Рыцарь-Дракон
Шрифт:
Стало быть, Джим шагал по улице, пока не наткнулся на обувную лавку. Там он заключил сделку с сапожником, наняв одного из подмастерьев. Опыт подсказывал Джиму, что лучше будет нанять одного из работников, чем пользоваться услугами того, кого свистнул с улицы. Очень часто якобы случайный прохожий оказывался сообщником хозяина лавки, который давал ему знак завести Джима в ловушку, где его могли ограбить, а то и убить. Но подмастерье, как правило, кое-какую ценность для хозяина представлял, и вероятность того, что он приведет Джима в засаду, была меньше.
Опять же, при заключении сделки нужно
Он знал, что в глазах его собеседников подобные манеры говорят сразу о двух вещах. Во-первых, даже при намеке на опасность он пустит в ход меч, болтающийся у него на боку. Во-вторых, Джим вполне мог иметь в городе могущественных друзей, которые куда лучше, чем сам Джим, смогли бы устроить его обидчикам веселую жизнь.
Джим разгадал свой ребус. Похоже, каждая собака в городе уже знала, что на днях в Амбуаз приехали двое англичан, причем один из них – коротышка с роскошными развесистыми усами. В ту эпоху почти все рыцари имели обыкновение сбривать всю растительность на лице, так что подобное украшение на верхней губе само по себе оказывалось особой и основной приметой.
Похоже, что сэр Жиль и прочие англичане появились в городе совсем недавно. Они остановились в самом большом трактире, но им все равно не хватило места, поскольку с собой они привели свирепых, по мнению сапожника, на вид слуг. Их было так много, что их пришлось даже размещать в находящихся поблизости амбарах и даже расквартировать по домам. Их имен сапожник не знал, но он знал, что один из них прибыл вместе с очень большой и свирепой собакой, которую он, наверное, захватил с собой, чтобы охранять комнату и вещи.
Однако в Амбуазе в такой охране нет никакой необходимости, уверял сапожник. На самом деле, наличие такого зверя у англичан – чуть ли не оскорбление для города. С другой стороны, что можно поделать с таким важным лордом. Особенно если это – важный лорд из… э-э-э…
Здесь сапожник, по-видимому, наконец вспомнил, что перед ним стоит не француз, а такой же англичанин. Он прервал фразу на полуслове и принялся бранить подмастерье за то, что тот до сих пор околачивается в лавке, вместо того чтобы уже отвести джентльмена на постоялый двор.
Мальчик поспешил вывести Джима прочь из лавки. Джим последовал за юнцом, недоумевая: неужели сапожник может серьезно думать, что он, Джим, поверит в безопасность пребывания в Амбуазе, пусть даже в самой лучшей таверне. В этом веке и на суше, и на море миром правили два закона. Первый – закон личного выживания, а второй – закон, гласивший: «Урви как можно больше», – хотя различные классы распоряжались тем, что получали, по-разному.
Крестьяне, беднейшие из бедных, нуждались в доходах единственно, чтобы выжить. Люди вроде сапожника хотели зарабатывать, чтобы получить достойный статус в своем сословии. Знать, от Брайена с Жилец до членов королевского дома, желали иметь деньги не только на то, чтобы потакать своим прихотям, но и на то, чтобы их царственные деяния подкреплялись неистощимым источником звонкой монеты.
Фактически
Словом, рыцари полагали, что они ведут себя по-рыцарски, короли – по-королевски, короче, в позднейшие времена точно так же актер, ради удовольствия публики, заплатившей за то, чтобы видеть его, будет изображать на сцене короля или рыцаря.
Наконец они подошли к двери трактира; дверь как дверь, как две капли воды похожая на те проемы в стенах, мимо которых им довелось пройти, – разве что лавки отличались от обычных домов тем, что дверь, в знак того, что внутри можно что-нибудь купить, оставалась приоткрытой.
В таверне дверь тоже была слегка приоткрыта. Джим распахнул ее настежь и вошел внутрь; подмастерье не получит вознаграждение за свои услуги и не уйдет, пока Джим не убедится, что попал туда, куда хотел. Его сомнения разрешил хозяин таверны, который мигом вышел приветствовать гостя. Ростом он не уступал Джиму, но был очень тощ и носил усы – не такие, как у сэра Жиля, гордо подкрученные вверх, а длинные, тонкие и черные, свисающие по обе стороны большого рта. Хозяин подтвердил, что не только сэр Жиль, но и еще один рыцарь остановились именно здесь.
– А второй рыцарь, – поинтересовался Джим, – как его зовут и каков его титул?
– Сэр Брайен Невилл-Смит, милорд, – трактирщик произнес титул неожиданным басом. – Они, кажется, друзья и ожидают еще одного друга. Милорд, вы, случаем, не барон Джеймс де Буа де Маленконтри?
– Да, ты угадал, – Джим едва не позабыл нахмуриться, отвечая на вопрос хозяина, так счастлив он был узнать, что Брайен уже здесь, – по всей видимости, даже с людьми, которых он намеревался дождаться в Бресте,
– и что Жиль и Брайен ожидали самого Джима. – Немедленно проведите меня к ним!
– Сию секунду, – хозяин развернулся к лестнице, которая, как подсказал Джиму его опыт пребывания на постоялых дворах, вела прямо на второй этаж.
– Да, и заплатите за меня пареньку! – спохватился Джим. – Добавьте к моему счету.
Таким образом Джим искусно обошел проблему отсутствия мелочи – не давать же подмастерью целый экю! Хозяин сунул мальчику какую-то мелкую монету и начал подниматься по лестнице. Джим последовал за ним.
Встреча друзей была бурной. Жиль и Брайен приветствовали Джима как своего давно пропавшего брата.
Джима поначалу удивляло обыкновение обитателей этого мира делать столько шума из обычной встречи людей, не видевшихся всего день или два. Но потом он понял, что в эту эпоху люди, расставшись, имели не слишком много шансов увидеться вновь, – таковы уж условия этой жизни.
Здесь смерть оказывалась намного ближе и вероятнее, чем в двадцатом веке. Даже простая поездка в ближайший город могла обернуться несчастным случаем, а то и заранее подготовленной смертью, так что путник порой возвращался в родимый дом лишь в саване.