Рваные валенки мадам Помпадур

Донцова Дарья

Добров пошел к двери.

– Надя не твоя дочь! Она от другого мужчины! – рявкнул Приходько. – Люба не спасет девочку, она уже посещала лабораторию, результат отрицательный.

Мне показалось, что в офисе исчез воздух. Димон издал странный звук – то ли кашель, то ли сдавленное чихание.

Иван Сергеевич медленно обернулся и уперся в шефа взглядом:

– Что ты сказал?

Я откинулась на спинку стула. Вот и все. Сейчас несчастный Иван узнает правду о супруге и тайну рождения Надюши. Навряд ли он в одну минуту

разлюбит ребенка, которого воспитывал с пеленок и считал своим. Доброву станет совсем плохо, потому что он лишится семьи, веры в любовь и, очевидно, возненавидит всех женщин. Ну почему Приходько не сдержался? Чеслав никогда бы так не поступил.

– Что ты сказал? – очень спокойно повторил Иван.

Шеф беспомощно посмотрел на меня, Димон издавал нечленораздельные звуки.

Иван вернулся к столу:

– Объяснит кто-нибудь, что происходит?

Я сделала вдох-выдох и сказала:

– Иван Сергеевич, есть очень плохая новость. Надежда вам не родная по крови. Биологическим отцом девочки является другой мужчина, хотя фактическим являетесь вы.

Я говорила и говорила, отлично понимая, что все аргументы – лишь пустые слова, которые не принесут Ивану ни малейшего облегчения. Через десять минут мой пыл стал угасать.

– Пожалуйста, не затевайте скандала с Любой, – сказала я напоследок. – Ваша жена попала в сложные обстоятельства. Она любила человека, который воспользовался ее чувством. Бутров не стал разводиться с Галиной и…

– Он знает, что Надежда его дочь? – перебил меня Добров.

– Нет, – ответила я. – Люба любит вас, и ей очень плохо. Поверьте.

– А мне хорошо, – усмехнулся Иван. – Лучше не бывает. Самый счастливый день в моей жизни. Ладно, пойду. Спасибо.

– Простите, – прошептала я.

– Не за что, – кивнул Добров. – Не ты профессора к моей жене привела.

– Их связь началась и закончилась до вашей свадьбы, – я попыталась хоть чуть-чуть обелить Любу. – И ваша жена долго не подозревала, что Надя не от вас.

Иван Сергеевич улыбнулся:

– А когда выяснила, то не призналась. Хорошо.

– Хорошо? – переспросил Приходько.

Добров пошел к двери.

– Я не монстр. Мне надо обдумать ситуацию, но перестать считать Надю своей дочерью я не могу. Буду бороться за девочку. Спасибо вам.

– Пожалуйста, – ошарашенно ответила я и не удержалась: – Только за что?

– Не потеряю времени на изъятие костного мозга у Любови, – сказал Иван, – для Нади счет идет на дни. И спасибо, что открыли правду. Даже самая горькая истина лучше сладкой лжи. До свидания.

Иван Сергеевич неожиданно быстро улизнул из кабинета. Димон схватил ноутбук и молча последовал за клиентом.

– Дал я маху, – огорченно сказал шеф. – Как ты считаешь?

– Следовало сдержаться, – честно ответила я.

– Добров так себя повел! – начал оправдываться босс. – Он меня просто вынудил.

– Под пытками, –

скривилась я.

– Почему ты на меня злишься? – вдруг сменил тему начальник.

Я прикинулась дурочкой.

– На работе нет места эмоциям. Ты раздаешь приказы – я их выполняю.

– У нас не министерство со строго регламентированной иерархической лестницей, – обиженно сказал Приходько. – В бригаде дружеские отношения.

– Тесный эмоциональный контакт может помешать выполнению заданий, – процитировала я служебную инструкцию.

– Вас с Димоном водой не разлить, – вздохнул босс. – А меня вы словно за стеклянной стеной держите! Ты даже не открыла мой подарок!

– Замечательный будильник, – солгала я.

– Можешь считать меня законченным идиотом, но я всегда знаю, когда человек лукавит, – печально продолжил Приходько. – Ты никогда не признаешься, что даже не достала часы из коробки.

– Ладно, – сдалась я, – забыла о сувенире. Сегодня непременно помещу его на тумбочку.

– Уже поздно, – снова переменил направление беседы босс. – Давай поужинаем?

– Сейчас закажу пиццу, – кивнула я, – или ты предпочитаешь китайскую еду?

– Не в офисе, – тихо произнес шеф, – посидим, как люди, в кафе, выпьем по бокалу вина.

Я обомлела. Вот только этого мне не хватает! Нужно немедленно пресечь любые попытки шефа меня соблазнить. Но сначала надо уточнить его намерения.

– Следует ли это так понимать, что ты зовешь меня на свидание?

Приходько засмущался, словно восьмиклассник.

– Никто из нас не связан семейными узами, мы имеем право на личное счастье.

Открыто в конфронтацию с боссом вступать не хотелось, поэтому я нашла подходящий предлог для отказа:

– Сам знаешь, любовные отношения внутри бригады не одобряются высшим руководством. Не стоит рисковать интересной работой и карьерой из-за мимолетного романа.

Шеф обрадовался.

– Если дело только в этом, то ты неправильно оцениваешь обстановку. Совет директоров сквозь пальцы смотрит на тех, кто амурничает на службе. Они понимают, что сотрудники хотят любви, а с людьми не из системы определенно возникнут сложности. Если мы будем вместе и не станем демонстрировать свои отношения, то никаких репрессий не последует.

– Предлагаешь тайную связь? – улыбнулась я.

– Нет, – возразил Приходько. – У меня серьезные намерения. Ты мне очень нравишься.

Я была поражена. Я не бутон первой свежести, не похожа на «Мисс Мира», не обладаю ни стройной фигурой, ни смазливым личиком. Может, у Приходько проблемы со зрением? Ему нужно купить очки с большими диоптриями.

– Я никогда не состоял в браке, – смущенно сказал он. – Но семью создать хочу. В общем, ты права, я зову тебя на свидание. И то, что я твой шеф, не имеет ни малейшего значения. Рабочее время завершилось, сейчас мы обычные мужчина и женщина.