Рядовые Апокалипсиса
Шрифт:
Судьба, которую Юра так не желал… испытывать, наконец–то решила ненадолго повернуться в корейцу и его спутнице лицом. Со стороны горбольницы грохотало уже как при вполне серьезном боестолкновении, но из травмпункта пока никто не выбрался. У Юры даже мелькнула мысль подъехать, подпереть двери чем–нибудь да предостерегающую надпись на них нацарапать. Но – смалодушничал. Оружия нормального нет, а монтировка… Одно дело Свету успокаивать, совсем другое – на самом деле с этой гнутой железкой на мертвеца в атаку идти. Нет, пускай с этим менты разбираются! Вон у больницы они воюют? Значит, и сюда доберутся. Они же в курсе, куда пассажиров покусанных из того автобуса отправили? «Буханка» тоже капризничать не стала, завелась с полуоборота и бодро покатила по непривычно пустым улицам Ивантеевки в сторону «Полянки».
Первым, что Юра сделал после того, как закрыл за Светой входную дверь своего коттеджа – это бегом рванул сначала в гараж, где залил бензином первый попавшийся под руку тазик и буквально утопил в нем оба пистолета. С «окурком» было сложнее – не влез, даже со сложенным прикладом, пришлось импровизировать – вложил один в другой сразу шесть больших мусорных пакетов из толстого черного полиэтилена, в них уложил АКСУ и, щедрой рукой плеснув туда все того же бензина, оставил откисать. Потом так же бегом – в спальню. Там достал из оружейного шкафа и зарядил «Моссберг» и тут же набил оба свои патронташа, которые крест–накрест нацепил на себя. Получившийся гибрид Панчо Вильи и революционного матроса Железняка со стороны наверняка выглядел весьма комично, но Юре было плевать, как он выглядит. Главное – как себя при этом чувствует. Тяжелый помповый дробовик, в подствольный магазин которого он натолкал через один пулевые и картечные патроны, придал Паку уверенности. «Помпа» двенадцатого калибра – это вам не монтировка и не топор с пожарного
Сейчас, когда забившая пистолеты и «ксюху» темно–коричневая масса, которую Юра про себя окрестил «серидолом», наконец размякла и почти вся вытекла, Пак принялся за чистку оружия. С «калашниковым» разобрался быстро, а вот на сборке ТТ что–то затупил… А, вот оно как! Точно! Помнят руки! Юра с довольным видом крутанул на пальце собранный наконец пистолет, передернул затвор, вхолостую щелкнул курком, направив ствол в угол, и только потом аккуратно, почти нежно дослал в рукоять снаряженный восемью яркими, словно новые медные монеты, патронами… Все же не прошли даром уроки Лёхи Лохматого, одного из бойцов «бригады» Жмыха, отслужившего в армии, причем не где–нибудь, а в десантно–штурмовом батальоне ВДВ, и успевшего повоевать где–то на югах еще до начала заварухи в Чечне. Он, помнится, поначалу пытался какое–никакое обучение наладить, тактике «коллег» поучить и стрельбе. Но остальным «быкам» подобная муштра пришлась не по вкусу, и они начали всей толпой дружно капать на мозги Жмыхову. Тот, с одной стороны, пользу обучения понимал, но, с другой, прекрасно осознавал, что навести в «бригаде» армейские порядки не выйдет. В общем, получивший от начальства внушение Лохматый сначала занимался только с теми, кому это было интересно, как тому же Паку, а потом и вовсе махнул на все рукой и, сказав Юре на прощанье: «Бывай, кореец, с вами, конечно, весело и денежно, но, боюсь, очень недолго», уехал домой, куда–то под Екатеринбург. И, нужно сказать, как в воду глядел: меньше чем через год почти вся жмыховская братва чуть не в полном составе полегла на одной крупной «стреле» с азербайджанцами, которые, может, и не так круто выглядели, зато имели реальный опыт боев в Карабахе. Тогда Петю Жмыха, ну, и Юру заодно, спасло только то, что уже наступали новые времена, когда самых зарвавшихся и отмороженных без особых затей и сантиментов давили заматеревшие «гоблины» из СОБРа и ОМОНа, а конкурентов начали заказывать не киллерам, а налоговой и прокуратуре. Словом, смог Петя Жмых подняться на более высокий уровень, на котором принято было носить не китайский «Адидас» или турецкий малиновый «пинжак с карманами», а настоящий итальянский «Армани». На котором статус определялся не количеством «быков» и «волын» в «бригаде», а наличием знакомств и связей. И стал понемногу превращаться в успешного бизнесмена Петра Жмыхова, которому, в отличие от бандитского «бригадира» Пети Жмыха, до оружия вообще никакого дела не было. Какое оружие, о чем вы? Это же незаконно! Правда, к совету Пака Петр Сергеевич все–таки прислушался, и в Ивантеевке появилось несколько явок с небольшими оружейными «закладками». Просто так, исключительно на всякий случай. Мало ли что? Ну вот, похоже, этот самый «всякий случай» и настал.
