Рыцарь-чародей
Шрифт:
– Он томится жаждой. – Голос Арнтора упал почти до шепота. – Мы слышали о подобных вещах. Но никогда в них не верили.
– Чаще всего они оказываются неправдой, ваше величество.
– Но он действительно томится жаждой, – сказал Арнтор. (Сомневаюсь, что он слышал меня.) – Он бредет по пустыне и мечтает об озере крови.
Глава 40
БИТВА У РЕКИ
Вистан и Йонд нашли два места, где реку можно было перейти вброд, хотя и с трудом. Западный брод, лучший из двух, я оставил Арнтору и самым искусным воинам – дворянам и почти всем рыцарям, Улыбчивому и солдатам Дракона. Я же планировал воспользоваться
План был разумным. Арнтор согласился подождать со своим наступлением минут пятнадцать после начала моего и держаться со своими людьми позади, вне поля зрения противника. Я сказал, что ни при каких условиях мы не должны начинать бой до заката. В действительности я намеревался пойти в наступление раньше, чувствуя, что чем сильнее я стану подгонять себя, тем больше у меня шансов добиться успеха. Я давно понял, что план сражения следует продумывать заранее; но как только сражение начато, планы зачастую рассыпаются, точно карточные домики. Так случилось и в Битве у реки.
Хотя войско Арнтора должно было собраться поодаль от реки, вне поля зрения противника, я счел благоразумным выставить часовых вдоль берега, особенно возле бродов, на случай, если неприятель попытается переправиться; старшим над часовыми я поставил сэра Марка. Он инспектировал посты, когда капитан остерлингов прокричал какое-то оскорбление с противоположного берега. Вместо того чтобы промолчать, Марк прокричал ответное оскорбление. Капитан пошел вброд через реку, вызывая его на поединок. Он принял вызов, и солдаты капитана набросились на него, когда их командир пал, а часовые Марка поспешили на помощь к своему командиру – и завязался бой, в который втягивалось все больше и больше людей.
Все это я узнал позже. А тогда я внезапно услышал крики и звон оружия; Этела прибежала ко мне с сообщением, что остерлинги перебрались на южный берег, где их встретил Арнтор со своими рыцарями.
– Мы перейдем через реку, – сказал я Этеле, – и нанесем противнику удар с тыла. Укройся в безопасном месте.
Она не послушалась меня, хотя я не сразу узнал об этом.
Я попросил Облако опуститься на колени, чтобы я мог взобраться на нее.
Вместо этого она подняла глаза к Скаю и навострила уши, прислушиваясь к голосу, раскатившемуся над Митгартром. Я тоже его услышал, и когда она взмыла в воздух и поскакала легким галопом по слабому ветру, ни одна моя мысль не встревожила ее. Я мог бы попробовать приказать ей вернуться, но знал, что она не подчинится мне, и потому не стал даже пытаться.
Мне следовало бы сесть на коня. Я не сел, но пошел вброд один. Стрелы отскакивали от моей кольчуги и свистели у меня над головой. Я держал ножны с Этерне над водой. Потом обнажил клинок.
Они появились со всех сторон (во всяком случае, мне так показалось), еле различимые глазом, но хорошо слышные. Их клинки пока не обрели смертоносную силу – солнце еще светило ярко, хотя и стояло низко над горизонтом. Но страшно было чувствовать уколы этих мечей и прикосновения призрачных рук. Я услышал пронзительные вопли и увидел, как остерлинги бросают копья на землю и хватаются за раны, которые не кровоточили.
Затем подоспела более существенная помощь: Тауг и Робер верхом на конях, а за ними раненые воины, тоже конные. За ними
Мы с Вистаном повели этих мужчин в наступление, нисколько не унизив себя в глазах наших людей. Мне следовало бы сказать «мужчин и женщин», ибо хотя женщин, последовавших за своими мужьями, было немного, сражались они поистине отважно. Чуть позже я расскажу об этом – во всяком случае, попытаюсь.
Последний из наших конных воинов уже скрылся из виду, когда я выбрался на берег, мокрый по пояс, с полными воды сапогами. Я предполагал повести всадников за собой, выстроив широкой дугой, и нанести неприятелю удар с тыла, как и говорил Этеле. Теперь они шли за Таугом и Робером. Обоим не занимать храбрости, и даже Тауг, несмотря на свою молодость, имеет представление о тактике боя. Возможно, они сделают все, как я планировал, а если нет, от меня все равно уже ничего не зависит.
Я же теперь возглавлял шайку разного сброда и должен был сделать все, что в моих силах, дабы привести Целидон к победе ценой наименьших потерь. Для нас выстроиться полукругом не представлялось возможным. Я решил двинуться налево вдоль берега, истребляя на своем пути всех остерлингов, какие встретятся, и ударить с фланга по частям, переходящим вброд реку.
Мы сами перебрались на противоположный берег, не встретив сильного сопротивления, огромной толпой, грозящей превратиться в неуправляемое стадо. Я остановил людей и заставил выстроиться рядами, как их учили. При переправе лучники, разумеется, держали свои луки над водой, чтобы тетивы не намокли. Я расставил их по флангам, чтобы они не подпускали пращников и лучников неприятеля. Атака дюжины всадников распугала бы таких воинов, как скворцов, но конной атаки не последовало. У всадников и без нас было достаточно работы.
Бойцов с самыми крепкими щитами я выстроил в первую шеренгу, а во вторую – копьеносцев, чтобы выставили копья между щитами. Остальных я собрал в кучу позади, а Вистану поручил поддерживать порядок в задних рядах и следить за тем, чтобы люди подбирали копья и щиты за павшими товарищами. Я шел в шести шагах впереди, с самым решительным видом, через каждые несколько шагов оборачиваясь, чтобы прокричать приказ или ободряющие слова. Нам требовались флаги. Нам требовались трубы и барабаны. Ничего этого у нас не было, но кто-то (я догадываюсь, кто именно) своим примером заставил идущих в задних рядах женщин петь и хлопать в ладоши – и возможно, это было даже лучше, чем трубы и барабаны. «Прибавить шагу! – время от времени покрикивал я. – Шагай веселее!»
И мы шагали бодро. «Дизири! Дизири! Дизири!» Некоторым остерлингам уже доводилось слышать этот клич; но знали они его или нет, нас было много. Пусть мы были плохо обучены и еще хуже вооружены, этого явно не видели враги, пускавшиеся от нас в бегство.
Мы продвинулись на удивление далеко в западном направлении к тому времени, когда столкнулись с сотней противников, исполненных решимости оказать сопротивление. Их капитан сражался палицей с подвижной главой, излюбленным оружием остерлингов. Этерне перерубила железную цепь, которой глава крепилась к древку, и он остался с одной палкой в руке. Он бросился на меня, пытаясь на бегу вытащить меч, но я отсек ему руку по локоть, прежде чем рассечь пополам шлем.