Рыцарь из ниоткуда. Сборник

Бушков Александр Александрович

Усевшись рядом, Литта, вопреки его ожиданиям, не отпила, а скорее пригубила. Глядя куда-то вперед, чуть отрешенным голосом начала:

— Ну, вот… После первого акта прислужница принесла мне в гримерную аккуратный бумажный сверточек — мол, это мне просил передать "очень приличного вида дворянин из публики". Я и не подумала удивляться — уже столько раз такое случалось… Конечно же, подарок и записка. Судя по тому, что сверточек легковат, там кольцо. Прости за цинизм, моя профессия меня немного испортила… В таких случаях ощущаешь нечто вроде охотничьего азарта. Начинаешь гадать: насколько ценный предмет внутри, как выглядит тот, кто его прислал, годится ли… Тут есть свои неписаные правила. Можно оставить подарок себе и отказать, но пославший всегда начинает надоедать, ждать

у заднего входа, дарить новые подарки… Впрочем, сплошь и рядом, если возвращаешь подарок, творится то же самое… В общем, я развернула сверточек — и обомлела. Приросла к полу. Действительно, изящное золотое кольцо с брильянтом… но каков брильянт! Чуть ли не с вишню. Я к тому времени неплохо разбиралась в камнях, у меня была небольшая… коллекция. Камень настоящий, никаких сомнений. Редко у кого из моих и знатных друзей были перстни с подобными. Впору подумать, что в зале сидит король — иногда ведь такие случаи бывали, хоть и в сто раз реже, чем о том болтают… Королеве такой носить… Читаю записочку, она стандартная, все так пишут, ну буквально слово в слово: "Амель, граф Брашеро, просил бы позволения засвидетельствовать после спектакля свое почтение великолепной актрисе Литте Аули". Только там еще приписка, какую я вижу впервые в жизни: "Если госпожа Литта того не пожелает, прошу оставить эту безделушку себе и, со своей стороны, обязуюсь никогда более не докучать". О таком только в романах пишут, а в жизни я ни от кого не слышала… Что, и тебя проняло?

— Проняло, — сказал Сварог кратко.

Он просто весь подобрался, словно напавшая на след гончая. Амель, граф Брашеро. Тот самый опекун Гонзака. Несомненный лар. Хотя выводы делать рано, пусть она его сначала опишет…

— Ну, если для него такой камень — "безделушка"… — протянула Литта. — Тем более стоит посмотреть на человека, иначе потом не простишь себе, умрешь от любопытства… Я кое-как опомнилась и сказала прислужнице, чтобы после спектакля привела его за кулисы. Потом сообразила, выскочила на сцену, хотела посмотреть в щелочку, к кому она подойдет — но опоздала, она уже возвращалась. Девица была не большого ума. Твердила одно: "не молодой, но и не дряхлый. Такой весь из себя основательный господин…" Второй акт, честно говоря, я доиграла кое-как — себя не помнила от любопытства. И вот он пришел в гримерную…

— Опиши-ка его поточнее, — сказал Сварог.

— Лет сорока с небольшим, пониже тебя примерно на полголовы, — прилежно начала Литта. — Волосы темные, ни сединки, выбрит наголо, ни бороды, ни усов, хотя большинство дворян усы все же носят… Нос прямой, губы полные, темноватые, глаза серые. Золотой дворянский пояс, перстень с графской короной… Видно, что очень сильный, не здоровяк, а просто очень сильный… Эх! — воскликнула она с непонятной интонацией. — Такое вот описание внешности ничего не дает…

"Кому как, — подумал Сварог. — Описание в точности соответствовало тому Амелю, графу Брошеро, о котором рассказывал Тагарон…"

— Главное, какой он, — продолжала Литта словно бы даже с воодушевлением. — Он не чванился, не задирал нос, разговаривал вежливо — но в нем чувствовалась та-а-кая внутренняя сила… Я не про мускулы, понимаешь? Я даже сейчас не могу подобрать нужные слова, после двух лет знакомства… Эта сила и потаенная властность в нем были везде, как кровь в сосудах, он ими был пропитан… Это был мужчина. Из тех, от кого женщины тают… Вот он поведет пальцем — и всех, кто сейчас в театре повесят на воротах… или набьют полные карманы золота… Он нисколечко не играл человека высокого полета, он им действительно был… Ты не женщина, тебе не понять… Какой мужчина…

— Такое впечатление, что ты в него до сих пор влюблена, — фыркнул Сварог.