— Света, ну выключи ты эту муру, бога ради, – страдальчески скривился Юра, обернувшись к глядевшей выпуск новостей на НТВ девушке. – Неужто ты веришь, что эти хоть слово правды скажут?
Слушать те благоглупости, которые, стараясь сохранить на лицах спокойную невозмутимость, «несли в массы» телеведущие центральных каналов, было уже просто невозможно. Ну да, конечно, мы все даже не сомневаемся, что «ситуация находится под контролем…», «сотрудники силовых ведомств прилагают все усилия…», доблестные средства массовой информации «будут держать телезрителей в курсе событий», а эти самые телезрители – выполнять рекомендации из серии: «не выходить, по возможности, из домов и квартир и ждать помощи». Ага, как говорится: «С мягким знаком»! Достаточно было просто в глаза заглянуть хотя бы вот этой самой дикторше, чтобы сразу понять – она ни на грош не верит в то, что сама прямо сейчас говорит. Старается не показывать, лицо – будто у монаха буддистского, непроницаемое, и даже полуулыбка профессиональная на месте, застыла как приклеенная. Но вот глаза все портят – перепуганные, затравленные, бегающие глаза человека растерянного и не знающего, что ему делать дальше. Интересно, кого ж они обмануть–то пытаются? У нас ведь ни разу не спокойная сонная Европа, народ уже не первое десятилетие чуть ли не спинным мозгом научен неприятности чувствовать. Условный рефлекс и народная примета «в одном флаконе»: чем слаще песни поют с телеэкрана, чем больше политики рвут рубахи на груди и даже обещают лечь на рельсы, тем хуже на самом деле ситуация и тем меньше надежда на то, что те, кто наверху, смогут порядок навести. М-да, не повезло кое–кому в России с народом, не то что в культурных и просвещенных заграницах… Хотя, вот как раз в Европе и Америке пресса особо врать почему–то и не пытается. «Тарелка» у Юры хорошая – три сотни каналов, в том числе не только европейские и американские, но даже и ближневосточное что–то ловится, и китайско–японское. Так вот там, насколько смог разобрать подзабывший со школьных времен английский язык Пак, журналисты никаких сказок не рассказывают. Скорее – наоборот, лезут в самое пекло, и сюжеты их можно было принять скорее за какие–то голливудские новинки в жанре боевика или фильма ужасов. Особенно впечатлил репортаж из какого–то моноэтнического района Парижа, алжирского, кажется, или тунисского. Его обитатели – всевозможные «политические беженцы» и прочие гастарбайтеры, и в более спокойные времена не шибко–то желающие нормально жить и работать, едва почуяв ослабление власти, не преминули тут же устроить друг другу и проживающим по соседству французам развеселую резню в лучших традициях африканских этнических чисток. Картинка была – просто загляденье: огромные костры многочисленных пожаров, густой дым, в котором, словно черти или грешники в аду, мечутся фигуры в полицейской форме и пластиковых шлемах, с прозрачными щитами и резиновыми палками в руках. А отчаянный репортер на переднем плане что–то бойко тарахтит в микрофон. Потом где–то за спиной у оператора сразу несколько голосов взвыли дурниной, загалдели, завопили, звонко и часто захлопали пистолетные выстрелы и, словно подводя всему итог, басовито и солидно пророкотало что–то автоматическое. Как Юре показалось, судя по звуку, был это пулемет, причем – крупнокалиберный. Камера с размаху ткнулась объективом в асфальт, изображение пропало, сменившись мелькающими полосами помех. Телеведущая в студии что–то мумыркнула, видимо, извинившись за «маленькую техническую накладку», но выглядела при этом донельзя обескураженной и обеспокоенной. На другом канале, каком–то из многочисленных американских, съемочная группа вела свой репортаж с крыши здания в Лос—Анджелесе. Город Ангелов пылал, над шикарными виллами Беверли Хиллс стояло чадное зарево, на улицах творилось что–то совершенно не поддающееся