Рыцарь Хаген

Хольбайн Вольфганг

За все это время они перекинулись лишь несколькими фразами; молчали они и по дороге в Вормс. Хагена бесконечно мучило это безмолвие, да и Гунтера, впрочем, тоже. Но слова были теперь бесполезны — с их помощью ничего нельзя было исправить, а все беды, которые можно было нанести словами, уже свершились.

Несмотря на ранний час, праздник в городе был в полном разгаре. Смех и музыка встретили их, не успели они свернуть на мощеную улицу. Орава чумазых ребятишек с криками выбежала навстречу, но бросилась врассыпную, увидев двух всадников, а между ними — мертвеца.

Гробовое

молчание, словно невидимая вуаль, распространялось вслед за ними — куда бы они ни повернули, смех и музыка стихали, бурлящее веселье точно задыхалось. Люди, завидев Гунтера, Хагена и убитого Зигфрида, застывали на месте, то и дело раздавался приглушенный шепот, произносивший имя Зигфрида или Хагена. Во взглядах затаился ужас, смешанный с любопытством.

И вдруг Хагена озарило — поступок Гунтера на самом деле не имел никакого значения. Этих людей мало заботило, жив Зигфрид Ксантенский или мертв, побежден он в честном бою или предательски убит. Скорее всего, он лишь первый из многих: гибель Зигфрида послужит поводом к началу войны, после которой Вормс вновь станет пылью, из которой и был рожден. Но и это не играло большой роли. Как же незначительны были они все! Даже сама Урд, и ее смертные божества, и христианский Бог тоже, чьи проповедники рассуждали о бессмертии и его власти над миром и остальными богами. И они тоже когда-нибудь будут забыты.

— Что с тобой, мой друг? — негромко спросил Гунтер, когда они миновали лагерь цыган. Хаген понял, что его мысли были написаны у него на лице.

— Ничего, — Он улыбнулся. — Я… просто пытался успокоить самого себя.

Гунтер натянул поводья. Взглянув на неподвижное тело Зигфрида, он покачал головой:

— Ты меня ненавидишь.

— Ненавижу? — Хаген на секунду задумался, — Нет. С чего ты это взял?

— Потому что я слабак, — прошептал Гунтер. — Проклят богами тот день, когда я взошел на престол Вормса!

Хаген не ответил. Что он мог сказать еще, кроме того, что было повторено уже сотню раз? Он понимал, что Гунтер страдает так же, как и сам он, если не сильнее. Ему было жаль короля.

Ворота крепости были широко распахнуты, решетка поднята. Их, должно быть, уже заметили, гробовая тишина, казалось, охватила весь Вормс. Даже из лагеря странствующих цыган не доносилось ни звука, и, хотя Хаген заставлял себя отводить взор от пестрых шатров, он чувствовал, что взгляды сотен глаз обращены на них с Гунтером. Наверное, Кримхилд уже известно об их возвращении. Как бы ни было больно, он сам поведает ей обо всем, пусть это будет именно он, и никто другой.

Гунтер вмешался в ход его мыслей:

— Я скажу им всю правду.

Хаген резко остановил коня:

— Что-о?

— Правду, — повторил Гунтер, — О том, что это я предательски убил Зигфрида.

— Ты с ума сошел, Гунтер?

Король вздохнул:

— Нет, мой друг. Я никогда не был так рассудителен, как сейчас. Ты… ты мой единственный настоящий друг. И я не допущу, чтобы ты жертвовал собой ради меня.

— Я делаю это ради Вормса! — воскликнул Тронье, но Гунтер решительным жестом перебил его:

— Нет, Хаген. Я

знаю, что ты хочешь мне сказать. Сегодня утром я выслушал тебя, но у меня было достаточно времени обо всем подумать. И я больше не хочу.

— Чего? — разозлился Хаген, — Жить?

— Лгать, — спокойно промолвил король, — Я слишком долго обманывал, Хаген. Я лгал самому себе, друзьям, моему народу. Вся моя жизнь была сплошным обманом.

— Так обмани еще раз. Иначе ты разрушишь все!

— Нет! — Гунтер сжал кулаки, — Нет, Хаген. Я скажу правду, в первый раз, чего бы это мне ни стоило!

— В таком случае ты заставишь меня впервые в жизни принудить тебя ко лжи, — ледяным тоном отвечал Хаген.

Гунтер пристально взглянул на него:

— Ты…

— Я сделаю так, как было решено. Иди и говори, что ты убил Зигфрида Ксантенского. Я буду утверждать, что это моих рук дело.

— Тебе не поверят, Хаген. — Гунтер был ошеломлен. — Я король Вормса, и мое слово не подлежит сомнениям.

— А я скажу, что ты придумал такой план, чтобы спасти мне жизнь, — невозмутимо продолжал Хаген. — Что ты, полагаясь на свое всемогущество и королевскую неприкосновенность, решил оказать мне дружескую услугу. И мне поверит каждый.

Гунтер застонал, словно мучимый тяжкой болью.

— Почему ты так жесток, Хаген? — едва слышно прошептал он, — Почему еще и ты? Зачем ты отнимаешь последнее, что у меня оставалось?

— Чтобы спасти тебя. Тебя и Вормс. Да и себя самого — тоже. Как ты думаешь, долго ли я проживу после того, как они прикончат тебя? Час? Два? Вперед, Гунтер, нас ждет твоя сестра. — И Хаген пришпорил коня.

Во дворе уже собралась любопытная толпа, а люди из окрестных улиц все шли бесконечным потоком на площадь.

Каждому в крепости было уже известно, почему Зигфрид Ксантенский и Хаген покинули перед рассветом Вормс; такие новости долго утаивать было невозможно. На лицах людей отражалось недоверие — ведь живым возвращался Хаген.

Пробравшись сквозь толпу, Хаген остановился возле лестницы и спешился. Ропот пробежал по нестройным рядам собравшихся. Кто-то выкрикнул имя Зигфрида. Раздался пронзительный женский вопль.

И в это мгновение из дверей навстречу ему шагнула Кримхилд.

Хаген замер.

Страх сковал его тело, горло пересохло. Остановившись на секунду, Кримхилд с облегченным вскриком сбежала по ступенькам вниз. Едва не сбив Хагена с ног, она схватила его за руку:

— Хаген! Живой! Хвала Богу, ты жив!

— Да, — пробормотал Хаген. — Жив.

Лицо Кримхилд начало расплываться перед его взором, словно отражение в воде, когда туда бросили камень.

— Значит… значит, вы не дрались? — взволнованно продолжала Кримхилд. — Зигфрид рассказал мне все, и я так боялась за тебя… — Она запнулась, взглянула через плечо Хагена во двор, но, очевидно из-за огромного скопления народа, не увидела ни Гунтера, ни Зигфрида, — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты жив и невредим! Я много часов молилась, чтобы ты остался цел, Хаген, — Она хитро улыбнулась: — И языческим богам — тоже. Видишь, мои мольбы были услышаны.