Рядом со Сталиным. На службе у вождя
Шрифт:
Они основательно сдружились. Как-то сидели за столом, накрытым на склоне горы в тени дерева, и попивали грузинское вино с минеральной водой. Лукьянов, шофер Светланы и Василия, Антонов, Кузнецов и я находились поблизости. Сталин подозвал Кузнецова с Лукьяновым и пригласил за стол. Кузнецов отказался:
– Товарищ Сталин, мы же стоим на посту. Мы не можем нарушать инструкцию.
– Да вы, ребята, не бойтесь, – засмеялся Киров. – Я не выдам вас Власику. Выпьем вместе, закусим. Все будет шито-крыто.
Но мужественный Кузнецов был непреклонен. Тогда Сталин заключил:
– Наше
Обошлось. Хотя Сталин потом не раз усаживал всех за стол на террасе или на рыбалке и рассказывал смешные истории из прежней жизни – подпольной, тюремной или ссыльной. Все получалось вовсе не страшно, не опасно, а – наоборот…
В том роковом году, когда убили Кирова, мало кто навещал сталинские дачи. Наведался только председатель ЦИК Абхазской ССР Н. Лакоба, по кавказскому обычаю привез в подарок молодого барашка. Не забывал Сталина лишь Киров, привычно живший у нас весь период семнадцатого съезда партии. Даже спал на сталинской кровати, а хозяин довольствовался диваном.
Они снова вместе парились в бане, которую готовил рабочий по дворовому хозяйству Дубинин. Бывало, так нагонят пару, что не видно самих. Заберутся на полок и вовсю хлещутся вениками! Больше никто из членов Политбюро не имел такой чести. Сталин гордился Сергеем Мироновичем – пламенным трибуном и надежным защитником интересов партии. Ведь он это прекрасно доказал на последнем съезде, где под общий хохот зала высмеял оппозицию в лице Бухарина, Зиновьева, Каменева и других. А про их вдохновителя Троцкого прямо сказал:
– Будь он трижды проклят, чтобы вспоминать его имя на таком ответственном съезде!
Как-то весной на ближней даче приготовили шашлыки, вино принесли. Весело улыбаясь, Киров подмигнул:
– Нам тут лишь музыки не хватает!
Как не хватает? Сразу позвали Пантюшина с полубаяном. По заказу Сталина он играл «Гори, гори, моя звезда» и «Сулико». А Киров любил песню «Есть на Волге утес».
Осенью Сергей Миронович проверял в Казахстане уборку хлебов и столкнулся с варварским отношением органов ГПУ к высланным переселенцам кулацких семей. По возвращении в Москву он указал на эти беззакония Ягоде. Тот воспринял все как удар по собственному престижу и затаил на Кирова уже личную злобу.
28 ноября закончил работу Пленум ЦК ВКП(б), принявший решение об отмене карточной системы с 1 января будущего года. Вечером Сталин, мой начальник Смирнов, комиссар Любовицкий и я проводили Кирова на вокзал. Сталин сердечно обнял Сергея Мироновича у двери вагона «Красной стрелы». А 1 декабря свершилось убийство.
Второго числа Сталин, Молотов и Ворошилов срочно выехали в Ленинград. Теперь Сталин тоже опасался покушения. Поэтому нас охраняла дивизия имени Дзержинского. В Ленинграде по обеим сторонам нашего пути стояли шеренги красноармейцев. Потрясенный смертью Сергея Мироновича, Сталин за эти дни осунулся и почернел, оспины на лице стали виднее. Поцеловав покойного Кирова в губы, он еле слышно выдохнул:
– Прощай, дорогой друг…
Я постоянно находился в Смольном. Среди сотрудников
В коридоре не оказалось никого из охраны, обязанной дежурить у кабинета Кирова и его заместителей. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет. Словом, как специалисту организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут в каком-то звене были предатели, за их спиной стоял непосредственный начальник – бывший левый эсер Запорожец, а выше просматривался Ягода, который затем на процессе признался: «Таким образом, я категорически заявляю, что убийство Кирова было проведено по решению правотроцкистского блока».
Сейчас многие голосят: Сталин такой-сякой – убил Кирова! Чем брякать в колокола, сперва заглянули бы в историю. Ведь Киров столкнулся с Троцким еще в августе девятнадцатого года, когда председатель РВС приказал сдать Астрахань для выравнивания фронта. Киров отказался это сделать и при помощи Ленина отстоял город. Разве Троцкий мог простить такой подрыв своего авторитета? Никогда! Эсерка Вассерман тут же начала распространять по Астрахани слухи, будто Киров – на самом деле монархист, иеромонах Илиодор. Сергея Мироновича арестовали, но ликвидировать все-таки не удалось – трибунал доказал провокационность затеи и приговорил к расстрелу саму Вассерман. А Киров по-прежнему мешал Троцкому, в двадцать седьмом году заявив: «В Ленинград оппозиции шлагбаум закрыт!»
Генрих Ягода и ОГПУ-НКВД
Из материалов дела об убийстве Кирова получается, что личная охрана Сергея Мироновича не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы он не ускользнул от убийцы. Любого.
В связи с этим хотелось бы рассказать об органах ОГПУ-НКВД, какими они были в то время. Одной из самых зловещих фигур в органах ОГПУ был Генрих Ягода. Это он был исполнителем директив Льва Троцкого, Н. Бухарина, А. Рыкова, А. Енукидзе.
С 1920 г. Ягода – член президиума ВЧК. С 1924 г. – заместитель председателя коллегии ОГПУ. С 1924 по 1926 г. работал с Ф. Дзержинским. Это были два противоположных характера, по духу враги с разными точками зрения на существующий советский строй.
Дзержинский рекомендован во главе ВЧК В. И. Лениным, а Ягода – Троцким, Бухариным, ранее А. Рыковым, Г. Зиновьевым, Л. Каменевым. Ягода чувствовал громадную поддержку оппозиции и делал в органах ОГПУ все против Дзержинского. Поэтому Дзержинский свой огонь критики обрушил прежде всего на Троцкого и троцкистов. Дзержинский имел некоторые агентурные данные о том, что Троцкий и многие его подопечные состоят на службе иностранных разведок и регулярно за продажу интересов своей Родины получали из-за кордона от эмиссаров деньги в твердой валюте.