описанию. Камера поочередно выхватывала крупные планы: снесшая опору рекламного щита разбитая полицейская машина с заляпанными изнутри кровью стеклами, продолжающая мигать «люстрой» на крыше, выдавленные и рассыпавшиеся по тротуару мелким стеклянным крошевом витрины дорогих бутиков, грязные, ободранные человеческие фигуры, вставшие на четвереньки над неподвижным мертвым телом и, судя по движению спин и голов, явно его обгрызающие. А потом – общий план: освещаемая только огнем пожаров улица, забитая бредущими куда–то неспешной, неустойчивой походкой мертвецами. Журналист при этом что–то говорил, много, взахлеб, но Пак, помнивший из школьного курса иностранного языка лишь какие–то отдельные подробности из жизни Лены Стоговой и ее многочисленного семейства [62] и намертво въевшуюся в мозг еще с четвертого класса фразу: «Южалли ай гет ап эт севен о клок» [63] , смог разобрать очень немного. Точно понял только, что журналистов должны были снять с этой крыши вертолетом их телекомпании, но «вертушка» куда–то запропала, и теперь они будут вести прямой репортаж с этой крыши столько, сколько смогут, и просят зрителей не переключаться на другой канал. Отморозки, ей–богу, отморозки! Тут впору бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше, а то и просто с крыши вниз головой сигать, а они – за судьбу своего репортажа переживают. Что у людей с мозгами?
62
Семья Стоговых – персонажи из старого советского школьного учебника английского языка. На примере текстов об этой семье, их доме, работе, учебе, домашних делах и прочем советские школьники учились английскому языку. Как показала практика, те, кому знания иностранного языка в жизни так и не пригодились, спустя несколько лет только и могли вспомнить из всего школьного курса, что эту самую Лену Стогову.
63
«Обычно
При всем при этом о причинах охватившего весь мир бедствия по телевизору почему–то ничего определенного до сих пор не говорят, даже версий не выдвигают, ограничиваясь видеороликами кровавой вакханалии и комментариями на тему происходящего на экране. Зато в Интернете, который тоже работает пока вполне исправно, версий предостаточно. От атаки террористов из «Аль—Каиды» или утечки какого–нибудь сверхсекретного боевого штамма из военной лаборатории до вторжения инопланетян и апокалипсиса по версии Библии. Кстати, все чаще в Сети мелькает слово «зомби» и уже почти не осталось на многочисленных форумах тех, кто в существование восставших мертвецов не верит. Очень много информации о способах распространения заразы. Ну, тут совсем ничего нового – все в строгом соответствии с канонами фильмов ужасов: «человек, которого отымел чебуратор, сам после смерти становится чебуратором»… В смысле, тот, кого мертвецы загрызли насмерть, буквально через пару минут восстанет из мертвых и сам станет таким же упырем. Если просто укусили – закусит боты через час–полтора, а после смерти – смотри предыдущий пункт. И, похоже, тут без вариантов. Отдельные оптимисты пытаются что–то щебетать про то, что у людей иммунитет к всяким вирусам разный и, возможно, те, у кого иммунитет сильнее… Но суровая реальность ни одного подтверждения их фантазиям пока не дала. Печально…
Полно всевозможных видеороликов, от совсем мутных, без звука, явно снятых на камеры мобильных телефонов, в которых только и можно было разглядеть, что хаотично мельтешащие фигуры, до вполне профессиональных. Главными действующими лицами почти всех были, разумеется, ожившие мертвецы и их жертвы. Жутковатые были, к слову, ролики. Если б нечто подобное Юра увидел на диске с фильмами ужасов, то просто выругался бы, пробурчал под нос что–нибудь вроде: «Трэшак и дешевка» и выключил. Но беда в том, что все это – не кино. И от осознания этого простого факта по спине обычно хладнокровного корейца бежали ледяные мурашки. Прав был ныне уже покойный доктор Реваз – «Звиздец