Рыцарь короля
Шрифт:
С другой стороны, вполне возможно, что Ги, выполняя тайное поручение герцога Бурбонского, не хотел, чтобы его узнали, и надеялся проскользнуть незамеченным.
Блез не мог знать, в чем дело. В любом случае ясно, что брат его приехал в Нантюа, чтобы встретить Русселя и его спутников. Когда они прибудут, то расскажут ему, что произошло в Женеве. Если Ги все же заметил Блеза на улице, он правильно поймет присутствие брата и сделает все возможное, дабы тот не выследил его по дороге во Францию. Это в огромной степени усложнит задачу Блеза.
Оставалось надеяться, что Ги в задумчивости действительно не обратил внимания на покрытого пылью наездника,
Разрываясь между надеждами и сомнениями, Блез ехал к «Золотому экю», гораздо менее радостный, чем несколько минут назад. Он понимал, что в эту ночь ему не даст уснуть забота посерьезнее, чем поджидающие в засаде насекомые. К счастью, он будет не один. Возможно, им с Пьером придется основательно перекроить планы.
Постоялый двор в самой убогой части городка полностью подтверждал нелестный отзыв Ле-Бретона. Однако поскольку, несмотря на название, золотая монета редко переходила здесь из рук в руки, Блез смог получить самое лучшее помещение — грязную, продуваемую насквозь, но зато отдельную комнату, куда он велел подать ужин на двоих.
После ужина он простился с курьером, который имел другое место для ночлега и с рассветом должен был спешить в Лион. Договорились, что Ле-Бретон захватит с собою лошадь Блеза, оставив ему более крепкого коня герцога Савойского для трудов завтрашнего пути.
— А вот, — сказал Блез, — десять ливров в уплату за корм и уход до моего возвращения.
— Это вдесятеро больше, чем нужно, мсье.
— Но недостаточно, чтобы выразить мою благодарность.
У курьера вспыхнули глаза:
— Да даруют Бог и все святые вам удачу, мсье! Могу я ещё чем-нибудь послужить вам?
— Да. Замолвите за меня словечко его величеству, когда будете передавать письмо господина маркиза. Вы могли бы рассказать ему, что случилось на дороге сегодня… И счастливого вам пути!
После ухода курьера Блезу ничего не оставалось делать, как только ожидать Пьера де ла Барра да перемалывать все то же зерно на тех же жерновах: узнал его Ги или нет? И если узнал, то что дальше?
День перешел в сумерки. По полу прошмыгнула крыса. Блез зажег свечу и вновь застыл, неподвижно уставившись на желтый огонек.
Прошлым вечером в это же время он сидел с Анной и госпожой Ришарде в уютной гостиной дома синдика. Сутки назад в эту самую минуту он, может быть, как раз просил Анну спеть ему балладу о Томасе Рифмаче. В его сознании снова зазвучала мелодия. Не произошло ещё ни одного из событий, которыми были столь насыщены последние двадцать четыре часа. Она ещё не назвала его шпионом и не объявила своим врагом. Они все ещё оставались в таких же отношениях, как в доме сьера Одена или у моста через Арв. Он все ещё мог верить, что не безразличен ей. А теперь…
Но что может поделать человек против воли звезд? Они с Анной были рождены, чтобы стоять на противоположных берегах: Франция против Англии, Валуа против Бурбона. Он с тоской подумал о мечте Эразма, о мире, свободном от мелочных раздоров, которые превращают людей в марионеток. Видение далекой эпохи, тысячелетний путь до которой ещё так долог…
Звезды определили, что Анна должна стать женой Жана де Норвиля. Губы Блеза искривились в проклятии. Знавал он бессовестных интриганов, но среди них не было ни одного такого циничного и равнодушного, как этот красавец, агент Бурбона. Расчет, карьера, преуспеяние. Холодность холодных денег, холодность высокого положения. Как сможет Анна, такая
Глянув в окно, он обнаружил, что уже спустилась ночь. Не случилось ли чего с Пьером? К этому времени Руссели уж наверняка прибыли в Нантюа…
Давным-давно стемнело, когда стук копыт во дворе заставил его прислушаться, и при звуках знакомого голоса он вскочил на ноги. Толчком распахнув окно, он высунулся наружу и окликнул:
— Эй!
— Да это вы, мсье? — был ответ. — Погодите, пока я поставлю в стойло этого конягу, потому что, клянусь верой, ему сегодня здорово досталось. Кукареку, старина, сиди, где сидишь, пока я тебя не спущу на землю. Да не вертись ты, как змей! Ну, вот, опля!
Блез нетерпеливо дожидался, пока твердые шаги и торопливый стук когтистых лапок в коридоре не возвестили о появлении Пьера и Кукареку. Когда они подошли к двери, он уже стоял на пороге.
— Ну, как поездка?
— Так себе…
Пьер замолчал, чтобы пропустить мальчишку-слугу со своими седельными сумками и заказать ужин. Потом, расстегивая перевязь и сбрасывая плащ, продолжил:
— Не так плохо, но не без приключений. И, ей же Богу, должен сказать, что эта английская девчонка не уступит ни одному кавалеристу из королевских рот. Час за часом, час за часом, а она все в седле… Клянусь мессой, вот это наездница! — Пьер восхищенно взмахнул рукой. — Я отдаю ей честь.
Блез перебил:
— Итак, насколько я понимаю, Руссели прибыли в Нантюа?
— Живыми и здоровыми. Они в «Серебряном льве», вместе с парой дворян — полагаю, это те, о которых вы мне говорили, господа Шато и Локингэм, — и тремя конными слугами. Завидую их жилью… — Пьер обвел насмешливым взглядом убогую комнату.
— Ну, а поездка? — настаивал Блез. — Ты сказал — не без приключений. Что это значит?
— Это значит, мсье, что, если бы не Кукареку, попал бы я в переплет. Он меня выручил и заслуживает благодарности. В соответствии с планом, я держался позади этих иностранцев — на лигу, иногда и на две. Однако они не дураки. Выделили тыловое охранение и подстерегли меня в засаде, когда мы ещё и часу не ехали от Женевы.
— Подстерегли тебя?..
— У боковой дороги. Еду я себе и ни о чем не думаю, как вдруг выезжает этакий кавалер свирепого вида — наверное, тот самый капитан Локингэм, потому что держался он по-капитански, и с ним ещё один парень. Загородили дорогу. «Куда? — говорят. — И кто ты такой?» Однако я замечаю, что, завидев Кукареку, который разглядывает их из своего кармана, они слегка растерялись. Ну, я быстренько сообразил и отвечаю: «Господа, я Жорж де Бонвийяр, еду в дом своего отца, что поблизости от Шатильона. К вашим услугам». Это была единственная савойская фамилия, какую я в тот миг смог припомнить. «Verdammt! 64 — говорит тогда Локингэм (он, похоже, немец). — Это и есть тот могучий воин, которого следует опасаться? С комнатной собачонкой! Клянусь Богом и держу пари, у него в сумке и кукла есть. Увы, куда девалось мужество в этом мире? И зачем только мы время теряем?»И помчались, как черти, догонять остальных. После этого у меня никаких неприятностей не было… Ну, а вы как, мсье?
64
Verdammt (нем.) — проклятый.