— Я и тогда не была в него влюблена, — серьезно ответила Литта. — Никогда не была в него влюблена. Это было невозможно. Все равно что любить каталаунского тигра. Тигров не любят, тут другое… Я оказалась под

ним — в переносном смысле, конечно. Пожалуй, он мог бы меня взять прямо там, в гримерной, я бы нисколечко не сопротивлялась… Таким не сопротивляются. Таким хочется принадлежать.

"В общем, как выражаются девки в деревнях, Бабья Погибель, — мысленно прокомментировал Сварог. — Снова этот крайне интересный граф…"

— Мы немного поговорили, — продолжала Литта. — Честное слово, я себя чувствовала сопливой девчонкой, которую впервые в жизни позвал на свидание первый мальчик на деревне. Мялась, чувствовала, что краснею… Он держался идеально, притворялся, будто ничего этого не замечает, направлял разговор, так что в конце концов я кое-как отошла… Очень деликатно поинтересовался, не окажу ли я ему честь с ним поужинать… в "Золотом яблоке". Меня даже разочарование пробило…

— Почему?

— "Золотое яблоко" — один из лучших ресторанов, там целый этаж отведен под отдельные кабинеты… но ни в одном нет постели. Там никогда не спят с женщинами, там действительно только завтракают, обедают, ужинают, смотрят представление. Вот "Принцесса Амальта" и "Лазурное море" — заведения того же класса, но там в кабинетах кровати есть, в каждом, за портьерой, в нише… Начинаешь понимать? Если мужчина тебя приглашает в "Золотое яблоко", это означает, что он вовсе не намерен укладывать тебя в постель сегодня же. Он ухаживает…Все моментально расставлено по местам, никаких недомолвок…

— Понятно, — сказал Сварог. — И ты, конечно, я так догадываюсь, даже не поломалась чуточку для приличия?

— А зачем? — серьезно сказала Литта. — получилось бы излишнее жеманство. Здесь и так все было четко обозначено… ну да, иногда как раз такие вот вежливые кавалеры оказываются жуткими извращенцами, я сама не сталкивалась, но были случаи… Тут уж приходится полагаться на везение, а оно у меня есть, проверено… В общем, у черного хода стояла его карета, очень скромно украшенная — хотя иные знатные любят чуть ли не целиком кареты золотить… Герб с графской короной на дверцах… Я заехала домой, надела лучшее платье, украшения… В "Яблоке", как всегда, все было роскошно: три перемены и отдельно десерт, меж второй и третьей переменами мы ходили смотреть представление: шпагоглотатели, извергатели огня, жонглеры, танцовщицы. Ну разумеется, никаких тоголад и прочих вульгарностей, один "Балет фей". Знаешь, что это такое?

— Знаю, — сказал Сварог.

Он с удовольствием посмотрел бы это зрелище вживую (раньше видел только в записи), но для этого надо попасть в Горрот… Потому что "Балет фей" — один из цехов Сословия Изящных Искусств, секреты свои хранит железно, и существует этот вид искусства только в Горроте. И платья не прозрачные, и длиной до пола, и рукава длинные — но как-то так они шиты, как-то так танцуют "феи", что получается даже соблазнительнее, чем если бы они плясали голыми. Немудрящее вроде бы представление, но повторить его никому не удавалось, и иные короли специально засылали в Горрот в качестве шпионов лучших балетмейстеров, но и те ничего не добились…

— Мы болтали о всякой всячине, — продолжала Литта. — Обычная застольная беседа. Выяснилось, что граф служит при министерстве двора, советником. У меня сдуру вырвалось:

— Всего-то?

Он ухмыльнулся своей неподражаемой ухмылкой — тут смесь и веселья, и легкого превосходства, и иронии, я ее даже описать точно не могу — и сказал:

— Литта, дело не в должности, а в возможностях… — и неожиданно спросил: — Сказать честно, чем ты мне особенно нравишься? Я был знаком с несколькими актрисами. Как бы это выразиться… примерно твоего положения, а то и ниже. Так вот, все они, едва заслышав про министерство двора, моментально начинали просить пристроить их в театр получше. А ты ни о чем подобном не заикаешься, — и улыбнулся так грустно, обезоруживающе. — И правильно, между прочим. У меня нет никаких связей в том мире, мой департамент занимается совсем другими делами…