всему»… И, как Юра ни старался, опровержений этой страшной в своей простоте фразе он найти так и не смог. По всему миру одно и то же: нападающие на людей мертвецы, беззащитность гражданских и полный паралич властей. Разные «силовики», военные, милиция–полиция и прочие национальные гвардии пытаются что–то сделать, но без особого успеха. Уж больно ситуация нестандартная, ни в одну имеющуюся у тех схему, по которой нужно действовать, не укладывающаяся. Вот и приходится им на ходу самим что–то выдумывать, импровизировать, пытаясь чуть ли не наобум нащупать верную стратегию. А военизированные структуры – далеко не самые лучшие импровизаторы, чего уж там. Им куда проще по Уставу: в ситуации А действуем в соответствии с пунктом четыре точка два, а в ситуации Б – с пунктом восемь точка семнадцать. Они так приучены и по–другому просто не умеют. Может, и нащупают со временем, вот только до этого самого времени еще дожить нужно. Как самим «силовикам», так и тем, кто от них помощи ждет. И есть у Юры серьезное подозрение, что дождаться получится далеко не у всех… Значит, нужно постараться сделать все возможное, чтоб и самому в число тех, кто выживет, попасть, и Свету за собой протащить.
— Так, Светлана, все, баста! Выключай эту чушь и иди сюда, буду тебя учить, с какого конца за пистолет держаться. Очень по нынешним временам полезное умение для молодой и привлекательной девушки.
— Тоже мне, учитель, – тихонько фыркнула та. – У меня отец – майор ПВО, пусть сейчас уже и на пенсии. Всю жизнь по «точкам» в тайге с ним катались. Так что я и из пистолета Макарова стреляла, и даже из автомата.
— Ай, молодца! – сладким голосом, но с ехидной физиономией похвалил Пак и тут же поинтересовался: – И часто попадала?
Света смущенно промолчала. Понятно, в плане результатов похвастать явно нечем.
— И я о том же, – уже абсолютно серьезно подытожил Юра. – Стрелять – одно, попадать – совсем другое. Сейчас нужно уметь именно попадать, иначе плохо кончится. Плюс пистолет Токарева от ПМ твоего отца немного отличается. Так что загни–ка пальчики назад, садись рядышком, смотри и слушай. Во–первых, тут нет предохранителя. Видишь? А для извлечения магазина есть вполне удобная кнопка…
Ученицей Светлана оказалась прилежной. Слушала внимательно, повторяла старательно, совсем не проявляя обычного для женщин брезгливо–боязливого пренебрежения к оружию. Возможно, действительно отец–майор смог такое отношение привить, а может – аттракцион «Убеги от зомби по скользкому полу» в коридоре травмпункта оказал благотворное воздействие. Такое приключение даже самого заядлого пацифиста вполне могло превратить в убежденного милитариста. Вот и Свете, видимо, хватило. Провозившись около часа с ТТ, Юра даже дробовик ей вручил и начал объяснять, что тут к чему, жалея только о том, что уж больно мало у него патронов. По–хорошему, такие вот теоретические занятия неплохо бы боевыми стрельбами завершать для закрепления результата. Но – никак. Каждого патрона, что они спалят сейчас просто для тренировки, завтра может не хватить для спасения их жизней. Хотя, с другой стороны, нет никакой гарантии, что Света, несмотря на все успехи в теории, сможет отстреливать мертвецов, так сказать, на практике. Такая вот, блин, дилемма. Что хочешь, то и делай… Есть у него, конечно, одна идейка – по остальным «явкам» Жмыха прошвырнуться. Но она, к сожалению, проходит пока по категории «бред воспаленного сознания горячечный»; адреса ему, положим, известны, но вот ключей от этих квартир у него нет. Пытаться же учинить взлом своими силами – занятие изначально неблагодарное: двери там стоят солидные, практически сейфовые. Такие если только взрывать. Но для этого и опыт определенный, и взрывчатка нужны. А у Пака – ни того, ни другого. Значит, этот вариант пока откладываем до лучших времен, в надежде, что они вообще настанут.
