РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями)
Шрифт:
Последний "аист", у которого оставалась торпеда, атаковал, стараясь сбросить торпеду как большую бомбу - прямо на палубу первого подвернувшегося корабля. На "Каэде" русский аэроплан заметили, только когда он вывалился из дыма над трубами переднего мателота. Сброшенная с самолета торпеда пронеслась сверкающей сигарой низко над трубами, зацепилась за грот-мачту и, перекувырнувшись, с грохотом вонзилась хвостом в палубу за кормовым мостиком. Пройдя корабль насквозь, она проткнула днище и выскочила наружу, погнув напоследок правый гребной вал. "Каэде" затрясло и стало сносить в сторону, из пробоины хлестал фонтан. Заработали помпы, борясь с затоплением, но скорость корабля упала до 10 узлов, и он отстал от остальных эсминцев.
Те постепенно собирались вокруг "Маньчжура" и "Бодрого". На этот раз у японцев было полное
Пока "Каба" добивал канонерку и миноносец, наиболее быстроходные у японцев "Минекадзе" и "Савакадзе" первыми выходили на русские авиатранспорты. Дудоров понимал, что его 15-узловым авиаматкам не уйти от развивавших 36-узловой ход новейших японских эсминцев. Надо было принимать бой. Японцы догоняли "Мациевича" и "Нестерова" по правому борту, огибая дымовую завесу, выставленную идущими позади миноносцами. Яманако предполагал, в случае если русские не сдадутся после первых выстрелов, сближаться и действовать торпедами. Русским пилотам в кружащих в небе самолетах останется либо лететь в Гензан и сдаваться, либо дожечь остаток топлива и остаться один на один с Японским морем. Японцы не сомневались в скорой победе над авиатранспортами, которые, как правило, вооружали лишь парой зенитных орудий и пулеметами.
Но русские авиаматки не зря называли гидрокрейсерами. По своей артиллерийской мощи "Мациевич" и "Нестеров" не уступали вспомогательным крейсерам-рейдерам. Кроме двух 75-мм зениток, авиатранспорты имели по шесть 120-мм орудий, из которых четыре могли стрелять на каждый борт. С другой стороны, русские корабли были очень уязвимы для обстрела - высокобортные, лишенные брони, с хранившимися в надстройках запасами бензина и боеприпасов для самолетов. Обладая превосходством в скорости, эсминцы могли бы просто безнаказанно расстрелять авиаматки издалека....
– Огня не открывать! Кто выстрелит раньше приказа, шкуру спущу с сукиного сына! Передать на "Нестеров", что тоже не думали стрелять.
После приказа, который Дудоров пролаял с мостика в жестяной рупор, артиллеристы даже отошли на полшага от своих орудий, уже приготовленных к бою.
Орудийные расчеты, которым на авиаматке впервые предоставлялась возможность пострелять по настоящим целям, недовольно ворчали сквозь зубы. Командиры правобортной и левобортной батарей, обходя орудия, торопливо разъяснили смысл адмиральского приказа - ждать, пока японцы не подойдут поближе. Но как тяжело было терпеть обстрел, не отвечая огнем на огонь! Первые фонтаны от падений японских снарядов легли перед носом авиатранспорта. Японцы предлагали остановиться и капитулировать? В ответ с "Мациевича" пару раз выстрелили из зенитки, прострочил очередь пулемет. Новые всплески, совсем рядом с бортом. Несколько человек на палубе упали, срезанные залетевшими осколками, зазвенели выбитые стекла иллюминаторов. Ответный сухой треск зенитных трехдюймовок. На японских кораблях частые вспышки выстрелов. Накрытие! Авиатранспорт заволокло удушливым дымом. Разбита грузовая стрела, под ней горит жаркий огнем так и не спущенный "аист". Матросы бросаются в горящий бензин, сталкивают самолет за борт. Сквозь дым видно, как вражеские эсминцы подходят ближе... Теперь пора!
