) был заключен при содействии сарматского царя Гатала41. Этот договор свидетельствует, что сарматское политическое влияние распространилось на южное побережье Понта.
Политическое могущество Сарматии опиралось на соответствующее развитие экономики и культуры. Именно в сарматский период Северное Причерноморье и Приазовье покрылись сетью городов и крепостей, а южнорусские степи превратились в крупнейшего экспортера зерна в средиземноморские полисы; в зависимость от поставок приазовского хлеба (через Боспор) уже с IV в. до н. э. попали Афины. Античные авторы убедились, что скифы и сарматы не только скотоводы, но и земледельцы42.
Металлургия в сарматское время также достигла высокого уровня, что позволило южнорусским всадникам перейти на новый, тяжелый тип вооружения, включавший пластинчатую кольчугу и шлем, тяжелые и длинные обоюдоострые мечи, длинное копье. Это вооружение превосходило современные аналоги, включая военное снаряжение римских легионеров, представителей «цивилизованного» Средиземноморья. С помощью этого оружия сарматы установили контроль чуть ли не над всей Евразией.
Одновременно с рождением нового сильного царства в южнорусских степях среднеазиатские «родственники» сарматов также создали свои государственные объединения. В III в. до н. э. парфяне, одна из групп среднеазиатских саков (скифов), обитавших на территории современной Туркмении, разгромили эллинистическую империю Селевкидов и завоевали Иран. Тогда же на последний остров, оставшийся от завоеваний Александра Македонского, Греко-Бактрийское царство, обрушилась волна нашествия — из Южной Сибири. В Средней Азии было создано Кушанское царство, позднее завоевавшее Афганистан и Северную Индию.