Рядовой неандерталец
Шрифт:
– Первое отделение! Слушай мою команду!! Короткими перебежками ко мне! – четким ровным голосом скомандовал Соболев.
Бойцы, пригнувшись, периодически залегая в траву, засеменили к командиру отделения. Спустя какое-то время около Соболева собралось восемь человек. Не хватало двоих. Не было пулеметчика Максима Кузнецова и рядового Беломестнова.
– Кто находился рядом с пулеметом в бою? Что с Кузнецовым?
– Ранило его, товарищ сержант, – боец Сидоров виновато потупил взгляд.
Значит, всё-таки Макса угораздило…
– Что с Беломестновым? Кто видел?
– Убит он.
Вид у солдат был растрепанный и потерянный. Судя
– Воины, где автоматы? – грозно спросил сержант.
Утратить оружие само по себе преступление и трибунал, как минимум, а потерять во время боевых действий – смерти подобно.
– Вить? От кого–кого, а от тебя такого ну никак…. Ладно Соловьев, на нем клейма уже ставить негде… из нарядов не вылезает, но ты-то как умудрился?
– Миш… сам не пойму… Ушел на КД… пока магазин доставал – потерял сознание – очнулся гипс, и автомата нет. Все обшарил, – виновато ответил Мещеряков.
Виктор на гражданке был неплохим геймером и поэтому часто использовал жаргонные словечки из компьютерных игр. Вот и сейчас: «Ушел на КД» – это аббревиатура СD от английского «CoolDown» – перезарядка. Ну а по-русски КД. Да и вообще, с компьютерной техникой был «на ты», из-за этого его часто вызывали в штаб, где он с умным лицом «чинил принтеры» в бухгалтерии. Просто втыкал провода в соответствующий разъем системного блока, которые ежедневно выдергивала шваброй вольнонаемная уборщица, по утрам моя полы в помещении. Таким образом, незаменимый Мещеряков и прослыл компьютерным гением.
Соловьев озадаченно молчал, видимо, то же самое случилось и с его автоматом. Лёша Соловьев был уже «черпаком», то есть отслужил один год. Наверное, в каждом коллективе есть свой весельчак и балагур. Без сомнения душой 101-го взвода был Соловьев, его веселый оптимизм не могли сломить даже бесчисленные наряды, которые он неизменно получал вне очереди. Такого человека армией не исправить было нельзя, слишком глубоко в нем сидела тяга к алкоголю и женщинам. Ему бы надо было родиться гусаром веке в девятнадцатом, волочиться за женщинами, кутить с друзьями, открывая бутылки с шампанским ударом сабли, и отпускать пошлые шутки. «Я не пошляк, я – эротический шутник» – сам про себя не раз говорил Алексей. Теперь вот этот Ржевский «на минималках» утратил свое боевое оружие.
– Ладно, разберемся. Вопрос сейчас в другом. Что всё-таки произошло? Я так понимаю, все видели и чувствовали то же самое: вспышка света со стороны террористов и потеря сознания
Все дружно закивали.
– Я, парни, знаю не больше вашего. Но, видимо, применили против нас что-то мощное и не понятное. Возможно, это как-то связанно с похищенным оборудованием или вооружением. Успели заметить, что они ящик какой-то волокли? Так вот, мужики, давайте-ка от греха ОЗК оденем.
Носить на себе защитный противорадиационный и противохимический комплект в жару, а судя по солнцу, время приближалось к обеду – приятного мало, но возражений не последовало. Возможность быть облученным или зараженным не радовала, и солдаты молча стали одевать прорезиненные
Тут Соболев обратил внимание на Хусаинова. Тот поддерживал руку в районе плеча и все время морщился от боли. Рукав на предплечье пропитался бурой кровью. «Ах, ты ж! этого еще не хватало». Два брата-близнеца служили второй месяц, различать их еще никто не научился, чем братья вовсю пользовались: подменяли друг друга в нарядах, стреляли на стрельбищах, в общем, пользовались преимуществом, которое дает наличие твоей копии.
– Рамиль, покажи руку.
– Я Муртаза, товарищ сержант.
– Да по мне хоть Чулпан Хаматова, руку, говорю, давай!!!
Разрезав ножом рукав кителя, Миша увидел ровную дырочку – входящие отверстие. Выходного отверстия не было, значит дело скверное – пуля застряла в руке. Ладно, это уже пусть в госпитале извлекают. Движение в руке вызывало, по-видимому, острую боль, и не было понятно задета кость или нет. Михаил весьма посредственно знал анатомию, но помнил, что в этом месте костей должно быть две. Собственно, предплечье и лучевая.
– Рамиль, обработай рану брату. Промой, возьми перевязочный пакет и перебинтуй. Да и шину наложи на всякий случай.
– Водой промыть? – Рамиль уже потянулся к фляжке, – а шину из чего?
– Если хочешь сепсиса промывай водой. Если нет, то мочой, – видя скепсис в глазах сослуживца добавил:
– Я не шучу, моча – это стерильная жидкость, вполне доступная в нашем случае, а спирта у нас нет. А шину… привяжи к руке саперную лопатку, а лучше две…
Младший сержант, почувствовал, что бойцы приободрились. Уверенность командира, четкие команды – это многое значит в экстремальной обстановке. Теперь оставалось мысленно решить главную проблему, проблему от которой по спине бежал холодный пот. Дорога, а вернее ее отсутствие.
«Включай мозги Миша. Что мы имеем? Все восемь человек потеряли сознание, дорога была в пяти метрах позади. Приходим в себя – дороги нет». Соболев машинально посмотрел на часы, часы показывали одиннадцать часов, как раз примерно то время, когда начался бой. Так… стоп! Сколько же они были без сознания? Он приложил руку к уху и не услышал привычного «тиканья» – часы стояли.
– Бойцы. Время у кого есть?
Часы нашлись только у троих, причем, двое механических стояли также на одиннадцати часах, а электронные часы Соловьева, вообще, показывали серый экран и включаться отказывались. Миша полез во внутренний непромокаемый карман, где в нарушение устава носил мобильный телефон. Телефон оказался выключен. «Что за нафиг? Вроде с вечера подзаряжал» Он с силой несколько раз надавил на кнопку питания, но мобила упорно не включалась.
– Витек, у тебя телефон с собой?
– Да командир, только батарея села, пробовал уже.
«Ладно, оставим эту проблему на потом. Куда же делась эта чертова дорога??? Мистика блин…» Остальной пейзаж практически не поменялся: всё тоже поле с юга и лес севера. На горизонте маячил знакомый силуэт все тех же заросших сосняком сопок. «Тот же лес, тот же воздух и та же вода, то же небо опять голубое» – не к месту вспомнилась известная песня Владимира Семеновича. Хотя, как не к месту, он вспомнил о Максе и к горлу подкатил комок. «Так… отставить сопли! На тебя люди смотрят и ждут приказов»