Рыцарь без меча
Шрифт:
Художник зашел в Государственный совет. Здесь по приказу премьер–министра доном Хуаном де Веллелой, секретарем совета, были написаны для маэстро письма. Все итальянские посланники при испанском дворе по просьбе того же графа–герцога написали к своим дворам послания, содержащие рекомендации принять, как подобает, и оказать всяческую поддержку художнику его величества короля Испании Филиппа IV.
Писем было больше чем достаточно, а дон Хуан де Веллела вытаскивал из ящика все новые — вот письма в Венецию, при одном упоминании о которой сердце маэстро начинало сладостно замирать, — Тициан! вот в маленькие итальянские дворы, в Рим, папским легатам в Феррару и Болонью. «Господи! Да если это еще не последнее письмо, то моему багажу грозит
Письма, аккуратно завернутые, были сложены в огромной величины кожаную сумку и оставлены под неусыпный надзор Хуана де Парехи.
Дон Хуан де Веллела искренне желал художнику удачи в дороге и во всей поездке. Он считал маркиза Спинолу умнейшим и обаятельнейшим человеком. От Веллелы и узнал Веласкес историю рода дона Амброзио и историю его жизни.
Род Спинолы существовал в Генуе уже много столетий. Он дал родному городу 11 дожей и 13 кардиналов. Славился еще этот старинный род своими воинами. При великом короле Филиппе II в Испанию прибыл знатный Федерико Спинола, который добровольно взял на себя командование большой эскадрой. Нужно отметить, что дела на море у нее тогда обстояли не блестяще. Голландцы так обнаглели, что появлялись со своими кораблями даже у берегов Испании! Первые же походы эскадры Спинолы принесли несколько громких побед. Где–то в середине 1599 года, уже при новом государе Филиппе III, Спинола был поставлен во главе крупных военно–морских сил. Он установил морскую блокаду нидерландского побережья, провел несколько удачных операций по захвату торговых и военных судов голландцев и их союзников — англичан. Но одних морских удач было мало для общей победы. Суша подводила море. Тогда в 1603 году из Генуи прибыл в Нидерланды младший брат уважаемого сеньора Федерико — Амброзио, который к тому времени уже пользовался славою опытного полководца. Но казна у короны была слишком пустой, чтобы вести войну. Сеньор Амброзио из своих средств выплачивал солдатам жалованье, покупал снаряжение. Постепенно фронт выравнивался. Но как бы ни были богаты братья, никакого состояния не хватит, чтобы прокормить прожорливую войну. Мадрид слал в армию одни депеши, на них же ничего не купишь.
В одном из морских боев погиб Федерико. Постепенно обстоятельства складывались так, что нужно было заключать перемирие. Беспрерывные войны, переезды, дипломатические поручения, ссоры с всесильным премьер–министром, который упорно не хотел понимать сложившейся обстановки («да будет это сказано лишь для вас», — вставил здесь дон Веллела), измотали и утомили маркиза. Правда, на его долю досталась одна из наиболее блестящих побед за последнее время — взятие крепости Бреды, но об этом лучше слушать из его уст. Теперь маркиз ехал в Италию. Новая война — новая должность. Солдат должен быть всегда в строю. Маркиз теперь будет главнокомандующим всеми испанскими войсками на востоке. В заключение беседы дон Веллела желал Веласкесу счастливых дорог и на море попутного ветра.
Со смешанным чувством горечи и досады шел Веласкес в приемную к графу Оливаресу. Услышанное сегодня заставляло взглянуть на своего покровителя несколько иными глазами. Значит, он, такой любезный, вежливый, гостеприимный с друзьями, бывает беспощадным, упрямым, заносчивым, нетерпеливым, грубым и дерзким с другими. Нужно присмотреться к нему, тем более что граф просил написать новый портрет.
Граф Оливарес принял маэстро тотчас. От имени короля он вручил дону Диего золотую медаль с изображением его величества, а от себя — атласный мешочек с золотом.
Веласкес был благодарен графу. Про себя он отметил, что подарок Оливареса пришелся как нельзя кстати. Содержимое мешочка насчитывало 200 дукатов золотом!
