Рыба в чайнике
Шрифт:
Ванечка поддакнул:
— Мы тебе все организуем! У нас связи по всему городу! И рекламу твою будем крутить, и помещение для кастинга отыщем. Любой ночной клуб с удовольствием купит нашу вечеринку. Это тебе еще денег дадут, чтобы ты хоть чего-нибудь там провел!
Марко изумленно переводил взгляд с Лили на Ванечку. Что-то здесь было не так. Но в молочные реки и кисельные берега хотелось верить. Поэтому он осторожно сказал:
— Ну, если у вас что-то получится, вы позвоните мне до пятницы. А
— Все будет о'кэй, — сказала Лиля.
Она уже знала, что вывернется наизнанку, весь город на уши поставит, и раздобудет для Марко хоть черта лысого.
Синие сумерки медленно расползались по улице. Высокие фонари размазывали белый свет по грязной дороге, по деревьям, по многоглазым пятиэтажкам на противоположной стороне. Лиля медленно повела биноклем по окошкам гостиницы «Прибой»…
Забежав сегодня днем в общежитие, она всеми правдами и неправдами вымолила у дяди Васи его бинокль и, захватив Ванечку, отправилась в подъезд дома, который стоял прямо напротив гостиницы. Ванечка был взят для храбрости и поддержки.
Лиля сама на себя ужасалась. Позор невероятный: взрослая девица, директор модельного агентства бегает с биноклем подглядывать за понравившимся молодым человеком. Еще бы помадой на стенке написала: «Лиля + Марко =…». Но не прийти было невозможно.
Зайдя в пахучий подъезд, они долго выбирали наблюдательный пункт, бегали по лестницам и высчитывали, какое окно должно соответствовать гостиничному номеру 36. В конце концов точка наблюдения была выбрана, но в этот момент дверь одной из квартир открылась и оттуда выскочила какая-та бабка.
— Опять наркоманы пожаловали! — выкрикнула она в сердцах. — А ну вон пошли! А то наширяются, а потом весь подъезд изгадят!
Пришлось опускаться этажом ниже. Обзор оттуда был не так хорош, но кое-что разглядеть все-таки удавалось.
— Ну, что? Видишь? Нет? — прошептал Ванечка дрожащим от страсти голосом.
Лиля отмахнулась.
— Погоди!
— Ты не туда смотришь! — не унимался Ванечка. — Ты выше бери, выше! Вон то окошко с занавесками!
— Они все тут с занавесками…
В номере Марко было темно, и его черный силуэт едва проглядывался на фоне вздрагивающего экрана телевизора. Алая точка зажженной сигареты плавала в руке.
Сердце Лили бешено колотилось. Душа изо всех сил рвалась туда, в эту темную комнату.
— Дай и мне посмотреть! — стонал рядом Ванечка.
Лиля медленно отвела от глаз бинокль.
— Держи.
Ванечка вцепился в него мертвой хваткой. Нашарив взглядом Марко, он произнес пораженно:
— Нет, я умираю от него!
Лиля рассердилась.
— Уволю, понял?! Я от него буду умирать, а ты ищи себе кого поголубее!
Ванечка обиделся, но ничего не сказал. А на Лилины требования
«Интересно, что он подумал обо мне? Смешная? Наивная? Вспоминает меня? Или даже не запомнил, как я выгляжу?» От одной мысли, что Марко может не запомнить ее, Лиля пришла в тихое бешенство. «Пусть помнит! Я умная и красивая!»
Невооруженным взглядом Марко был неразличим. Зато прекрасно различалась его темно-вишневая машина, застывшая на стоянке перед гостиницей. Еще были видны мужики на крыльце и большой рекламный щит, на котором красными буквами было написано:
ВАШЕ РЕКЛАМНОЕ МЕСТО.
Рекламное агентство «Эльф»
Тел. **-**-**
— Пушкин! — воскликнула вне себя от радости Лиля. — Гениально!
Ванечка на секундочку оторвался от созерцания Марко.
— Что гениально?
Но Лиля не ответила и побежала к ближайшему телефону-автомату.
Трубка долго кашляла и хрюкала, а проносящиеся мимо машины мешали различать даже эти звуки. Наконец на том конце провода кто-то догадался ответить на звонок.
— Пушкин! — не веря своему счастью, проговорила Лиля. — Это ты?!
— Я, я, — заверила трубка.
— Слушай, Пушкин, у меня к тебе дело космической важности. Меня надо сфотографировать и повесить на твой щит у «Прибоя»! Всего на две недели, но чтобы завтра было готово!
Когда дело пахло деньгами, Пушкин преображался. Даже его голос преображался, хотя Пушкин был вовсе не жадный, а просто деловой.
— Ты знаешь, сколько это стоит? — задал он единственный вопрос убойной силы.
Лиля понятия не имела, сколько стоит создать рекламную поверхность щита, и вообще не думала расширять свой кругозор в этом направлении.
— Мне наплевать, сколько это стоит! — закричала она в трубку. — Я все за него отдам, понял?! Я душу дьяволу продам!
Несколько секунд Пушкин размышлял, какую пользу можно извлечь из Лилиной души.
— Слушай, голубушка, я, помнится, задолжал за прошлый показ на презентации пива?
Пушкин был должен довольно много и обещал отдать завтра. Но сомнения были тут же безжалостно отметены.
— Ничего ты мне не задолжал, — соврала Лиля упавшим голосом.
Пушкин явно обрадовался.
— А еще ты обещала мне своих девочек на промоушн. Так почем они у тебя за штуку?
Пушкин издевался. Он знал, что сейчас настал час Лилиной расплаты и за факс, и вообще за все прошлые и будущие грехи.
— Нисколько! — простонала Лиля. Она уже знала, что ей придется работать на этого негодяя и буржуя за простое человеческое спасибо.