Рыбы России. Том второй
Шрифт:
Но в виде личинки, т. е. в форме пескоройки, ручьевая минога живет гораздо долее. Исследования Мюллера показали, что ручьевая минога сохраняет форму личинки не менее трех лет; только по прошествии этого времени пескоройки, растущие весьма медленно, достигают величины, одинаковой со взрослой миногой, т. е. 5–7, иногда даже 8 дюймов, и обыкновенно в начале осени начинают превращаться в настоящих миног.
Превращение это совершается довольно быстро, но вместе постепенно и заканчивается в конце осени или в начале зимы. Прежде всего, верхняя губа начинает срастаться с нижней, и рот получает мало-помалу круглую форму, хотя первоначально бывает еще очень узок. В то же время голова начинает сильно расти в длину, глаза выдвигаются из своих ямочек, прорывают прикрывающую их кожицу и значительно увеличиваются в объеме. Кольцеобразная губа делается все шире и шире;
Но одно обстоятельство делает весьма вероятным предположение, что даже пескоройки, т. е. личинки, могут метать икру и что превращение ручьевой миноги, быть может, сопряжено с переменой поколений, т. е. личинки миног производят сначала таких же пескороек, которые уже затем превращаются в настоящих миног!
Рис. 126. Ручьевая минога
К такому заключению приводят следующие обстоятельства: во-первых, уже на втором году, по наблюдениям Мюллера, у пескороек развивались икра и молоки, в особенности первая. Во-вторых, возможность нереста пескороек на 3-м году своего существования доказывается свидетельством русского ихтиолога Кесслера, по словам которого в одной из речек Киевской губернии почти ежегодно в первой половине апреля повторялось следующее странное явление: в один ясный день покажутся пескоройки в огромном количестве, вращаются туда и сюда по песчаному грунту, выползают частью на сушу, пробуравливают дырочки в песке, а потом на другой день опять исчезают. Многочисленные бороздки эти видел и сам Кесслер.
Но есть еще косвенные подтверждения того, что, весьма вероятно, пескоройки, достигнув двухлетнего возраста, каждогодно мечут икру и производят подобных себе личинок. Пескоройки вообще достигают заметно большей величины, чем самые ручьевые миноги, которые иногда бывают всего в 4 1/5 дюйма длиною, откуда можно заключить, что не все личинки превращаются в миног, достигнув известного возраста. Затем нетрудно сообразить, что если мы примем, что все пескоройки на 4-м году превращаются в миног, то необходимо допустить, что нерест миног, да и самые ручьевые миноги должны замечаться и нереститься через каждые четыре года, что ни с чем не сообразно и чему противоречат и мои наблюдения.
Таким образом, весьма возможно, что и пескоройки ручьевых миног, достигнув известного возраста, нерестятся каждый год и производят таких же, но уже бесплодных пескороек, которые по прошествии некоторого времени, быть может и не на четвертом году, превращаются в миног, которые опять производят размножающихся пескороек.
Рис. 127. Личинка миноги (пескоройка)
Вообще же естественная история ручьевой миноги до сих пор представляет много пробелов и потому требует дальнейших наблюдений. Я могу прибавить еще личное свое наблюдение, что личинки ручьевых миног, вероятно, сменяют кожу, подобно змеям, так как нашел раз такую шкурку.
