Рыцарь без ордена
Шрифт:
Что за неуместные мысли у графа? О том ли следует думать в такую минуту?
— Тот из врагов, у кого потечет обычная кровь — кукловод! — прокричал граф.
— Его не убивать, взять живым! Кто возьмет его в плен — в награду получит полную пригоршню золота. Если это сделает оруженосец — шпоры гарантирую!
Первого своего противника — молодого черноволосого рыцаря со щегольскими усиками и в национальном костюме орнеев — Блекгарт зарубил наотмашь. Сила удара и чуть под неправильным углом повернутый меч привели к тому, что враг, прыснув на Блекгарта из раны вместо крови какой-то серовато-коричневой
Первый успех взбудоражил кровь. Тот вражина, что наносил удар, получил в ответ резкий выпад, который снес ему часть головы вместе с ухом. Но противнику это было словно ни почем и Блекгарт уже с трудом отразил щитом новый удар. И атаковал сам, но промахнулся, попав по крупу лошади, наверное, перерубив ей хребет. Конь под противником свалился как подкошенный. Но лишенный части головы магический монстр, плеская на Блекгарта мерзкой, ничем не пахнущей жижей, проворно вскочил на седло — видно прав отец, прикосновение к матушке-земле этим тварям смерти подобно.
Вокруг звенела соприкасающаяся сталь, воздух наполнили ржание коней, призывные кличи, зычные уханье и ругань, крики боли.
И вдруг Блекгарт почему-то подумал, что его противник — и первый, и этот вот, сейчас не издали ни звука. Точно уж магические мороки и даже земля их носить не хочет.
Но размышлять на эту тему было некогда — стоя на своем шатком постаменте, рискуя в любое мгновение сверзиться, покалеченный враг отбросил меч и прыгнул на Блекгарта.
Юноша не понял, что происходит, но почувствовал, как в смотровую прорезь опущенного забрала врываются стремительно вырастающие когти врага, грозя пронзить глаза и вторгнуться в мозг. Молодой рыцарь инстинктивно зажмурился и острая боль в бровях словно ослепила его.
Этого не должно было быть — противник вел себя не по рыцарски! Детская обида, смешанная с острой болью и страхом смерти охватили графского сына, единственного оставшегося наследника, последнюю надежду прославленного Роберта на продолжение знаменитого рода.
Судорожным движением, от боли и ужаса не соображая, что делает, Блекгарт дернул рукой с мечом снизу вверх, словно хотел обтереть глаза от крови и забыв, что на нем шлем. Острый меч, старательно наточенный опытным оруженосцем, в этом резком движении отрубил руку противника, словно ссохшуюся ветку дерева. Еще бы чуть-чуть и магические когти вонзились бы ему прямо в глаза.
Почувствовав, что страшное врезание когтей чудовища в его плоть прекратилось, Блекгарт попытался открыть глаза, но их заливала кровь. Тем не менее в это мгновение непродолжительного прозрения, прежде чем снова зажмуриться, он успел увидеть, как превращается на земле в отвратительную грязь едва не ослепивший его враг. Тот таял, словно снежок, брошенный на раскаленную печку, только что пар от него не шел.
Блекгарт левой рукой, на которой висел тяжелый щит, с трудом освободил крепления и сдернул шлем — воздуха не хватало, да и не мог он в таком состоянии
Блекгарт опять зажмурился, понимая, что это последняя секунда в его жизни — ни сил, ни времени отразить удар у него уже не было.
Он сидел в седле посреди кипящей битвы людей с созданными чародейством нежитями, ожидая смерти. Но мгновение сменилось следующим, удар не воспоследовал. Юноша услышал голос отца, уже чуть охрипший от крика, обращенный, видимо, к оруженосцу Блекгарта:
— Бери его коня за поводья и выводи назад! Видишь, у него кровь заливает глаза!
Жизнью за него отвечаешь!
Вокруг грохотало побоище — странный шум, крики и стоны раздавались только одной из воюющих сторон. Наконец он услышал голос оруженосца:
— Вы теперь в безопасности, господин.
В безопасности! В то время, как его отец может погибнуть! В то время, как другие рыцари убивают мразь, по чьей-то злой воле пытающуюся похитить принцессу Гермонду! А он — в безопасности! Злость и досада завладели сердцем юноши. Он провел стальной перчаткой по лицу, но лишь добавил боли в рассеченную кожу, не добившись никакого результата.
— Оботри! — рявкнул он оруженосцу, который должен был находиться поблизости.
— Что, господин? — не понял тот.
— Глаза оботри от крови. Чем угодно! Краем моего плаща, наконец!
Чем вытер ранки старый оруженосец и чем остановил кровотечение, разбираться Блекгарту было недосуг. Он проморгался и взглянул на сражение.
Дело близилось к развязке, исход стычки был предрешен, хотя, казалось бы, враг сильнее — мелкие раны ему не опасны, да и многие чудища сражались аж без голов, нанося удары противникам куда попало. Но ими двигала неведомая и чуждая им сила, а рыцарями графа — честь и долг, священная обязанность довезти принцессу в целости и сохранности.
Жутко и странно было смотреть на кареты и повозки орнеев — чудища в женских одеждах, с разметавшимися волосами, стоя на крышах и козлах, без оружия, яростно отбивались от оруженосцев, стараясь изощриться выросшими когтями выцарапать глаза. Блекгарт с отвращением перевел взгляд; ни один рыцарь не захотел мечом рубить безоружных женщин, пусть они и магические мороки, ими занимались пешие оруженосцы и даже слуги, надеявшиеся на поживу.
Рядом с Блекгартом стояли, сгрудившись и вытягивая головы, Тени сражающихся рыцарей, они внимательно следили за битвой, боясь пропустить любое движение своего подопечного и словно совершенно не заботясь о собственной безопасности.
Тень Блекгарта едва заметно улыбнулся юному рыцарю, словно одобряя его поведение в бою.
Сжимая в руке меч, Блекгарт, с незащищенной головой, повинуясь единственно порыву сердца, забыв о саднящей боли, направил коня в самую гущу сражения. Мимо него оруженосцы вели отловленных коней, оставшихся без хозяина; многие бойцы, прискакавшие на подмогу от основного отряда, спешившись, стаскивали противника чугунными клювами с коней и добивали превращавшихся в неприятную грязь монстров.
Хотя добивать и было уже без особой надобности — соприкоснувшись с землей, грязевые куклы были обречены.