Рыбы
Шрифт:
Потом позвонила Рошель.
– Девушка, с которой он встречается, занимается наукой. Блондинка.
– Так он с кем-то встречается?
– Думала, ты знаешь.
Звали эту женщину Меган, и она была младше меня на пять лет. Ничего больше Рошель о ней не знала. Наткнулась на них случайно в одном китайском ресторане.
– Можешь узнать что-то?
– Постараюсь.
Мне показалось, она уже устала от моих расспросов. Или даже не столько устала, сколько боится меня. Рошель всегда считала, что мы обе застрахованы от опасного женского безумия: отчаяния и неудовлетворенности. Но теперь и я подхватила эту болезнь в крайней форме, и она видела, что со мной стало. Только что
оч.занята
Меня так и тянуло выразить ей свое недовольство, сказать, что она бросила меня и предала, что единственная причина, позволяющая ей сохранять уверенность в себе, это слишком большая инерция в ее отношениях, из-за которой муж и не уходит от нее. Я хотела сказать, что это не причина, чтобы чувствовать себя уверенной и уж тем более гордиться собой. Но отправлять ее на полный карантин мне не хотелось. Она еще могла пригодиться.
Так что я прописала собственный сценарий. Меган была не просто ученой и именитым, отмеченным наградами геологом. Они вместе ходили в походы и обсуждали проблемы воспроизводства кактусов. Они трахались на камнях. Нет ничего прекраснее секса, которым твой бывший занимается с новой любовницей. Нет ничего более магического, полного ахов и охов. Я же между тем пребывала в Шоколандии и сохранять спокойствие и не подавать виду уже не могла. Однажды вечером я припарковалась напротив его дома и сидела за рулем, пока не увидела, как он подъезжает и выходит из машины. Джейми был один. Я подождала, пока в окнах загорится свет, и только потом вышла.
Идя по подъездной дорожке, я заметила, что впервые за много лет ощущаю волнительный трепет. Может быть, чтобы на дорожке к дому твоего партнера в животе у тебя проснулись бабочки, требуется именно это? Ученая блондинка по имени Меган.
Я позвонила в звонок. Он подошел через минуту и, не спрашивая кто, открыл дверь.
– Люси.
Гнев, полыхнув в груди, охватил меня всю.
– Пошел в задницу, козел хренов! – выпалила я и врезала ему по физиономии.
Я никого раньше не била. И ничего такого не планировала. У меня вообще не было никакого плана. Мы оба были шокированы. Я не знала, что сказать. Из носа у него выползли две капельки крови и, сорвавшись с губы, шлепнулись на пол.
Он поднес руки к лицу.
– Сука.
– Джейми, – сказала я, – подожди, дай посмотреть. Дай мне посмотреть.
– Уйди. Просто уйди!
Он захлопнул дверь. Я повернулась на каблуках и, чувствуя себя препаршиво, пошла через улицу к машине.
В тот же вечер ко мне явился полицейский, которому поручили расследовать происшествие. Вероятно, Меган позвонила в полицию из больницы или заставила Джейми сделать это. Оказалось, я сломала ему нос. Коп сообщил, что пара не станет выдвигать обвинения, если я соглашусь пройти курс терапии. Пара? Они уже принимали решения как одно целое?
– Какая она? – спросила я.
– Э… – начал он.
– Просто скажите: лучше, чем я?
– Мэм, я буду настоятельно рекомендовать, чтобы вы получили квалифицированную помощь по вопросу управления гневом. На первый раз мы ограничимся предупреждением. Но если бы пара не была столь великодушна, вам уже сейчас грозило бы серьезное обвинение в нанесении побоев.
– Побоев! Я что, похожа на бандита?
Коп промолчал.
– Можете сказать мне кое-что? Если не принимать в расчет
5
Депрессия всегда представлялась мне чем-то бесформенным. Когда она проявляется ощущением пустоты, в нее можно что-то внести – «Трех мушкетеров», прогулку, – чтобы придать новую, более приемлемую форму. По крайней мере, какую-то форму можно создать внутри или вокруг нее. Но здесь было что-то новое, как густой липкий осадок. Оно имело собственную форму. Его было невозможно упрятать. Это был ужас. Что именно внушало мне ужас, я сказать не могла, но оно взгромоздилось на меня. Все другие формы поглощались им. Я лишилась сна. Был ли причиной всему Джейми? Возможно ли, что человек, так сильно действовавший мне на нервы, возымел надо мной такую власть?
Я попросила доктора выписать мне снотворное. Лекарство помогало засыпать. Но утром это вязкое и клейкое снова было на месте, поджидало меня. Я уже увязла в нем, и оно становилось все гуще и плотнее. Однажды вечером я выпила сразу девять таблеток. Не покончить с собой мне хотелось, но исчезнуть. Уснуть и переместиться в эфир, в другой мир. Но такое перемещение означало бы смерть, а следовательно, было попыткой самоубийства? Однако я также чувствовала, что боюсь смерти или, по крайней мере, боюсь умереть. Нет ли чего-то такого, что и не смерть, но и не здесь?
Я проснулась через четырнадцать часов. Голодная. Пончики! Мне жутко хотелось пончиков. Еще дурная после таблеток, я села в машину, и… все остальное смешалось в неясное пятно. Должно быть, отрубилась. Помню только, что очнулась на дороге: машина стоит на шоссе, я в ночнушке, пончики – с желе, в пудре, с кремом – рассыпались по всем сиденьям. Позади меня гудели машины, но я никак не могла сообразить, что нужно делать, да так и уснула за рулем посредине дороги.
Через какое-то время меня разбудили. С правой стороны, там, где пассажирская дверца, стоял, наклонившись к окну, полицейский в форме. Он спросил, могу ли я выйти из машины. Я кое-как выбралась. Помню, в голове еще ворочалась тупая шутка про полицейских и пончики. Потом до меня дошло: а ведь коп тот самый, что приходил ко мне домой насчет разбитого носа Джейми.
– Привет, – сказала я.
Он проверил меня на алкоголь. Показатели были нормальные. Поискал в салоне наркотики – не нашел.
– Вообще-то, я болею. Сначала с парнем порвала, теперь вот какой-то грипп. Отправилась за пончиками – сахара не хватало – и, должно быть, потеряла сознание. Уверяю, если вы отпустите меня домой, я буду в порядке.
– Разрешить вам вести машину в таком состоянии я не могу. Вас может кто-нибудь отвезти?
Джейми? Раньше моим контактом на всякий непредвиденный случай был он. Но теперь я не хотела, чтобы он думал, будто мне что-то нужно от него. Нет уж, пусть думает, что у меня все офигительно прекрасно. Но как же на самом деле было тошно. И страшно. А если это мой второй страйк? Отправят ли меня в тюрьму? Я хотела только одного: чтобы меня оставили в покое. Если бы не полицейский, я бы съехала на обочину, немного отдохнула и пришла в себя. Так не хотелось попасться кому-то на глаза в одной ночнушке.
– Можете позвонить моей сестре.
Я дала ему номер моей сестры Анники, но не сказала, что она живет в Калифорнии. Он оставил ей голосовое сообщение: мол, мне стало плохо на дороге и не могла бы она приехать и забрать меня.
Будет Аннике над чем поломать голову.
– Мы можем позвонить кому-то еще? – спросил полицейский.
– Я буду в порядке. Правда. Мне уже лучше.
– Придется попросить вас проехать в ближайший переулок и припарковаться. Потом соберите пончики, и я отвезу вас домой.