По наблюдениям немецких ученых, ход речной миноги в реках Балтийского моря начинается еще с осени, метание же икры производится весною, в первые теплые майские дни, в речках же и ручьях — на быстрой воде и между камнями. К последним миноги присасываются партиями штук по 10–50 и выбивают тут же небольшие ямки для помещения икры. Икру мечут в полдневные часы, и нерест легко наблюдать, потому что рыбы настолько смирны, что можно подбирать выпускаемую ими икру. Обыкновенно самка присасывается к камню, а самец к ее затылку, и оба извиваются. Это совокупление повторяется несколько дней. Яиц 9—10 тысяч сероватого или желтоватого цвета в 1 миллим, диаметром; б. ч. они забиваются течением под камни. Окончив нерест, рыбы вскоре умирают. Молодь выходит через 3
Речные пескоройки местами весьма многочисленны, и они-то по преимуществу известны на Волге и Неве под названием слепых вьюнчиков. В огромном количестве держатся они в последней реке и в устьях ее, где наподобие червей живут постоянно в подводном иле, откуда петербургские рыбаки добывают их для наживки крючков. Осенью, по-видимому в сентябре, по свидетельству Кесслеpa, между ними уже встречаются, так сказать, переходные формы, т. е. начинается их превращение в речных миног. Первое изменение, происходящее с этими личинками, когда они еще бывают в длину не более 2 дюймов, заключается в том, что показываются глаза, первоначально еще очень мало заметные, но затем развивающиеся все более и более вместе с другими частями тела. Эти противоречивые наблюдения требуют проверки, и желательно было бы получить от рыболовов-охотников более подробные сведения о веретенницах и пискавках, служащих им одною из лучших насадок.
Получив свою настоящую форму, речные миноги, по всей вероятности, остаются на тех же местах, где совершилось их превращение, и только почти через год (?) — в конце будущего лета, именно последних числах июля или в начале августа, — начинают идти вверх по реке. Это подтверждается тем, что у мелких речных миног вскоре после окончания превращения икра и молоки в особенности представляются весьма мало развитыми, а также потому, что с этого времени начинается и наиболее обильный лов миног, причем они чаще всего бывают от 9 до 13 дюймов длиною. Этот осенний и зимний ход молодых миног и послужил, вероятно, поводом к весьма распространенному мнению большинства рыбаков, что минога нерестится зимою, в январе и феврале.
При этом ходе против воды речных миног останавливают не только быстрые перекаты, но даже самые водопады. Напротив, она даже выбирает при этом самую стремнину и, по уверению нарвских рыбаков, бывает в состоянии при помощи своей присасывательной губы взобраться на отвесные скалы, образующие нарвский водопад.
До сих пор правильный миножный промысел и маринование их производятся, притом с давних времен, только в Неве, Нарве и вообще во всех более значительных реках, впадающих в Финский залив, в Остзейских губерниях и в р. Онеге, впадающей в Белое море; только весьма недавно начали вытапливать жир и мариновать миног в низовьях Волги, где до шестидесятых годов, как, например, под Саратовом, их вычерпывали из прорубей черпаками и ведрами и выбрасывали на лед без всякой пользы.
Первые опыты маринования миног были сделаны в Астрахани только лет двадцать назад, но огромное количество их в низовьях Волги дает надежду на обширное развитие тамошнего миножного промысла. В нижних частях Куры миноги тоже встречаются в громадном количестве: еще в пятидесятых годах их там сушили и продавали за бесценок бедному населению Кавказа, которое употребляло их вместо свеч.
Вообще следует заметить, что речные миноги всего многочисленнее в нижних частях течений рек и потому главный лов их производится в низовьях. В Волге, например, речная минога попадается во множестве никак не выше Казани; под Ярославлем она уже далеко не так обыкновение, и здесь, а тем более еще выше вверх по Волге навряд ли когда разовьется этот новый промысел.
В настоящее время ловля миног в наиболее обширных размерах производится в нижней Волге, в Куре, Неве, Нарве, затем Онеге, но только в трех последних реках вся масса добываемых миног маринуется и составляет весьма важную и выгодную отрасль рыбной промышленности. Прежде всего, этот промысел получил свое развитие под Нарвою, и потому в большинстве случаев маринованные миноги известны в торговле под названием нарвских. Под Петербургом ловля миног началась уже лет семьдесят назад, когда сюда пришли некоторые рыбаки, успевшие познакомиться с миножным делом в Нарве. В настоящее время миножный промысел сосредоточивается, по-видимому, около Петропавловской крепости, на Петербургской стороне, где каждогодно поселяется несколько приезжих (из внутренних губерний) хозяев-миножников с своими артелями.