Рыцарь-Башня
Шрифт:
Вот она, та колдовская защита, о которой предупреждала Гуигма! Деревья вокруг башни ожили, став злобными кровожадными существами, готовыми разорвать любого, кто осмелится пройти мимо них.
Норманны обнажили мечи, отбиваясь от ветвей, но на месте одной отрубленной ветви тут же вырастало две. Ингвард приказал возвращаться на просеку, где деревья не могли до них дотянуться, и сам направился туда. Но на просеку вместе с ним вышел только Бодо. Остальные погибли, растерзанные заколдованными деревьями.
– Государь, ты заметил, что ветви, едва коснувшись тебя, тотчас отдёргивались?
– спросил
– Да, но в чём тут причина, понять не могу, - отозвался конунг.
– Тебя они тоже не тронули?
– Нас выручили волоски из шкуры оборотня, - сказал Бодо.
– Я всё-таки последовал совету Гуигмы, вернулся в шатёр и поискал их. Нашёл только два волоска. Один оставил у себя, а другой незаметно положил к тебе в карман...
– Наклонившись к Ингварду, он достал из его кармана волосок, отливавший при свете луны ярким серебром.
– У наших воинов не было этого спасительного средства, и потому они погибли. Оставь его у себя, государь, он ещё сослужит тебе службу.
Ингвард с минуту разглядывал волос, потом засунул его за пазуху.
– Идём, - сказал он угрюмо.
– Сразимся с троллем.
– Волоски помогут нам, я уверен в этом!
– воскликнул Бодо.
Приближаясь к башне, конунг и его оруженосец всё больше убеждались в её сходстве с могучим великаном. Верхушка походила на шлем; два выступа на стенах могли сойти за руки; высокая, зиявшая чернотой полукруглая арка, делившая основание башни на две части, делала это основание похожим на расставленные ноги. И всё же это была только старая башня с каменными стенами, покрытыми мхом. Её бойницы, кроме двух верхних, были темны; зубцы на плоской верхушке потрескались и частью разрушились от времени.
Из тёмной утробы тянуло тошнотворным запахом разлагающейся плоти. Путники невольно замешкались.
Конунг первым справился с оторопью. Держа руку на рукояти меча, он вступил под арочный свод. Остановился, вглядываясь во мрак.
– Идём, Бодо. Тут есть лестница.
Лестница находилась в дальнем конце зала. Там же было и маленькое окошко, из которого на каменные ступени струился лунный свет.
Чтобы добраться до лестницы, надо было пересечь зал. Как только путники двинулись по нему, их ноги увязли в отвратительной мешанине перемолотых человеческих тел. Двигаясь впотьмах, Ингвард поначалу даже не понял, что это за свалка, по которой они пробираются. Когда же до него дошла страшная правда, он с силой сжал зубы и в сотый раз мысленно дал себе клятву уничтожить кровожадного тролля.
Бодо нагнулся и поднял обрубок человеческой руки с остатками мяса. Некоторое время он вглядывался в свою находку, силясь понять, что это такое. А потом вскрикнул в ужасе, разжав пальцы.
– Тише, - прошептал Ингвард.
– Тролль может услышать. Он наверняка наверху, где светятся окна.
– Государь, ведь это трупы...
– пробормотал дрожавший от страха Бодо.
– Будь твёрд, - ответил конунг.
– Помни, мы должны отомстить за смерть этих людей.
В организме Рыцаря-Башни нижний зал, видимо, был чем-то вроде желудка, в котором переваривались сожранные пленники. Путники с немалым трудом добрались до лестницы, лепившейся к стене. В следующем зале было светлее, поскольку больше было бойниц в стенах, но и здесь
Трупы были совсем свежими. Ингвард, озираясь, с дрожью узнавал бледные, залитые кровью лица своих верных товарищей, сражавшихся с ним плечо к плечу на берегу залива. Он думал о том, что и Аннерль, его прекрасная, любящая Аннерль, тоже лежит изуродованная в этой сатанинской мясорубке, и невольно искал её среди раздавленных тел.
– Бодо, - прошептал он, - великан вчера проглотил девушек самыми последними...
Оруженосец едва расслышал его. Привалившись к стене, он боролся с мучительными приступами тошноты.
– Он их не пожирал, а глотал, - продолжал Ингвард.
– Я к тому говорю, что если он их глотал, то, может, они ещё живы?
– Тогда они несчастны вдвойне, - пробормотал Бодо.
– Лучше бы им умереть сразу... Однако поднимемся наверх, государь, а то у меня кружится голова от этого смрада...
– Подожди немного. Может, Аннерль где-то здесь...
Откуда-то сверху донёсся женский крик. Ингвард замер. Сердце его застучало так, что, казалось, вырвется из груди.
– Слышал?
– Он схватил Бодо за локоть.
– Они живы! Поспешим!
Друзья бросились вверх по изгибающейся лестнице.
Внезапно Ингвард, бежавший впереди, сдавленно вскрикнул и пропал. В груди у Бодо всё словно оборвалось. Он остановился, затаив дыхание, и вдруг обнаружил, что двух ступенек впереди нет. Вместо них зияла пропасть, и одна его нога уже была занесена над ней.
Он отпрянул. Несколько мгновений он находился в замешательстве, как вдруг совсем рядом раздался стон. Бодо наклонился, вглядываясь в пролом, и увидел Ингварда, цеплявшегося пальцами в края ступени. Конунг стонал, напрягая последние силы.
Бодо перескочил через пропасть и, оказавшись на верхних ступенях, схватил Ингварда за запястья. Через минуту тот уже сидел на лестнице, переводя дух. Лицо конунга было бледным, руки дрожали.
– Аннерль!
– вдруг вспомнил он и вскочил на ноги.
– Идём скорей!
Следующий зал, в который они поднялись, был пустым и таким же тёмным. Трупов здесь не было. Пол был усыпан щебнем; кое-где стояли ветхие столы и скамьи. Лестница, словно прилепленная к стене, вела к двери под самым потолком. Дверь была распахнута, и из её проёма струился слабый багровый свет.
Ингвард стремглав взбежал по ступеням и оказался в узкой изгибающейся галерее. Пройдя по ней, он обнаружил, что галерея кольцом огибает большой круглый зал с купольным потолком. В стене галереи имелось зарешёченное окно, выходившее в зал. Оно находилось почти вровень с его полом.
В зале пылал огромный камин. Возле него стояли двое. Одного конунг тотчас узнал: это был оборотень, предводитель кроклохов. Здесь он снова принял человеческий облик. Второй был стократ страшнее и отвратительнее. Грузный, приземистый, с приплюснутой головой и морщинистой, кое-где покрытой шерстью тёмной кожей, свисавшей большими складками, с круглыми выпученными глазами, которые таращились в разные стороны, с острыми ушами, мохнатыми когтистыми пальцами и длинным сморщенным пенисом, волочащимся по полу, тролль, казалось, воплощал в себе самые кошмарные видения преисподней.