Да, кстати, к вопросу о Петре Сергеевиче… А как там вообще дела у горячо любимого босса? Он хоть и сволочь та еще, но мужиком вроде всегда был головастым. Может, и в этот раз придумал чего? Надо бы ему позвонить.
На звонок Жмыхов ответил не сразу. А когда взял трубку, то на осторожные расспросы Пака вальяжным тоном ответил, что прямо сейчас уже сидит в кресле самолета, который вот–вот вылетит на один далекий теплый остров. Как сам Петр Сергеевич выразился: «Там цивилизованная страна, там порядок будет, чай не наша говнорашка». Юра по инерции согласно угукал и поддакивал, изумляясь про себя, как же сильно сдал его босс за последние годы. Слов нет, укатали Сивку… Он ведь даже и не заметил, когда умный, злой и хитрый, словно черт, бандитский «бригадир» Петя Жмых, никому и никогда не доверявший, обладавший просто звериной «чуйкой» на проблемы, умудрился реально превратиться в вальяжного и расслабленного «бизнесмена, мецената и благотворителя». Не изображать, а именно стать им. Это ж насколько нужно нюх потерять, чтоб в сложившейся ситуации за границу сбегать? Куда? В теплые края, где улыбчивая и доброжелательная полиция и предупредительный персонал в отелях? Так они такие ровно до тех пор, пока ты платишь. Стоит только тебе потерять платежеспособность, вот тут–то ты их настоящих и увидишь. Деньги же, если Юру его интуиция не подводит и ситуация будет развиваться в том же русле, что и сейчас, очень скоро не будут стоить ничего. Ну а если ошибается, и доллар по–прежнему останется ценным и вечнозеленым, в чем имеются крупные сомнения, но все же?.. Что эта самая полиция сможет воскресшим мертвякам противопоставить? Заулыбает их насмерть? Или своими элегантными пляжными шортами засмешит до полной потери аппетита и агрессивности? Нет, Жмыхов определенно «протух». Дома ведь и верные люди остались, пусть и немного, но зато проверенные и надежные, и связи–знакомства, а главное – оружие, которое, похоже, сейчас важнее всех «подвязок» и банковских счетов, вместе взятых. Напоследок Жмыхов попенял Паку на его несообразительность, мол, был бы ты умнее, тоже уже куда–нибудь в спокойные края летел, пожелал удачи и отключился. А Юра мысленно сплюнул, вслух выругался и, вспомнив репортажи из Парижа и Лос—Анджелеса, вычеркнул слишком уж поверившего в силу «цивилизованных стран» Жмыхова из списка живых. Был вроде умный и серьезный мужик, да вышел весь. Оттого и помрет глупо и страшно. Ну и черт бы с ним! Если пациент жить не хочет – медицина тут бессильна.
Еще минут двадцать кореец обзванивал бывших жмыховских бойцов. И снова – не свезло. Трое просто не брали трубки. А остальные, хотя ситуацию уже проанализировали и выводы сделали правильные, желанием встретиться не горели. Открыто не послал никто, но общий смысл их ответов вкратце можно было свести к сакраментальной фразе Шер—Хана из мультфильма про Маугли: «Каждый сам за себя». М-да, закон джунглей… Дарвинизм как он есть, в чистом виде. Будем справляться сами.
Где–то на соседнем участке вдруг громко и истошно закричала женщина. Так, похоже, пришел конец тишине и спокойствию – добрались покойники и до «Полянки». Значит, все, кончилась короткая передышка, пора искать новое убежище. Выстроенный Юрой коттедж на неприступную твердыню совсем не тянул. Слишком большая застекленная веранда, слишком много низко расположенных окон. Забор, конечно, высокий, но вовсе не трехметровая кирпичная стена, а ажурная кованая решетка. Он ведь не крепость строил, в конце концов. Выглядел его дом нарядно и красиво, но вот с фортификационной точки зрения ценность представлял даже не нулевую, а скорее с отрицательным знаком.