Рядовой. Назад в СССР. Книга 1
Шрифт:
Помнится, в прошлой жизни было иначе — после получения военного обмундирования, большинство из нас выглядели как клоуны оливкового цвета. Все висело вразнобой, сапоги болтались, форма как в одном месте побывала, бляхи гнутые и поцарапанные. Как сейчас помню.
После того как мы переоделись и вместе с Ветровым сходили на ужин — ввиду того, что выглядели мы уже не как оборванцы и двигались в составе малой команды, многие смотрели на нас иначе. Те, что проходили службу на самом сборном пункте, уже понимали, что это значит.
Я вновь встретил Женьку Смирнова.
— Макс, а чего ты не сказал,
— Извини Жека, случайно получилось. Мне сказали, ни с кем это не обсуждать.
— Ну-у… — тот махнул рукой. — Это не по-дружески, вообще-то.
— А разве что-то изменилось бы, если бы раньше сказал? — напрямую спросил я и тот не нашелся что ответить. Некоторое время мы молчали.
— Куда вас? В Афганистан? — нехотя спросил он.
— Не знаю. Как повезет.
Тот тяжко вздохнул. И чего ему этот Афган сдался?!
— Макс, идем! — окликнул меня Самарин.
Остальная группа отошла чуть вперед и остановилась. К слову говоря, с Димкой мы сразу подружились, а вот Стас Куртов был каким-то замкнутым и молчаливым. Все переживал, что нам может за что-то прилететь.
— Ладно, не обижайся! — я протянул Смирнову руку. — Это ерунда, от нас тут мало что зависит. Давай Женька, удачи тебе! Если повезет, скоро увидимся!
Тот помедлил, но все-таки ответил на рукопожатие.
— И тебе удачи!
Теперь я не знал, как сложится моя дальнейшая жизнь — все уже пошло по иному пути. Я перевел стрелку жизненного пути на другие рельсы, пусть они и были военными. Также я не знал, вернусь ли еще в родной город, увижу ли его еще раз. Перед глазами неожиданно всплыла мрачная картина — памятник. И табличка с именем и фамилией. Женькин памятник и венки вокруг него. Нужно что-то сделать, чтобы этого не случилось.
— Жень, погоди! — крикнул я. — Ты это, когда дембельнешься, если вдруг не встретимся раньше… Запомни, в девяносто четвертом году, когда тебе нужно будет срочно ехать в Воронеж, езжай поездом! Только поездом, не на машине! Это важно!
— Почему? — удивился тот.
— Не спрашивай, так надо! — без давления, но я все-таки настоял на своем. — Просто запомни и сделай, как говорю! Хорошо?
Тот согласно кивнул.
А потом мы ушли и больше на территории сборного пункта я его не видел… Да и не до этого было!
Глава 6
В поезде
После проведения общей вечерней поверки, нам определили казарму, общую для всех убывающих команд. Нераспределенные призывники спали в другой казарме, которые, впрочем, были абсолютно идентичными друг другу, без каких-либо привилегий. Те же скрипучие «раскривушки», тонкие ватные матрасы, слежавшиеся от времени подушки и хрустящее постельное белье с запахом хозяйственного мыла.
Наш майор ночевал за пределами сборного пункта, в отдельном офицерском общежитии, однако ушел только после того, как решил все проблемы. Старшим назначил Самарина — тот, зачем-то, сам вызвался. Сейчас эта ответственность мне и на фиг не сдалась, вот позже, когда прибудем в часть, там другое дело. Как ты себя покажешь в первые дни, так оно дальше и пойдет. А сейчас следить, чтобы
Ночью было очень жарко и душно, несмотря на открытые настежь окна. Лето в самом разгаре, конец июня же. Впрочем, жара это только полбеды, настоящим проклятием оказались стаи комаров, которых в округе было много — совсем недалеко от сборного пункта находилась обширная болотистая местность. Соответственно комариный писк был тут и там. Лютые кровопийцы, накидывались на людей и казалось, были готовы высосать всю кровь. При этом они совершенно ничего и никого не боялись.
Правда, на фоне остальных, я видимо, был самым не вкусным, а потому и кусали меня крайне редко. Дико бесил писк, то в правом, то в левом ухе.
Многие призывники не спали до двух ночи — травили анекдоты, смешные истории. Кто-то из местных договорился с друзьями с гражданки, и те перекинули им через стену пакет с бутылками. Что там было не ясно — судя по запаху, не пиво. С закуской конечно же было плохо.
Кто-то хвастался, как он провел последнюю ночь перед отправкой, кто-то рассказывал про количество выпитого алкоголя и описывал свои подвиги на пьяную голову. В общем, обсуждали всякую ерунду. Все как всегда. Я почти не их слушал, думал о своем.
Почему же все это произошло? Почему я не умер?
Был ли в этом какой-то особый смысл? Вмешались некие высшие силы?
Зачем? Для чего?
Уж не потому ли, что судьба решила распорядиться мной иначе? Выходит, я чего-то еще не сделал, чего-то важного. И теперь мне нужно понять, что же от меня требуется? Но одно понятно точно, у моего воскрешения есть какое-то предназначение!
Хоть военного билета у меня на руках еще и не было, формально я уже был военнослужащим срочной службы, со званием рядовой. Говорят, что двухгодовой отсчет начинается в тот момент, когда молодой солдат покидает стены сборного пункта. Может и так, а может и нет.
Честно говоря, вообще не думал о том, что на целых два года буду оторван от реальной жизни — для меня вся моя жизнь именно такой и была. Дело привычки. Как я уже упоминал, семьи не было, активных романов на стороне тоже. Только работа, только мое подразделение. Да и отвык я от жизни в восьмидесятых. Сильно отвык. А в армии, жизнь, что в восьмидесятые, что в двухтысячные — одна и та же, особенно, если часть стоит где-то в безлюдном районе.
Хоть для меня все и начиналось с чистого листа, в некотором роде я шел той же тропой. Однако теперь я собирался пройти ее без ошибок, без неправильно принятых решений… Без поражений. Я солдат, всегда им был. Ничего другого и не умею! Использовать знания о будущем? Непременно, но это позже, когда случай подвернется.
В молодом возрасте, все было не очень хорошо. Когда мне стукнуло восемь, отец вынужденно уехал на золотые прииски куда-то далеко на север и не вернулся. Мать, оставшись в одиночестве, растила меня, как могла и ценой собственного здоровья, все-таки поставила меня на ноги. Окончив школу, я уехал учиться в другой город, но был отчислен уже на втором курсе университета. Чтобы не возвращаться обратно к матери и не расстраивать ее, я добровольно пошел в военный комиссариат и изъявил желание служить Советскому Союзу.