Рыбка Джорджи

Даль Роальд

В таких ощущениях нет ничего постыдного. Все мужчины испытывают их время от времени. Но у меня они вызывали нестерпимое чувство вины. Не сам ли я, постоянно задавался я вопросом, неосознанно дал повод этим женщинам вести себя сейчас так бесстыдно? Не тот ли это блеск в моих глазах (который я не могу контроливать) постоянно питает их страсти и подстрекает к действию? Не сам ли я невольно посылаю им нечто вроде призывного сигнала всякий раз, когда смотрю на них? Так ли это?

Или же подобная бесцеремонность поведения вообще коренится в женской природе?

У меня было вполне ясное представление

об ответе на этот вопрос, но меня это не удовлетворяло. Такое уж свойство моего сознания, что одни лишь догадки его не устраивают; ему необходимы доказательства.

Я должен был выяснить, что является виновником всего происходящего - я или они, и, имея в виду данный вопрос, я решил провести простой эксперимент своего собственного изобретения, используя крыс Билли Спеллинга.

Год назад или около того мне пришлось намучиться с одним невозможным мальчишкой-хористом по имени Билли Спеллинг. Три воскресенья подряд этот шалопай приносил с собой в церковь пару белых крыс и выпускал их на пол во время моей проповеди. В конце концов я отобрал у него животных, принес их домой, посадил в ящик и поставил его в сарае, в глубине приходского сада. Исключительно из соображений гуманности я продолжал их кормить, и в результате, но без всякого поощрения с моей стороны, эти создания начали очень быстро размножаться. От двоих получилось пятеро, а от пятерых двенадцать.

Именно на этом этапе я решил использовать их в исследовательских целях. Мужских и женских особей оказалось как раз поровну, по шести штук, так что условия были идеальными.

Сначала я разделил самцов и самок, поместил их в две отдельные клетки и оставил так на целых три недели. Крысы, как известно, твари крайне похотливые, и любой зоолог скажет вам, что для них это невыносимо долгий период раздельной изоляции. Я подозреваю, что одна неделя вынужденного воздержания для крысы равняется примерно году того же самого для таких, как мисс Элфинстоун и мисс Прэтли, так что, как видите, я поступил совершенно верно, создав аналогичные условия.

Когда три недели прошли, я взял большой ящик, разделенный пополам легкой перегородкой, и поместил самок с одной стороны, а самцов с другой. Перегородка состояла всего лишь из трех струн натянутой проволоки с расстоянием в один дюйм, но по этой проволоке пробегал мощный электрический ток.

Чтобы отчасти приблизить эксперимент к реальности, я дал имя каждой самке. Самая большая, с самыми длинными усами, была мисс Элфинстоун. Другая, с коротким тонким хвостом, - мисс Прэтли. Самая маленькая из всех - мисс Ануин, и так далее. Самцы, все шестеро, были мной.

И вот я притащил стул и уселся наблюдать результат.

Все крысы по натуре подозрительны, и сразу после того, как я соединил оба пола в ящике с одной лишь перегородкой между ними, ни одна из сторон не двинулась. Самцы уставились на самок через перегородку.

Самки отвечали им таким же застывшим взглядом, ожидая от них первого шага. Я видел, как с обеих сторон нарастает нетерпение. Усы дрожали, носы дергались, и внезапно какой-нибудь длинный хвост резко щелкал по стенке ящика.

Через некоторое время от своей группы отделился первый самец и с опаской, припадая брюхом к полу, приблизился к перегородке. Он прикоснулся

к проволоке, и его мгновенно убило током. Оставшиеся одиннадцать крыс ошарашенно замерли.

Прошло еще девять с половиной минут, в течение которых ни одна из сторон не шевелилась, но я заметил, что, если самцы неотрывно смотрели теперь на мертвое тело своего собрата, то самки по-прежнему не сводили глаз с самцов.

И вдруг короткохвостая мисс Прэтли не выдержала.

Она скачками подалась вперед, ударилась о проволоку и свалилась замертво.

Самцы прижались ближе к полу и принялись задумчиво рассматривать два трупа у перегородки. Самки тоже, казалось, были потрясены, и последовал еще один период неподвижности.

А затем мисс Ануин начала проявлять признаки нетерпения. Она захрапела в голос, поводя подвижным кончиком розового носа из стороны в сторону, и вдруг начала быстро дергаться всем телом вверх-вниз, будто делая отжимания. Она обежала взглядом своих четырех товарок, высоко взметнула хвост, словно говоря "ну, девочки, я пошла", решительно приблизилась к проволоке, просунула голову - и с ней было покончено.

Шестнадцать минут спустя впервые зашевелилась мисс Фостер. Мисс Фостер прославилась в поселке своими кошками, которых она разводила, и недавно она так обнаглела, что прибила большую вывеску на своем доме, что на Хай-стрит: КОШАТНИК ФОСТЕР.

В процессе долгого общения с этими животными она переняла их злопакостнейшие свойства, и всякий раз, когда она в помещении проходила мимо меня, я сразу же чувствовал, даже сквозь дым ее папиросы, слабый, но въедливый запах кошки. Она никогда не поражала меня контролем над своими низменными инстинктами, и поэтому я не без удовольствия наблюдал теперь, как глупо расстается она с жизнью в последнем отчаянном рывке к мужскому полу.

Следующей была мисс Монтгомери-Смит, маленькая настырная особа, однажды пытавшаяся уверить меня в том, что она помолвлена с епископом. Она скончалась, пытаясь проползти по-пластунски под нижней проволокой, и я, признаться, подумал, что в этом удивительно точно отразилась вся ее жизнь.

А пять оставшихся самцов не двигались и ждали.

Пятой выступила мисс Пламли. Это хитроумное создание постоянно опускало записочки, адресованные мне, в мешок для пожертвований. Только в прошлое воскресенье, считая в ризнице деньги после утренней службы, я наткнулся на одну из них, засунутую внутрь свернутой десятишиллинговой купюры. Бедняжка, вы так хрипели сегодня, когда читали проповедь, - говорилось в ней. Позвольте мне принести вам бутылочку домашней вишневой наливки, она очень помогает при ангине. С любовью, Юнис Пламли.

Мисс Пламли неторопливой иноходью подобралась к перегородке, принюхалась кончиком носа к средней проволоке, приблизилась еще чуть-чуть и получила двести сорок вольт переменного тока во все свои члены.

Пятеро самцов наблюдали смертную расправу, не покидая своих мест.

Теперь на женской половине оставалась только мисс Элфинстоун.

В течение целых тридцати минут ни она и ни один из самцов не двигались. Наконец на мужской половине произошло шевеление: один из самцов сделал шаг вперед, поколебался, хорошенько подумал и медленно опустился на пол, поджав лапки.