Рутьер
Шрифт:
– Как прикажете, сеньор барон, но кажется мне, что камень вам покупать не придется, а понадобятся просто хорошие каменотесы. Совсем неподалеку есть заброшенная каменоломня. Камень из нее как раз и использовали в постройке этого замка…
– Это радует… – пришлось в очередной раз прервать итальянца. – Да, кстати, вы обдумали цену ваших услуг?
– Я обдумал, сеньор барон, – с достоинством поклонился ломбардец. – Я не возьму с вас денег. Моя работа – это моя благодарность вам за спасение. Мне хватит ежемесячного скромного жалованья и кормового содержания. Мои люди решили так же.
– Хорошо,
Лицо ломбардца вспыхнуло от удовольствия и он вместо ответа глубоко поклонился мне.
– Вот и хорошо… – Мне стало понятно, что я, как всегда, переплатил, но, честно говоря, от этого факта я не особо огорчился: если ломбардец устроит все так, как запланировал, то этих денег он стоит.
– Вы свободны, маэстро; и пригласите сюда маэстро Фена, – пришлось погнать инженера с глаз долой.
Если я каждому буду уделять столько времени, как этому итальянцу, то освобожусь только утром, и то не факт. Всех проблем за один раз не решить, поэтому потреблять посетителей буду только строго дозированными порциями. Меня Матильда уже в койке ожидает, да и у самого в голове и кое-где пониже совершенно ясное томление наблюдается, а приходится дела ворочать. И ничего не поделаешь…
– Господин! – В кабинет проник китаец и бухнулся у входа на колени, склонив голову и уперев кулак правой руки в ладонь левой.
– Встаньте, мастер Фен, и в дальнейшем не делайте так. Вы свободный человек, и достаточно лишь поклона, и только в приличествующих случаях необходимо становиться на одно колено.
– Как прикажете, господин! – Мастер живенько принял вертикальное положение.
– Да, так лучше. Садитесь. Как вы устроились, мастер Фен?
– Очень хорошо, господин… – Китаец опять почтительно склонил голову. – Нам с мастером Пьетро выделили целый шатер, и мы ни в чем нужды не имеем.
– Подходит ли вам наша пища?
Китаец едва заметно улыбнулся и коротко ответил на вопрос:
– Все необходимое есть. После рабской еды это просто дары богов. Хотя я немного тоскую по привычным для меня блюдам.
– Мне доложили, что вас нашли запертым в маленькой каморке на шебеке. Почему вы были не со всеми?
– Я выказал неповиновение, господин, – невозмутимо ответил Фен. – Это довольно долгая история, и я не уверен, стоит ли досаждать ею моему господину…
– Стоит, мастер Фен, стоит. Мне очень интересно, как вы вообще оказались в рабстве, да еще на другом конце земли. – Я отпил сидра из бокала и требовательно посмотрел китайцу в глаза. – Я хочу знать вашу историю, а когда я чего-то хочу, я обычно это получаю. Начните с самого начала.
– Как будет угодно моему господину. Я родился в провинции Нанкин, в семье простого письмоводителя, работавшего в хун-бу… – Китаец слегка запнулся, а затем перевел: – Это государственная контора, которая занимается налогами…
Китаец, несмотря на свой акцент и довольно посредственное знание языка (русский он знал еще хуже, поэтому рассказывал
Несмотря на свою относительную молодость (ему недавно исполнилось тридцать шесть), он оказался настоящим… как бы это правильно сказать… гением. Да, настоящим гением и вундеркиндом. Он еще в десять лет окончил деревенскую общинную школу. Затем с успехом сдал экзамен и окончил в тринадцать школу «шуань» (насколько я понял, это учебное заведение было уже классом повыше, что-то типа профтехучилища). Дальше он, как лучший ученик, был направлен в высшую школу – «тайсюэ», аналог нашего института, и тоже ее окончил с отличием всего за три года. Определенного профиля эти заведения не имели, учили там всему и помногу. Считалось, что государственный чиновник должен быть всесторонне развитым. Так что пришлось Фену учиться даже военной науке, хотя он сам тянулся больше к естествознанию.
Венцом его учебной карьеры стало его направление в двадцать лет в Высшую государственную академию – Гоцзыцзянь. Сто тридцать экзаменов при поступлении, в том числе и по магии. Да-да, по магии – вы не ослышались, Фен и его сдал успешно… Я при упоминании такого количества экзаменов чуть не сполз под стол, тихо ошизевая. И высочайшим императорским разрешением, несмотря на недопустимость обучения его сословия в этом заведении, Юйсян был туда принят. Кстати, срок обучения в этой академии на отдельных факультетах составлял пятнадцать – двадцать, а то и двадцать пять лет. Это вам не это, как говаривал один известный киноперсонаж.
Обучался он на факультетах естественных наук, происхождение все-таки закрывало путь на высшие чиновничьи должности и соответствующие факультеты. За время обучения Фен проштудировал охрененно большой энциклопедический труд «Юн-лэ да дянь», что переводится как «Великий свод знаний годов правления…» каких-то там Юн-лэ. Сей почтенный труд насчитывал больше десяти тысяч томов, включавших свыше двадцати тысяч глав, и содержал разделы по истории, каноническим и философским трудам, астрономии, географии, медицине, техническим знаниям и искусству. Просто охренеть можно… но и это еще не все. Пришлось штудировать еще множество трудов не меньшего объема и написать пару десятков своих. Короче, академию он закончил где-то в тридцать лет и получил назначение в Шанхай, на должность, звучавшую как «дворцовый архитектор», а на самом деле включавшую в себя множество не связанных с архитектурой обязанностей. Этакий придворный ученый-универсал, попросту говоря.
Вот с этого момента потихоньку и начался печальный этап в жизни китайского гения Фен Юйсяна. Для начала он автоматически обзавелся кучей недоброжелателей из числа чиновников, которые старались устроить на эту должность своих сыновей. Карьера при столь мощном противодействии у него сразу не задалась. А тут он как нельзя «кстати» поспорил с главным дворцовым архитектором и выиграл спор, построив систему фонтанов при дворце. И тут же был обвинен в неканоничности и чуть ли не святотатстве. Очешуеть!