Рыцарь-Инженер. Книга первая

Шапочкин Александр Игоревич

Минут на десять мы оба выпали из реальности, буквально слившись в единое целое.

Когда же, наконец, всё завершилось, и горячее тело девушки в последний раз, вздрогнув от наслаждения, расслабилось, она, издав тихий полный блаженства стон, оплела мою шею своими крепкими ручками и, прижав меня к себе, тихо прошептала:

– Полежим так, Эсток… пожалуйста, – её горячее дыхание обожгло мне ухо. – И да… на сегодня я сдаюсь…

– Устала? – мягко спросил я, целуя её в носик.

– Ага… – только и ответила она, после чего закрыла глаза.

Минут через тридцать, лёжа всё

на тех же плащах и заложив одну руку под голову, а другой обнимая прижавшуюся ко мне тихо посапывающую Арису, я, глупо улыбаясь, смотрел на медленно плывущие в высоком небе облака.

«Мда… Жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше! – вспомнилась мне фраза из старого ещё советского фильма. – Кто же знал, что я смогу так сродниться с этим миром?»

Подобные «особые тренировки» мы со «Злобной куклой» проводили уже где-то с год, выбираясь для этого в самые неожиданные, а порой и красивые места близ нашего особняка. Главное, чтобы никто не мешал.

Вообще-то началось всё это намного раньше, но тогда чаще всего это были просто занятия по фехтованию на шпагах, совмещённые с пикником. Не шибко-то мне давалась дурацкая спица, так что приходилось просить Арису, у которой в руках «лёгкий меч», казалось, оживал, помогать мне в его освоении.

Ну а потом у нас со «Злобной куклой» завертелось… Первый раз получился каким-то скомканным и невнятным, девушка нервничала, и у меня никак не получалось её возбудить. Вот кто бы мне тогда сказал, что Ариса окажется извращенкой, для которой подобные сегодняшнему спарринги лучше любых ласк и прелюдий.

– Когда ты делаешь такое глупое лицо, – произнесла девушка, открывая глаза, – я начинаю сомневаться в том, правильно ли я поступила, позволив тебе меня соблазнить.

– Это кто это у нас ещё кого соблазнял? – откровенно возмутился я. – А ну-ка расскажи, кто это, начиная с четырнадцати лет, как минимум раз в неделю со скандалом ломился в мою комнату, пытался со знанием дела читать лекции о пестиках-тычинках, а затем, свернувшись калачиком, оккупировал мою кровать? Я тебе что японец на полу спать?

– Япуфонедз?.. а да ладно! У меня были причины так поступать… – буркнула Ариса, внезапно, как и я пятью минутами раньше, заинтересовавшись облаками.

– Ага, целых две причины, одна синяя, другая зелёная, и обе с забавными ушками и хвостиками…

– А что ты хотел?! – фыркнула девушка, водя пальчиком мне по груди. – Вот представь, живу я своей девчоночьей беззаботной жизнью, живу и в душе не ведаю, что там у тебя за штука внизу, и зачем она нужна… а потом бах! Вначале я узнаю, как дети делаются, потом эта дура Дорма рассказывает мне, что обычно девушку просто… э… ну да, в общем, неважно. А затем дворовые открывают мне глаза на то, зачем вообще к «молодому господину» приставляют с детства личных горничных! Вот…

– Вообще-то местные детишки из простолюдинов обычно осведомлены о подробностях лет этак с двенадцати, а в нашем с тобой возрасте уже двух-трёх детей имеют… – хмыкнул я. – Это ты у нас такая… папенькина дочка, пестик-тычинка…

Мир этот, несмотря на магию и другие фэнтезийные аспекты, действительно очень сильно походил на обычное европейское средневековье: с его

проблемами, заблуждениями и предрассудками. Эпидемии, голодные годы, войны и прочие напасти регулярно прокатывались по Империям, Королевствам и прочим странам, частой гребёнкой прореживая население.

Ну а простолюдины старались выживать как могли, и учитывая, что жизнь сама по себе была тяжёлая, играли свадьбы, когда молодым исполнялось примерно по пятнадцать. После чего новая ячейка общества не тянула резину, как то было принято в моём прошлом мире, а старалась нарожать как можно больше детей, потому как до местного совершеннолетия из них обычно доживал дай бог каждый четвёртый.

– Старик как мог, так и объяснил! – заступилась за Верда девушка. – И что ещё я могла подумать, если вы каждую ночь запирались втроём в твоей комнате и ржали до полуночи аки кони! Как ты там порой выражаешься? «Кипел мой разум возмущённый…»

– Ах ты моя поборница морали… – я с улыбкой ущипнул Ариску за пухленькую щёчку. – Которая, когда убедилась, что к своим кошкокроликам я отношусь как к сёстрам, сама пошла вразнос!

Ну да… Личные горничные из расы демибистов для того и приставлялись к юным аристократам с самого детства, чтобы, когда придёт время, те не брюхатили прислугу в особняке и не бегали по деревням, портя девок. Ну и для здоровья молодого человека считалось полезным.

Да и вообще, местная элита очень серьёзно относилась к тому, чтобы «Кровь Высших людей», которая течёт в их жилах, не проливалась в народные массы. Нет, эксцессы, конечно, случались, и сейчас рядом со мной на берегу речки возлежал один такой «полупростолюдин», чей неизвестный дедушка сделал её папу какой-то там смазливой крестьяночке…

А демибисты всё же были частично «зверушками» и размножались обычно раз в год. Так, начиная с двенадцати лет, в самом начале весны мои боевые секретарши внезапно «тяжело заболевали», исчезая из особняка, и возвращались к нам только через месяц-полтора.

Когда животик их мамы Мисилиси уже явственно округлялся, а их отец ходил по имению с таким гордым видом, что можно было подумать, будто он недавно в одиночку завалил настоящего дракона.

– Вольно… Ольно… Больно… – не особо сопротивляясь, прикрыв глаза, промямлила девушка, а затем, потирая покрасневшую щёчку, сказала: – Ну откуда я могла знать, что ты их таким образом прикрываешь, а заодно грамоте и счёту учишь! А их что, действительно могли из-за этого отослать?

– Угу… – кивнул я. – Во-первых, мама, как бы хорошо к ним ни относилась, не потерпела бы, если бы среди прислуги поползли слухи о бессилии «молодого господина», но раньше бы это сделала Мисилиси, посчитав их ни на что не годными. Подсунула бы мне, например, какую-нибудь Сисилиси или Лалалиси, ну, ту их сестру-одногодку, которая в прошлом году приезжала их деревни.

– Ну да, – вздохнула Ариса и, поднявшись, на четвереньках добралась до наших неаккуратно разбросанных вещей. – Мисилиси их каждый год по восемь штук клепает… они такие миленькие, раза в два меньше человеческого младенца. А вообще, я тогда об этом не думала. Да и Сабер… а они всё «молодой господин» да «молодой господин»!