Бааах! Оглушительно рявкнуло носовое 120-мм орудие "Мациевича",
Позади "Нестеров" открыл столь же ураганный огонь по "Савакадзе", который сразу же получил несколько подводных пробоин и потерял дымовую трубу. На выручку ему пришли "Саги", "Сакаки" и "Кусиноки", ранее готовившиеся расправиться с тремя русскими миноносцами, но под шквальным огнем с гидрокрейсера малые эсминцы-"каба" смогли лишь прикрыть отход потерявшего ход "Савакадзе". "Минекадзе" продолжал бой в одиночестве. По нему теперь стреляли и "Мациевич", и "Нестеров", и даже выдвинувшиеся русские миноносцы из своих 75-мм пушек. Лейтенант Угаки взял вправо, выходя на полном ходу из боя. "Минекадзе" продолжал следовать за авиаматками на безопасном расстоянии. Контр-адмирал Яманака из лазарета одобрил тактику лейтенанта Угаки - следить за авиатранспортами, не давать русским самолеты приводняться и ждать подкрепления. О нем Яманака уже запросил по радио командующего флотом. Огрызающиеся огнем авиатранспорты были явно не по зубам оставшимся в строю пяти японским эсминцам, из которых четыре имели лишь по одному орудию серьезного калибра.
Поврежденным "Савакадзе" и "Каэде" было приказано возвращаться в Гензан. В это время "Каба" лежал в дрейфе, чтобы подобрать сампанами моряков с затонувших "Бодрого" и "Маньчжура". Внезапно над японцами, занятыми спасательной операцией, появилась четверка гидросамолетов с "Энгельса". Они добрались до места после долгого перелета над морем. Не имея никак сведений о происходящем внизу и наблюдая стоящий без хода японский эсминец, "энгельсовские" пилоты вышли в атаку, высыпав сверху на "Кабу" восемь 50-кг бомб. Хотя ни одна из них не попала в корабль, несколько разорвалось совсем рядом, едва не опрокинув эсминец. Его обшивка запестрела осколочными пробоинами, во многих местах листы были вдавлены, швы между ними разошлись, заклепки вылетели. На "Кабе" стало быстро затапливать шкиперскую, носовой кубрик, вода постепенно заливала котельное отделение. После сигнала о помощи к тонущему эсминцу спешно подошел "Суги", забрав людей. Переполненный спасенными с трех судов, небольшой и неустойчивый "Суги" потерял боеспособность и тоже был отослан в Гензан. С "Минекаде" остались лишь два малых эсминца - "Сакаки" и "Кусиноки"
Борис Дудоров понимал всю сложность ситуации, в которой он находился. Положение складывалось так, что в ближайшее время могла быть потеряна вся корабельная авиация. Ходившие вокруг японские эсминцы не давали спокойно принимать самолеты, севшие на воду. К тому же любая задержка означала сейчас увеличение риска, что авиаматки догонят новые, более сильные вражеские корабли. А, может, отказаться от спасения самолетов? Их уничтожение хотя бы на время отвлечет японцев. Авиатранспорты тем временем, возможно, смогут оторваться от врага. Ну а летчиков, даст Бог, успеют забрать миноносцы. Капитаны обоих авиатранспортов предлагали именно это. Но нетрудно было представить, как воспримут такое решение начальники летных отрядов - Вирен и Грузинов, да и остальные летчики.
Дудоров с досадой потер лоб. А сам он кто больше - летчик или моряк? Наверное, всё же, моряк. Он и в воздух-то сам поднимался лишь считанные разы. Если моряк, то должен ради спасения кораблей без лишней жалости бросить аэропланы, как в старину в шторм отправляли за борт медные пушки. Ведь самолет для моряка - всего лишь дальнобойное орудие особого рода. Не то авиатор. Для него как раз корабль-авиаматка - простой носитель крылатых машин. Если бросить сейчас "аисты", их потеря будет означать провал всей операции, поставит крест на всем дальнейшим развитием русской морской авиации. Нет! Самолеты бросать нельзя!