Рядом с красавцем
Шрифт:
Мэриан щекой прижала трубку к плечу и опустилась в удобное потертое кресло, где обычно вязала. Странно, но ей явственно представилось худощавое, немного суровое лицо Джона, как только послышался его голос.
– Девочка в порядке, – заверила она. – Особенно ей понравился наш Снежок. Эмма говорит, что у вас есть лошади, но слишком большие для нее.
– Да, я держу несколько арабских скакунов. Но, пожалуй, не мешало бы подарить дочке пони. Она была бы в восторге, как вы думаете?
Следующая фраза далась Мэриан с трудом, но она заставила себя произнести ее:
– Мне
– А почему вы хотите избавиться от него? Ведь ваши собственные дети скоро подрастут и будут рады кататься на пони.
– Я знаю. – Мэриан почувствовала, как у нее защипало в глазах. – Но нам очень скоро придется переезжать. А найти дом с участком и постройками для животных почти невозможно – слишком дорого. Я не могу себе позволить такую роскошь.
– Значит, и козу тоже?
Она горько рассмеялась.
– Вы собираетесь подарить Эмме и козу? После недолгого молчания Мак-Рей ответил:
– Теперь понимаю. Я не знал, что вы всего лишь арендуете этот дом.
– К сожалению, да. И владельцы планируют построить на его месте автостоянку. Их можно понять… Но я прожила здесь шесть лет, это мой кров. О, черт… – Она торопливо провела ладонью по внезапно сделавшимся мокрыми щекам. Что это на нее нашло? – Извините, – сказала Мэриан, беря себя в руки. – Не стоит забивать вам голову моими заботами. Вы, должно быть, утомлены после трудной поездки.
– Да, – согласился Джон. – Эти выезды меня измотали. Разные часовые пояса, слишком много ресторанов и отелей. А теперь еще полтора часа вести машину… Вы, должно быть, думаете, что я привык к этому? – Он горестно рассмеялся. – Впрочем, что это я. У меня были трудных два дня, и вот я уже ищу сочувствия у женщины, у которой на руках семеро детей, и так по двенадцать часов в день из недели в неделю!
– Вы не представляете, как часто люди думают, что у меня масса свободного времени, – сказала она. – Я ведь целый день дома, и всем кажется, что это не работа, а так, развлечение, что мне просто нравится возиться с чужими детьми.
– И у вас нет никого, кто помог бы вам?
Сочувствие, проскользнувшее в его голосе, заставило Мэриан осознать, с какой, должно быть, жалобой прозвучали ее последние слова. С таким человеком легко начать откровенничать. Хотя нет, если бы Мак-Рей сидел сейчас здесь, глядя на нее своими внимательными серыми глазами, она бы не смогла открыть душу. Тут всему виной, телефон: он придает собеседнику некую анонимность, что в таких случаях облегчает разговор. Современная исповедальня.
Мэриан постаралась сделать голос веселым:
– О, не обращайте внимания. Я просто слишком устала. Я вообще-то люблю детей, и большую часть времени они действительно приносят мне радость. Но их родители…
– Осторожнее! – шутливо предупредил Джон. – Ведь вы разговариваете с одним из них.
Она засмеялась:
– Ну, вы не совсем рядовой случай.
Последовала пауза.
– Ну что ж, спасибо, что выслушали меня, – мягким голосом проговорил Мак-Рей. – Иногда мне хочется, вернувшись
– Я знаю, что вы имеете в виду. Общения только с ребенком мало. Мне это тоже знакомо… – Мэриан осеклась. Какой странный разговор. Она совсем не знала этого человека, а говорили они так, словно были родственными душами. Нет, не совсем так, слава Богу. И, встряхнувшись, она сказала более официально: – Мы увидимся завтра утром?
– Да. В семь тридцать – в восемь. Это не слишком рано для вас?
Мэриан снова засмеялась.
– Вы шутите? К этому времени уже налетит моя орава!
– Тогда надо приехать и спасти Эмму от этой ватаги. К тому же ей надо в школу. Напомните ей об этом.
– Хорошо. Увидимся утром.
Мэриан положила трубку и откинулась на спинку кресла. В доме стояла такая тишина, что улавливались самые тихие звуки: стук часов, сонный вздох кого-то из детей, шорох одеяла. Одна из собак беспокойно завозилась в прихожей… И никого рядом. Мэриан чувствовала себя такой одинокой. Неужели этот разговор с Мак-Реем так подействовал? Неужели ее влечет к этому мужчине?
Боже, как давно это было в последний раз! Чувствовать себя влюбленной, делить с кем-то радость и печаль, заботиться о ком-то и знать, что кто-то заботится о тебе, замирать от страсти, положив голову на чью-то сильную грудь, и выплакаться в минуту слабости – все это, увы, не для нее.
Мэриан не ощущала себя несчастной – Анна и Джесси были ее радостью. Она их единственная опора, но самой опереться не на кого. Раз в месяц разговаривала по телефону с отцом, который не очень-то интересовался собственными детьми, а уж тем более внуками. Немногие друзья как-то отдалились за последние два года. Дружба крепнет, когда есть время встречаться, а с двумя малышами на руках его всегда не хватало.
Иногда Мэриан отчаянно хотелось бросить все и уйти куда глаза глядят, хоть на несколько часов, лишь бы скинуть с плеч груз забот, ощутить себя свободной и безмятежной. Нередко, проснувшись среди ночи, она задавалась вопросом: что, если бы Марк остался? Ухаживал бы он за детьми, кормил их, менял пеленки, заставлял смеяться? Продолжался бы их брак, если бы она не забеременела? Или если бы не родила двойню? Где он сейчас? И сожалеет ли, что бросил семью?
А впрочем, ответ известен. И мгновенно мечтания растворились во вспышке гнева. Если бы Марк беспокоился об этом, если бы в нем таилась хоть малейшая крупица сожаления, он, по крайней мере, писал бы иногда, присылал бы деньги на детей, а не бросил так подло и жестоко.
Как ни странно, гнев помогал не распускаться, держать себя в руках, давал силы выстоять в эти последние четыре года. Что с ней стало бы без этого чувства?
Опустила бы руки и ждала сказочного принца, доблестного рыцаря, который спасет от нищеты?.. Джон Мак-Рей внезапно появился перед ее мысленным взором, и Мэриан застонала, закрыв лицо руками. Первый мужчина, который сказал несколько сочувственных слов, и она уже готова возвести его в рыцарское звание.