Рыбка в мутной воде

Серова Марина Сергеевна

Постепенно лес начал редеть, и вскоре мы выехали на открытое пространство. Лес остался позади, а впереди лежали бескрайние просторы — поля, покрытые яркой зеленью, далее пашни, над которыми поднимался легкий туман, а может быть, пар. Дорога действительно стала более ровной, и лошадка увереннее затрусила по ней.

Рашпиль сразу будто ожил. Усевшись поудобнее на мешок, который он подложил себе под зад, соорудив таким образом что-то вроде козел, он откашлялся и громким приятным голосом затянул:

Степь

да степь кругом. Путь далек лежит. В той степи глухой Замерзал ямщик.

Песня его разносилась на всю округу, но его это, видно, нисколько не смущало. Он продолжал распевать, помогая себе в пении руками. Казалось, он хотел обхватить эту самую степь — объять необъятное.

Лошадка, подбадриваемая пением хозяина, еще быстрее затрусила в сторону показавшегося уже села. А Рашпиль продолжал вокальные упражнения, затянув следующую песню:

Полюшко-поле, полюшко — широко поле…

Я слушала пение Рашпиля и вспомнила, как однажды где-то слышала очень верное выражение. Звучало оно примерно так: «Плохо, когда человек, не одаренный музыкальным слухом, не поет. Еще хуже, когда, имея слух, человек не имеет возможности им воспользоваться. Все должны петь».

Голос у Рашпиля был сильный и приятный. Он без труда брал самые высокие ноты и уверенно доводил их до логического конца. Казалось, пение дается ему без особого труда. Песня лилась широко, раздольно, как та самая степь, о которой шла речь в песне.

Я подумала о том, сколько же в нашей стране вот таких самородков. Но, к сожалению, их прекрасное пение не могут услышать и оценить по достоинству миллионы поклонников и знатоков музыки. И будут вот такие Рашпили радовать своим пением лишь российские просторы, о которых они поют. Да разве что немногочисленное население села может послушать и оценить голосистого певца во время концерта местной художественной самодеятельности. Слушая в данный момент Рашпиля, любуясь красотами природы, я и сама вдруг захотела присоединиться к моему извозчику и стала ему подтягивать:

Ой, да степь широкая, Степь раздольная…

Тем временем лошадка подъехала к первому строению села Ивановка, завернула за угол сарая и, видимо, точно зная, куда они держали путь, остановилась.

Рашпиль слез с повозки, потянулся. Снял с головы фуражку, провел ею по лицу, обтирая пот, высоко поднял голову вверх, сказал:

— Ну вот и приехали. Тебя ждать? Или сама назад доберешься?

— Нет, нет, — заторопилась я. — Конечно, ждать. Я ненадолго.

— А чево тебе вообще-то тут надо? — вдруг запоздало

поинтересовался Рашпиль. — В гости, что ли, к кому?

— Мне нужно найти Вано, — посмотрев на него, ответила я. — У меня к нему есть вопросы.

— А чего его искать? — ответил мой знакомый с усмешкой. — Вот он и сам, собственной персоной, — он указал рукой на двух мужчин, только что вышедших из большого строения, возле которого остановилась наша лошадка.

Мужчины были все белые. Не только их руки и лица, но и вся одежда была присыпана мукой с головы до ног. Сейчас они напоминали двух снеговиков, вылепленных детьми зимой.

— Здорово, мужики! — поздоровался с ними Рашпиль.

— Здорово, коль не шутишь, — ответили те.

— А я вот, Вано, к тебе эту красавицу доставил, — обратился он к одному из них.

Вано, как уже поняла я, получше разглядев мужчину под толстым мучным слоем, действительно был тем, кого я искала. Вернее, мог им быть наверняка. Так как под слоем муки угадывался молодой мужчина-кавказец.

— Да-а, — протянул он. — И зачем я ей понадобился? — практически без акцента спросил он.

— Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив, — вступила в разговор я, обрадовавшись, что не придется задерживаться здесь слишком уж надолго. — У меня к вам несколько вопросов. Вы позволите?

— Тогда пошли, — не церемонясь, заявил Вано и повернулся ко мне спиной.

Он завернул за угол строения. Я следовала за ним. Здесь стояла большая деревянная лавка, грубо сколоченная из неоструганных досок. Вано расположился на ней. Я присела чуть поодаль, не желая запачкаться мукой.

— Ну, чего там у тебя? — спросил он меня с тяжелым вздохом. — У меня пятнадцать минут свободных, не больше.

Я попыталась объяснить ему причину своего визита как можно короче:

— Дело в том, что я ищу пропавшего Ивана Михеева, и мне стало известно, что вы были с ним знакомы и даже часто пили вместе. Также мне сказали, что вы иногда похаживали к его жене, то есть сожительнице, и он об этом знал…

Вано посмотрел на меня внимательно. При этом я заметила большое сходство во взглядах Ибрагима и Вано. Взгляд был внимательным и даже, я бы сказала, цепким. От него, от этого взгляда, сразу становилось как-то неловко.

— Ну и что с того? — спросил мужчина не особенно дружелюбно.

Я не рискнула напрямую спросить у него, он ли убил Михеева, тем более что понимала — он все равно мне не скажет правду, — а задала обычный вопрос:

— Я хотела узнать, может, вы знаете или догадываетесь, куда исчез Михеев? Вы ведь были его приятелем, а значит, можете предположить, действительно ли его убили и кто убил. Вот бабушка Фекла, к примеру, утверждает, что ее сына убила Татьяна. А вы как думаете?

Выслушав меня, Вано снял с головы шапку, обтряс с нее муку, снова нацепил и сказал: