Рыцарь Хаоса
Шрифт:
Броня Серп-1 и «Жидкого» разъехалась в стороны. Я оказался на морозном воздухе. Ветер завывал ещё сильнее и громче, чем это чувствовалось в доспехах. Я побрёл к Пкоркху.
Оказавшись рядом, подивился его размерам. Зверолюд в полный рост наверняка был выше меня раза в полтора.
Тем не менее я присел рядом на острые камни. Положил руку ему на плечо. Под пальцами оказалась на удивление мягкая шерсть, которую хотелось погладить.
Также мне хотелось что-нибудь сказать, пока мы смотрели, как сила Чёрной звезды заставляет
Но я чувствовал, что любые слова сейчас будут лишними. Пкоркх наверняка всё понял и без слов. Как и я мог понять ту боль, что он испытывал сейчас.
«Гравитрон» пробился сквозь каменное облако и теперь приближался к шару. Зверолюд грустно взрыкнул, когда Живой доспех коснулся границы Чёрной дыры. Но он не распался на частицы, как всё остальное. Просто медленно погружался в бушующую энергию.
Без линз доспеха я не мог рассмотреть всё как следует. Но уверен, в этот момент он смотрел на своего носителя.
Наконец, он исчез в мареве фиолетовой энергии.
— Прощай, — успел шепнуть Пкоркх напоследок.
Чёрные дыра не взорвалась, как в прошлый раз. Вместо этого она, словно не хотя, стала затягивать внутрь саму себя.
Шар неравномерно сжимался, будто бумажный ком. Камни и вода, кружащиеся вокруг него, замедлили свой ход. Фиолетовое сияние стихало с каждой секундой.
Наконец, уменьшившись до размера небольшой коробки, шар мигнул и исчез насовсем. Рядом выдохнул зверолюд.
Я тоже до этого момента сидел, затаив дыхание. До последнего ждал, что после исчезновения Чёрной дыры мы увидим на её месте «Гравитрона». Но чуда не произошло.
Ветер перестал завывать. Каменное облако дождём обрушилось на землю, поднимая тучи пыли. Хотя даже его было мало, чтобы заполнить образовавшийся кратер полностью.
Пкоркх шмыгнул носом, и умоляюще прорычал:
— Верните меня в Тень. Здесь слишком больно оставаться.
* * *
Остаток ночи мы потратили на то, чтобы разбить новый лагерь. Первым делом я разыскал отца и обнял его. Как и думал, кровь на нём оказалась чужой, так что можно было больше не волноваться.
Но, несмотря на невероятную победу, были у нас и потери. В общей сложности около трети бездоспешников оказались ранеными или убитыми. И командир Мустарес ещё называл такие потери приемлемыми.
— Я такие орды Одержимых видел лишь пару раз на войне, — сказал он нам с ребятами после нашего доклада. — Чудо, что мы все там не полегли.
Пока разбивали лагерь, из ниоткуда появился «Луч». Лорд Жюваль вышагивал рядом со своим Живым доспехом, называя каждому встречному количество убитых Одержимых.
— 1312, представляешь? — гордо говорил он. — Ещё бы немного, и до полутора тысяч дошёл бы!
Джайра закатывала глаза, ворча и вопрошая, почему этот нарцисс постоянно оказывается
Я же развёл костёр возле своей палатки. И теперь смотрел в пламя, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Скольких я убил за сегодня? Больше или меньше «Луча»? Хотя какая разница, если это всё равно охрененно гигантское число смертей.
На камень напротив меня уселся Гаррик. Насколько я слышал, он оказался по ту сторону Чёрной дыры от нас. И не мог вернуться до тех пор, пока мы от неё не избавились.
— Чего грустим? — весело спросил он, прикладываясь к фляге. — Ты сегодня вроде как герой.
У него этих фляг было столько, что в каждой как будто был свой отдельный напиток.
— Вина? — он протянул мне руку.
— Мне бы чего покрепче, — вздохнул я.
Но флягу у него забрал.
— В чём дело? — поинтересовался он.
— Даже не знаю, как объяснить, — ответил я, надолго прикладываясь к фляге.
— Спаиваешь моего сына? — весело спросил подошедший отец.
Он протянул ко мне руку, и я передал флягу.
— Судя по его виду, ему не помешает, — сказал Гаррик.
Отец серьёзно посмотрел на меня.
— Что случилось?
— Не знаю, — я посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Пальцы слегка подрагивали то ли от холода, то ли от чего-то другого. Чего-то, что никак не давало мне покоя. — Меня гложет какое-то чувство несправедливости, что ли.
— Несправедливости? — хмыкнул Гаррик.
— Да. Я привык сражаться с равными противниками — рыцарями в Живых доспехах. Но то, что произошло сегодня, я схваткой равных назвать не могу. Это было больше похоже на резню. Словно… Словно я топчу муравейник.
— Это не совсем так, — мягко сказал отец. — Каждый Одержимый стоит десятка обычных воинов.
— А Живой доспех сотен, даже тысяч Одержимых, — возразил я, вспоминая счёт Жюваля.
— Райкен, не стоит об этом волноваться, — продолжал отец. — Лучше подумай о том, скольких ты спас сегодня.
— Нет, Юрген, тут дело в другом, — покачал головой Гаррик и пристально посмотрел на меня. — Думаю, «Несгибаемого» могут понять только другие рыцари, столкнувшиеся с Одержимыми. Те, кто ощутил силу Живых доспехов в бою.
Отец вскинул руки.
— Ладно, давай ты.
«Мечник» не отрывал от меня задумчивого взгляда.
— Ты боишься стать таким, как Он, верно?
— Как кто? — спросил я, хоть и начинал догадываться.
— Как Безумный Барос, разумеется, — мрачно улыбнулся Гаррик.
— А он здесь при чём? — не выдержал отец.
Я подкинул в костёр парочку дровеняк. От этого из пламени полетели искры. Гаррик перевёл взгляд на отца и отобрал у него флягу.
— Рыцари на войне с Одержимыми делились на две неравные части, — пояснил он, отпивая вино. — Тех, кому понравилось давить врагов, словно мошек. И на тех, у кого каждая подобная битва вызывала ужас и отвращение.