Рыцарь из ниоткуда. Сборник
Шрифт:
И связался с черными силами, от которых нужно держаться подальше…"
Сварог задумчиво шагал по улицам, высматривая извозчика, но они, как назло, сквозь землю провалились. Смеркалось. Фонари на ночь зажигали далеко не на всех улицах, и здесь их почти не было, но грабителей Сварог не особенно боялся – на трезвых и вооруженных рыцари удачи предпочитали не нападать…
Он не сразу сообразил, чего ему хочется, а сообразив, не на шутку удивился.
Так и подмывало претворить в жизнь весьма странное желание: вынуть из кармана кошелек, бросить его на землю и побыстрее уйти, не оглядываясь.
Самому ему такое и в голову
Улочка, по которой он шагал, была безлюдна, по обе стороны расположились купеческие лабазы – глухие стены без окон, такие, что и пушкой не прошибешь, высоченные заборы, усыпанные битым стеклом.
Медленно вынув кошелек, Сварог бросил его на землю и пошел прочь.
Сосредоточился. Резко шагнул вбок. Теперь тот, кто крался за ним следом, видел быстро удалявшегося двойника, а самого Сварога видеть не мог. Если только незнакомец был слабее в магии. Однако здесь попадаются крепенькие самородки, как ни бдят наверху…
Нет, самородок все же оказался слабеньким. Худая фигура в низко нахлобученном на глаза бонилоне, явно не замечая Сварога, кинулась к кошельку. Сварог подождал, пока тот подберет туго завязанный кожаный мешочек, вышел из невидимого состояния. Аккуратно взял воришку правой рукой за глотку, а левой за правый локоть, спиной вперед протащил, наступая, до ближайшей стены, притиснул к ней и вежливо спросил:
– Тебя мама не учила в детстве, что воровать нехорошо?
Пленник так ошалел, что не сопротивлялся вовсе. Сварог рассмотрел молодое худое лицо с редкими кошачьими усиками, бляху Бронзовой гильдии – содержатель домашней птицы, надо же…
Застучали копыта – неведомо откуда возник разъезд городской стражи.
Двое всадников проскочили мимо и остановились поодаль, третий присмотрелся, держа копье наготове:
– Что такое?
– Морду бью, – сказал Сварог. – Свои счеты. Он не жалуется. Ты ведь не жалуешься?
Пленник молчал.
– Видите, не жалуется, – сказал Сварог. – Сами обойдемся, без всякой полиции…
Стражник оглядел обоих. Вообще-то «бордовые», служившие при ратуше, старались, как могли, вытаскивать горожан из стычек с дворянами, но пленник Сварога не просил помощи, и это сбивало с толку. Всадник махнул рукой, не желая впутываться в непонятное дело:
– Ладно, только чтобы без трупов…
Все трое пустили коней рысью и исчезли за поворотом.
– Сдай я тебя как вора? – спросил Сварог.
– Магистратский суд, – уныло ответил пленник.
– А как колдуна?
– Королевский суд, а то и Багряная Палата…
– Оценил мое великодушие?
– Оценил.
– Не благодаришь, пощады не просишь… – задумчиво сказал Сварог. – Гордый или понимаешь, что придется отслужить?
– Понимаю. Только уговор – без мокрого… И без педерастических штучек.
– Сплю я только с женщинами, а убивать умею и сам, – сказал Сварог. – Попробуешь убежать, только хуже будет.
– Понял…
– Тогда шагай рядом, как застенчивая невеста, и рассказывай – как ты докатился до такой жизни и почему тебя, соколика, до сих пор не изловили охотники за колдунами. Только без вранья, не пройдет…
Тот нехотя и вяло принялся рассказывать. Выяснилось, что зовут его Паколет, потомственный вольный горожанин, двадцати четырех лет от роду.
Родитель с мамашей пятнадцать лет назад подались искать счастья на Бран Луг, да так и сгинули – ни весточки,
Стоило прохвосту наложить руки и сосредоточиться, как сам собой отворялся любой хитроумный запор…
Конечно, выложил он не все – но рассказал достаточно. И не врал, как мгновенно определил Сварог.
– Вот такие дела… Что предлагать будете, ваша милость?
– Предлагать… – рассеянно повторил Сварог. – Друг ты мой, а есть ли у тебя настоящая мечта?
«Нужно сколачивать команду, вот что. Леверлина в Равене может не оказаться. Дворяне Маргилены не годятся – люди верные, но свыклись с блаженной жизнью мелких прихлебателей. Одной Мары мало – не всюду ее пошлешь. Нужны четыре-пять человек, накрепко привязанных к нему надеждами на будущее вознаграждение, не особенно благонравных и решительных. Но вербовочного пункта не откроешь и объявление в газету не дашь…»
– Мечта? – задумался Паколет. – Да надоела такая жизнь, вот и все.
Купить бы хороший домик под городом с куском земли, нанять бабке служанку, чтобы смотрела за любимыми гусями… Я бы давно это устроил, да бабка на ворованные деньги не соглашается. И плешь давно проела, требует завязать.
Говорит, людям вроде нас, с нашими способностями, ворованное счастья не приносит, а сулит одни беды. Вообще-то не она одна так говорит…
– Домик – это пустяки, – сказал Сварог. И деньги будут… ну, не то чтобы благородные, но добытые честно.
От прежнего барона ему досталось четверть миллиона ауреев в золоте и камешках. Богатства эти покойник с хомячьим упорством стаскивал по зернышку в три равенских банка, и Сварог оказался единственным наследником.
– А что делать?
– Сам не знаю, – сказал Сварог.
– Я не заложу. В полицию как-то не с руки, могут и вычислить, что за душой. Пока обходилось, да бабка что-то загрустила, говорит, не к добру все это. Самое время к кому-то прибиться. А от вас, ваша милость, черным вроде бы не попахивает…
– Говорю тебе, сам еще не знаю, что будешь делать, – сказал Сварог. – Зайдем сейчас в одно заведение, кое-что и обсудим.
Остановившись у ярко освещенного входа, прямо под вывеской, изображавшей жену боцмана, Сварог подтолкнул локтем привратника:
– Не узнаешь? Зазнался?
– Ваше сиятельство!
– Тихо, – сказал Сварог. – Здесь я – барон Готар.
– Тетка Чари вас как раз поминала, а вы – вот он…
– Она здесь?
– Скоро будет. Прошу, ваша милость, прошу! Этот с вами? Ну тогда ладно… Да, а капитан Зо жив оказался, слышали?