Рыба фугу по-русски
Шрифт:
— Ну, балда, достанется тебе от шефа, когда он очухается! — пригрозила охраннику Ангелина. — Он тебя вздует за то, что ты оставил его без обеда.
— Коля, вытащи меня! — визжала в истерике секретарша, но Коля, как стойкий оловянный солдатик, держал под прицелом смутьянку-гостью. — Шурик, не шевелись, — жалобно пищала секретарша, — ты зацепился пуговицей за мои волосы.
— У-у-у дура! — костерил ее Шурик. — Ревнивая дура! Николай! — окрикнул он охранника. — Иди сюда! Мне нужна твоя помощь!
— А что с посетительницей делать?! — спросил шефа Николай,
— Пусть катится ко всем чертям! По ней сумасшедший дом плачет! Хватит с меня одной ненормальной, — изрыгал проклятия застрявший Шурик.
— До свидания, Николай, — вежливо попрощалась с охранником Ангелина. — До свидания, Шурик, — так же вежливо попрощалась она с Боровиковским. — До свидания, милое создание с прелестной попкой, жертва несчастной любви и роковой ревности, — откланялась она стоящей на четвереньках секретарше.
— А-а-а, мои волосы, — выла, как на погосте, секретарша. — Ай, еще одна прядка! Николай, лезьте под стол к Шурику и распутайте мои волосы.
— Ну что ж ты прешь как танк! — Боровиковский осаживал слишком рьяно ринувшегося на подмогу охранника. — И не жмись к моей груди, у меня царапины кровоточат и саднят!
— Ай, еще прядка! — отзывалась в унисон Шурику секретарша.
— Не стони, и без тебя тошно! — одергивал ее шеф. — Волосы — не ноги — отрастут!
— Отрастут, жди больше! Я за наращивание волос в салоне красоты семьсот долларов заплатила, — причитала она.
— Дам я тебе семьсот долларов! Только не скули, — расщедрился Шурик, успокаивая страдающую подружку.
— А на колечко с изумрудом? Всего пятьсот долларов… Ну, Шурик, ну, миленький… Ты мне обещал… — как ребенок хныкала секретарша.
— Дура-а-а, — корил ее Боровиковский. — Ты ж убить меня могла!.. Кто б тебе тогда колечки дарил и космы наращивал?
— Шу-у-рик, прости-и-и, — только сейчас секретарша осознала, какие фатальные для нее последствия могла иметь прорвавшаяся, как лава вулкана, ревность. — Я же так тебя люблю-ю-ю… Ты же мой единственный медвежо ночек, котеночек, пупсеночек… Ты мой сладенький малыш, прости-и-и…
— Ладно, — смилостивился умащенный бабьей лестью Боровиковский. — Проехали… А я и не знал, Галчонок, что ты такая темпераментная! — он впервые назвал секретаршу по имени.
Прощенный Галчонок от счастья завилял круглой попкой.
Ангелина, стоя в дверях, внимательно наблюдала всю эту комичную картину. Стол Боровиковского ходуном ходил, то и дело сотрясаемый ударами трех голов, залезших под одну крышу. Ущемленное женское самолюбие было отомщено, но внутренний голос призывал к прощальному залпу из всех орудий.
Не совладав с клокочущими эмоциями, Ангелина тихо порекомендовала обидчику:
— Я хочу вас предупредить, господин Боровиковский, чтобы вам небо в алмазах не казалось: проверяйте ваше кушанье и на работе, и дома. Во флаконе с приворотным зельем, которое ваша жена дала Кате, чтобы та подлила его в вашу еду, обнаружен сильнейший яд — тетродотоксин.
— Что?! — ринулся на волю Боровиковский, проломив плечом боковину
— Ай, больно! — запищала секретарша, высвобождая из плена застрявшую голову.
— Аривидерчи, Шурик! Береги себя! Ты в ответе за тех, кого приручил, — словами Экзюпери Ангелина призвала Боровиковского заботиться о многочисленном гареме.
— Подождите, Ангелина Станиславовна, — бросился ей вдогонку Шурик. Но сдобренное гороховым супом картофельное пюре сыграло с ним ту же шутку, что и подмерзшая за ночь корка льда с Ангелиной.
Нелепо взмахнув руками, крепыш Боровиковский рухнул, как подкошенный на спину, и застонал, схватившись за поясницу. Охранник и секретарша поспешили к поверженному шефу. Они посадили Шурика, поддерживая за плечи, но встать он уже не мог, подвернул лодыжку. К подошве левого ботинка прилипла расплющенная котлета по-киевски.
— Я передам Кате ваш пламенный привет! — Ангелина повернулась спиной и победительницей покинула разгромленное поле боя.
— Кто такая Катя? — донесся из кабинета ворчливый голос подозрительной секретарши.
— Ты уволена, дура! — отпечатал устный приказ взбешенный Боровиковский.
Ангелина вышла на крыльцо офиса Боровиковского и осторожно, чтобы не поскользнуться на ступеньках, спустилась вниз. Прошаркав не отрывая ног от земли, она доползла до припаркованной неподалеку «девятке», открыла дверь и села за руль. Включив приемник и поймав веселенькую мелодию, Ангелина завела машину.
В эту минуту вслед за ней на крыльцо выскочил охранник Николай. На улице, среди бела дня он не осмелился грозить пистолетом на глазах у спешащих мимо прохожих. Николай делал ей знаки подождать. Но Ангелина, опустив стекло, показала ему поднятый вверх средний палец — жест, скопированный у Анатолия — и, газанув, лихо рванула вперед.
Николай остался стоять на улице.
— Так тебе и надо, фашистское отродье, — ругала его Ангелина, глядя в зеркало заднего вида. — Ишь, чего удумал, махать пистолетом перед носом у живого человека. Ладно, я не из робкого десятка, а если кто послабее нутром попадется? Или, например, с больным сердцем? Так и до смерти напугать не долго… — разговаривала она сама с собой, выруливая на проспект по направлению к дому.
Да, рыба гниет с головы… Разбаловал Боровиковский своих прихвостней… Но сегодня им досталось! И поделом! Ангелина улыбнулась, мысленно воссоздавая карикатурную картину…
Интересно, а Шурик напугался, когда она сообщила ему про яд во флакончике? Или самовлюбленный павлин Боровиковский опять ей не поверил? Нет, на этот раз он поверил!!! Недаром он так скакнул с места в карьер…
Спрятанные за пазуху бумаги щекотали грудь. Ангелина, придерживая одной рукой отрегулированный послушный руль, другой рукой вынула из своего тайника смятую и надорванную в борьбе фотографию, портрет отца Константина и выскочившую из опрокинувшегося системного блока дискету. Осторожно расстегнув молнию на сумке, она убрала сокровища внутрь…