Маркиз Спинола понравился маэстро сразу. Высокий, стройный и седой, он сохранил прекрасную осанку и прямой пристальный взгляд. Во всей его фигуре чувствовалось столько внутреннего благородства, что Веласкесу не терпелось взяться за уголек. Он любезно предложил дону Диего разделить с ним место
За разговорами время летело незаметно. Прогромыхал под колесами полуразрушенный каменный мост через Эбро, в стороне осталась Сарагосса, спутники же все не могли наговориться. Обаяние от личности Спинолы у Веласкеса все росло. Он готов был мысленно спорить с сеньором Рубенсом: «Ну какой же маркиз осторожнейший человек из всех, кого ему только приходилось видеть?» Может быть, тогда, облеченный полномочиями дипломата, он вынужден был быть таким?
Путники прибыли в Барселону 10 августа 1629 года, в день святого Лоренцо. У причала порта должна была ждать новенькая галера, которая повезет их дальше к берегам Италии. Здесь, в Барселоне, Веласкес впервые увидел море. Волны с яростным ревом, как цепи солдат, неслись к берегу, чтобы обрушить на скалы свои тысячетонные тела. Скалы принимали их удары и разрывали в клочья монолитные громады. Крупные брызги взлетали высоко в небо. А там, вдали от берега, где вода казалась совсем черной и сливалась с небом в одну темную массу, вновь формировались полчища валов. Собрав новые силы, море, громадное чудовище, бросало их с новой силой на сушу. Шла извечная война стихий.
Художник вслушивался в рев моря, который несся отовсюду, отчего даже воздух казался густым.
— Мы ищем вас, маэстро, — внезапно донесся до его слуха голос маркиза. — Хуан сбился с ног.
Сеньор Амброзио остановился рядом с Веласкесом и тоже смотрел на ревущее море. Что напоминало ему это море? Скорее всего детство. Его отцу хотелось видеть сыновей настоящими солдатами, борцами, и он вверил их воспитание морю. Оно шлифовало характеры, закаляло. А подчас и ласкало. Ведь не всегда оно бывает таким кипящим, море. Но ведь и жизнь состоит не из сплошных битв.
КРАЙ МЕЧТЫ
Галера быстро неслась на восток, к Италии. Все это время сеньор Амбразио рассказывал маэстро о своих походах. Внимательно слушая адмирала, дон Диего отмечал, с каким тактом и уважением отзывался адмирал о противнике, если тот проявлял героизм. Спустя несколько лет художнику придется возобновить в памяти его рассказы до мельчайших подробностей, чтобы написать свое первое полотно на исторический сюжет.
После кратковременной остановки в Генуе путешественники прибыли в Венецию. Красавица Адриатики покорила сердце испанца. Царица морей воздвигла свои прекрасные строения прямо среди моря. Казалось, оно само отхлынуло, оставив застывшую пену — сверкающий белизною город. Так и стоял он со строгими рядами мраморных дворцов и храмов, колоннад и мостов, воздушных балконов и башен, что глядели и не могли наглядеться на свои отражения в водах улиц–рек.
В доме испанского посла в Венеции дона Кристобля де Бенавенте Веласкеса встретили с большими почестями, но он спешил побыстрее встретиться с теми, чьи имена волновали его с детских лет… Веронезе, Тинторетто, Тициана, Белинни, Виваринни, с картинами и колористическими решениями которых он был знаком еще в Испании, здесь, на их отчизне, совершенно потрясли маэстро. Среди живописцев и граждан Венеции он нередко слышал имя Тинторетто. Художник, недавно умерший, безраздельно продолжал царствовать в сердцах своих сограждан.
Веласкес подолгу смотрел на картины мастеров, учился у них удивительному искусству. По нескольку часов в день он тратил на копирование.
В Ферраре, городе его любимого Ариосто, маэстро вместе с Хуаном де Парехой направился во дворец кардинала Сакетти. Рекомендательные письма и здесь возымели свое действие. Кардинал предложил Веласкесу обедать за кардинальским столом.
Художник поблагодарил за честь, но отказался под предлогом, что в Испании он привык обедать в другие часы. В этом была не только долголетняя привычка, но и своеобразная дань обычаям родины на чужбине.