Рыцарь из ниоткуда. Сборник
Шрифт:
– Простите, милорд, но вам определенно не приходилось ни штурмовать замки, ни защищать их… Моряки, ха! Если у них на борту есть морская пехота, дело осложнится. Если же нет – я настроен наплевательски. Как они притащат пушки? Коней, допустим, соберут по окрестностям, ладно, но где взять упряжь для перевозки пушек? И потом, у половины корабельных орудий вообще нет колес, а у другой колеса крохотные, ничуть не подходящие для перевозки по суше. Матросы брать замки не обучены, жалкое выйдет зрелище, если они рассчитывают только на крейсера…
Каким бы чудаком граф ни выглядел, военное дело он знал,
Вернувшись во внутренний двор, Сварог уже не увидел ни своих людей, ни лошадей.
– Вступило в действие знаменитое гостеприимство Сезаров, – сказал граф. – Ванных комнат у меня целая куча, благодаря артезианским колодцам.
Вон та башня в полном вашем распоряжении, два десятка комнат, размещайтесь, как привыкли. А подземным ходом я вас выведу меж ночью и рассветом, в Час Лешего, когда дрыхнут самые рьяные караульные и меж стволами ползет туман вперемежку с видениями…
– Ход надежный? – спросил Сварог.
Граф блеснул великолепными зубами:
– Милорд, вы недооцениваете Сезаров! В старые времена, признаться, иные из них развлекались на королевских трактах… Ход выложен камнем, есть вентиляция, совершенно незаметная снаружи, и выходит он в симпатичный крутой овраг, сущее ущелье. А овраг этот тянется в лес еще лиги на три.
Предки все предусмотрели. Вы уйдете отсюда, словно святой Рох по водам с острова Снимуре, тихо и безопасно. Позвольте представить – моя милая супруга. Не знаю, что бы я делал без ее вдохновенной поддержки. Дорогая, это… барон Готар. У него срочные дела в Хелльстаде, так что он, увы, не сможет погостить подольше.
Сварог раскланялся с молодой женщиной, тоненькой, сероглазой, в мужской одежде и легкой кольчуге. Брошенного ею на мужа короткого взгляда хватило, чтобы понять: в этом доме муж – всему голова, им неизменно восхищаются и с ним никогда не спорят, не говоря уж о том, чтобы, боже упаси, подвергать сомнению его замыслы и поступки. Малыш лет трех, цеплявшийся за ее руку, был без доспехов, но свободной ручонкой гордо держал на виду у гостя самый настоящий кинжал, при его росте выглядевший двуручным мечом.
– Рада вас видеть, барон, – сказала графиня чуть застенчиво. – Извините, не можем вас принять, как должно, с фейерверками и крестьянскими плясками на лугу, муж, как видите, в ссоре с королем, предстоят хлопоты…
Ее ничуть не удивило, что Сварог собирается в Хелльстад – должно быть, окружавшие ее мужчины на мелочи не разменивались, и безумная удаль считалась здесь нормой поведения.
– Пришел отец Грук, и с ним – сорок человек, – сказала она мужу. – Я их разместила на заднем дворе. Сегодня штурм будет?
– Сомневаюсь, – фыркнул Сезар. – Пойдемте, милорд, познакомлю вас с лесным пастырем.
Лесной пастырь сидел на перевернутой корзине и расправлялся с жареной индейкой – только жалобно похрустывали птичьи косточки. Он был лет на десять постарше Сезара, на локоть повыше, шире вдвое, чревом превосходил втрое. Мускулами не обижен, крайне жизнерадостная физиономия, румяная от здорового лесного воздуха, шрам на щеке. Рядом, прислоненная к бочке, стояла дубинка длиной с оглоблю, наполовину окованная стальными кольцами – да и железный
Вокруг расположились дюжие молодцы в зеленых кафтанах и кожаных каталанах, с длинными сложными луками, короткими мушкетами, мечами и чапагами – маленькими топориками на длинных топорищах, пригодными и для рубки, и для гойкара. Все усердно жевали мясо, черпали из бочки нэльг [2K38] и держались с веским спокойствием тертых ребят, прекрасно знающих, ради чего их созвали. Тут же лежали пять-шесть гланских ладаров – пепельных, поджарых псов, похожих на догов, зорко следивших, как оголяются от мяса наиболее приманчивые косточки.
2K38
черное каталанское пиво, очень крепкое
– Отец Грук, смиренный лесной пастырь, – сказал граф. – А это барон Готар, он направляется в Хелльстад, у него там срочные дела.
Отец Грук что-то благодушно проворчал, швырнул ближайшему псу остатки индейки и вытер руки о подол рясы:
– В Хелльстад так в Хелльстад. Не удивляйтесь, барон, что я так спокойно принял известие о цели вашего путешествия. Если рассуждать философски, Хелльстад есть непреложная реальность, принадлежащая нашему миру, и нет ничего удивительного в том, что он служит конечной целью чьего-то путешествия. Правда, я впервые вижу человека, у которого там срочные дела. Сам оборот удивляет – «срочные дела»… Все остальные, с кем мне доводилось общаться, употребляли другие обороты, и многие честно говорили: совершить бы наспех хоть что-то героическое да побыстрее унести ноги. Бывало, и уносили. Иные, кому особенно везло, уносили ноги вместе с головой.
– А что, бывало – и по отдельности? – спросил Сварог.
– Ого! – серьезно сказал отец Грук. – В позапрошлом году один лихой бедолага вышел оттуда, неся свою забубенную головушку в руках. И в зубах головушка держала кошель с золотом. Лиги четыре прошагал, прежде чем свалился. Видите вон того верзилу? Сейчас-то он соколом смотрит, а в тот день, узревши этакого путника, сидел на верхушке дуба и щелкал зубами на весь лес. Уж я-то точно знаю, ибо сидел на соседнем суку и зубами щелкал не тише, хотя в наших местах полагалось бы ко всему притерпеться. Золото мы потом забрали, каюсь, хелльстадское – не обязательно дьявольское, самые настоящие монеты оказались, только ужасно старые, иных даже ювелиры не опознали… Вам туда непременно нужно?
– Увы, – сказал Сварог. – Дела. Что поделить.
– Топорик у вас интересный, право… – он глянул цепко, умно. – Ну, да чего только с собой не таскает проезжий народ… Сам бы охотно сходил с вами, столько лет рядом живу, да так ни разу и не собрался. Да паству мою никак не уговорить, а в одиночку неуютно как-то. Бог даст, выберусь. Как только поднакоплю решимости на славный подвиг. Есть там, если верить слухам, заброшенная церквушка, а в ней, по тем же слухам, сам святой Сколор оставил знаменитый свой посох, которым во времена оны выгнал всю нечистую силу из Горрота…