Рыцарь из ниоткуда
Шрифт:
Короткое мощное шипенье пригвоздило Сварога к земле на открытом месте. Он остановился, завертел головой, высматривая источник звука. Мелькнула дикая мысль – паровоз. Именно на паровоз это больше всего походило, а если искать другое объяснение, заранее жутко делается…
Он так и стоял, когда справа, не так уж далеко от него, поднялась над каменной осыпью черно-зеленая змеиная голова величиной с троллейбус.
Уму непостижимо, сколько успевает человек сделать за считанные секунды. Сварог совершенно не помнил, как он оказался за отдаленным валуном, когда лег,
Змея поводила головой, медленно вытягивая тело на осыпь. Шуршали, похрустывали, скрежетали камни под грязно-белым брюхом. Сварог, не сдержавшись, пощупал ладонью штаны меж ног. Сухо. Но он не удивился и не застыдился бы ничуть, окажись там мокро.
К нечистой силе, мгновенно определил он, змея не имела никакого отношения. И меч, и шаур для нее немногим опаснее булавок, очень уж громадная. Самое подходящее в такой ситуации – мужественно застрелиться… Попробовать отпугнуть ее слабеньким огнем, годным только на то, чтобы прикуривать?
Щенок недоумевающе заскулил. Ему очень понравилось плавать по воздуху, и он сердился, что забава кончилась.
– Молчать… – умоляюще прошептал Сварог.
Змея не слышат. У них нет ушей. Но относится ли это к черно-зеленому чудищу, длинному, как предвыборные обещания?
Голова размером с троллейбус раскачивалась вправо-влево уардах в пятнадцати над землей. Черный раздвоенный язык скользкой лентой выскочил из пасти, затрепетал в воздухе, втянулся назад. Глаза, словно прожекторы, вдруг испустили два конуса бледно-зеленого света, ощупывавших землю и скалы. И Сварог со страхом увидел, как оставленные им, едва видимые следы наливаются угольно-черным, попав в это свечение, и проявляется вся их цепочка, ведущая за валун.
Змея оживилась, теперь все ее тело вытянулось на открытое место. Слепой ужас понемногу овладевал Сварогом, еще миг, и он сделает что-то непоправимое, окончательно потеряет себя, побежит в панике, ничего вокруг не видя и не слыша, и это будет конец.
Холодный мокрый нос ткнулся ему в ухо, скользнул по щеке, и он очнулся. Он был графом Гэйром, и он знал змеиный язык. Вспомнив это, он выпрямился во весь рост, прижимая сапогом к земле импровизированный поводок, рявкнул:
– Что тебе нужно, тварь?
Риск был немалый. Знание языка ничегошеньки не гарантировало. Даже люди, цари природы, разговаривавшие на одном языке, веками лупили друг друга по головам мечами и прикладами. Но другого выхода он не видел. Заболтать и поискать уязвимое место…
Бледно-розовое сияние метнулось к нему, залило с ног до головы, вызвав странное покалывание в висках. Он ждал с колотящимся сердцем. Змея не шевелилась, и это прибавляло надежды. Наконец, после показавшихся веками минут, где-то под черепом у него зазвучал невыразительный, глухой голос, в котором, однако, явственно различалось удивление:
– Ты говоришь на языке глорхов. Ты не похож на глорха. Как это может быть?
Похоже, особым интеллектом змеюка не блистала.
– Просто я так со стороны выгляжу, – сказал Сварог. – А на самом деле я побольше тебя буду.
Змея неуверенно
– Я всех ем. Я самый большой. Я самый сильный.
– Я тебя сам съем, – сказал Сварог. – Я сам гад ползучий. Огнем сожгу, если рассержусь. Видишь?
И он заставил вспыхнуть самый большой огонь, на какой был способен – язык пламени величиной с ладонь. В висках мучительно заныло от перенапряжения. Он помнил, что у змеи есть какие-то органы, которыми они с изощреннейшей чуткостью видят тепло.
И эта не была исключением – она резко отдернула голову, жутко зашипела, припала к земле. И сказала:
– Никто не умеет делать огонь. Только люди Повелителя. Ты из его людей?
У Сварога был большой соблазн объявить себя правой рукой неведомого Повелителя. Но он побоялся запутаться. И сказал:
– Я не из его людей, но я тоже умею делать огонь. И если не отвяжешься – сделаю очень большой огонь, и он тебя сожжет.
Змея не шевелилась, сбитая с толку. Наверняка такого с ней еще не случалось – чтобы кто-то, не принадлежавший к ее породе, да еще такой маленький, говорил с ней на ее языке. Вполне возможно, со зверем поумнее такой номер не прошел бы, но чудище оказалось слишком тупым, чтобы уметь сомневаться и ловить на противоречиях.
– Слышала? – Сварог не давал ей времени опомниться и подумать. – Я сам огнедышащий змей, огненный гад.
Со змеей происходило что-то странное: Сварог мог бы поклясться, что она пытается вжаться в камни.
– Значит, ты пришел из моря?
Сварог рискнул:
– Конечно. Едва обсохнуть успел.
– Значит, ты слуга Ужасного?
– Считай, я его друг, – сказал Сварог. – Самый близкий.
Змея вдруг затараторила:
– Господин друг Ужасного, огненный гад, позволь мне уйти. Я не хотел тебя есть. Совсем не хотел. Ты пошутил, прикинулся этим двуногим, маленьким. Я сразу догадался. Позволь мне уйти.
– Убирайся, – сказал Сварог.
Заскрежетало, полетели камни – со всей скоростью, на какую она была способна, змея развернулась на месте, извиваясь, заструилась прочь, моментально скрывшись с глаз, только острый кончик хвоста мелькнул. Удалявшийся хруст щебенки возвестил, что она не хитрит, а искренне торопится прочь. Будь у нее ноги, она неслась бы со всех ног.
Сварог опустился на землю, опершись спиной о скалу, его била дрожь. Он выстрелил с завязанными глазами и угодил в десятку. Что за ужас обитает в океане, если он способен внушать панический страх таким вот монстрам?
– На этот раз мы выкрутились, малыш, – сказал он, борясь с приступом идиотского хохота. – На этот раз. Но дорога у нас длинная…
Он поднялся, зажал в кулаке тесемку и быстро зашагал вперед. Самые безопасные места в Хелльстаде – берега реки. Нечисть предпочитает держаться подальше от текущей воды. Правда, судя по первым впечатлениям, здесь хватает и вполне плотских страхов…
Увы, у него не было ни лодки, ни корабля, и не из чего смастерить плот. Возможно, и существовали заклятья на сей счет, но они покоились где-то в архивах – ну зачем лару бревна или лодки?