Рыцарь Леопольд фон Ведель

Брахфогель Альберт Эмиль

— Да, Леопольд, понимаю.

— Как я никогда не буду сомневаться в тебе, так и ты не должна во мне сомневаться, иначе наше счастье не будет прочно. Не позволяй никому стать между нами, пусть между нами будет один только Бог, который сохранил меня среди тысячи опасностей и наконец привел благополучно назад.

— Да, пусть один Бог будет между нами!

Он нежно поцеловал ее и почувствовал ее слезы на своей щеке.

— Сегодня можно еще плакать о многом, послезавтра же радость должна поселиться в наших сердцах! Но возвратимся домой, а то подумают, пожалуй, что я беру тебя приступом, как некогда крепость Дотис.

Вечер прошел очень весело.

В разговоре Леопольд узнал, что Сидония фон Борк сделалась обер-гофмейстершей и находится во враждебных отношениях с новым канцлером Бото фон Эйкштедт и его братом. Наболтавшись вдоволь, пожелали наконец друг другу доброй ночи и разошлись.

Анне казалось, что она проснулась после долгого страшного сна, она долго не могла опомниться и поверить в счастье, открывшееся перед ней столь неожиданно. Она была очень благодарна Леопольду, что он пожалел ее девичью застенчивость и дал ей время собрать свои мысли и обдумать свое новое положение. Она ждала решительной минуты со сладким трепетом и с искренней радостью, прогонявшей всякое сомнение. На следующее утро братья уехали рано. Без них день прошел очень тихо. Анна оставалась долго в своей комнате, потом гуляла одна, избегая, против своего обыкновения, общества своих молодых племянниц, и вообще была очень молчалива. Видно было, что она серьезно советовалась сама с собой. Гертруда, согласно просьбе мужа, оставила ее в покое и упросила также мать предоставить девушку самой себе. На следующий день Анна встала рано, в первый раз сняла траур, который носила по отцу, и оделась роскошно. Когда она вошла в комнату матери, та посмотрела на нее с удивлением:

— Что это ты так принарядилась, дитя мое, можно подумать, что ты ждешь герцога!

— Вообрази себе, милая мамаша, что сегодня действительно должен приехать герцог, и не сердись на меня, что я оделась по-праздничному, таково сегодня мое настроение.

— Но скажи мне только…

— Нет, Анна, не говори ничего! — воскликнула Гертруда, закрыв уста матери поцелуем. — Предоставим ей сегодня полную свободу, мама, это также желание Гассо.

Анна улыбнулась и ушла в парк; окончив хозяйственные распоряжения, канцлерша и Гертруда отправились туда же и застали девушку на берегу озера. Через полчаса доложили им о приезде гостей. Они поспешили к дому и увидели Леопольда в парадном костюме, с известным портретом Оранского на шее, его сопровождали Гассо, молодой Буссо, Николас Юмниц и двенадцать кремцовских слуг. За обедом не случилось ничего особенного, Леопольд и Анна почти ничего не ели. В конце обеда рыцарь встал и, обратившись к Анне, напомнил ей о данном ею обещании. Анна побледнела от волнения, решительная минута наступила. Леопольд взял ее под руку, и они направились, не говоря ни слова, к тому месту, где рыцарь третьего дня причалил. Там стояла лодка с балдахином, разукрашенная цветами и гирляндами. На носу лежали весла и якорь.

— Что вы решили, милая Анна?

— Мой выбор сделан, дорогой друг мой.

Он вошел с ней в лодку и направил ее на середину озера. Тут бросил он якорь, и затем сел возле любимой девушки и схватил ее руку.

— Я выбрал для нашего разговора это место не только для того, чтобы мы были одни. Нет, я хотел этим показать тебе также, дорогая Анна, что наша жизнь должна с этих пор походить на ладью, качающуюся на волнах времени: над нами небо и вечность, под нами смерть! Ничто не будет способно удержать нас и дать нам мир, кроме полного доверия! Оно будет якорем нашего счастья. Самое ужасное для человека, когда он должен

раскаиваться в том, что любил! Есть ли у тебя такое доверие ко мне и не будешь ли ты никогда раскаиваться, что отдалась мне всецело?

— Мое доверие к тебе непоколебимо и любовь моя принадлежит тебе навеки, Леопольд!

— Так ты хочешь быть моей женой перед Богом?

— Да, Леопольд.

— Так ты моя и я твой! — Они обнялись в немом восторге.

— Я не хочу больше расставаться с тобой, Анна, ни на один час! Поезжай уже завтра со мною и твоей матерью в Кремцов. Согласна ты на это?

— Да, да, я согласна!

— Мне остается просить тебя только об одном.

— Я сделаю все, что ты хочешь!

— Мне подарили в Египте драгоценное ожерелье для той, которую я назову своей женой. Эту ночь мне снился грустный и тяжелый сон! Мне снилось, что меня с тобою снова разлучили! Ради нашей любви поклянись мне, что ты с сегодняшнего дня будешь всегда носить это ожерелье, все равно станешь ты моей женой или нет! Хочешь ли ты всегда носить его, не снимая с себя, где бы я ни был?

— Я всегда буду носить его, до самой смерти! Но кто же может нас разлучить?

— Я не знаю. Когда ты будешь моею женой, надеюсь, что только одна смерть способна разлучить нас! Но прочь эти мысли! Улыбнись, моя дорогая! Закрой скорее глаза и дай надеть на тебя ожерелье.

Анна с улыбкой зажмурила глаза и оставалась неподвижна. Он же вытащил из кармана футляр и, вынув египетское ожерелье, надел его на шею Анны.

— Вот так! Весь свет пусть знает, что ты навеки владеешь моим сердцем, хотя бы и оттолкнула меня от себя.

— Нет, мой любимый, я этого никогда не сделаю! Я твоя, твоя до гроба!

Полтора часа прошло с тех пор, как уехали Леопольд и Анна. В замке все ждали их с нетерпением. Наконец лодка пристала к берегу. Все побежали встречать их и вдруг остановились, как вкопанные: бриллианты драгоценного ожерелья так и горели на шее Анны.

— Вы все, — вскричал весело Леопольд, — будьте свидетелями: сегодня я ввожу благородную Анну фон Эйкштедт как свою нареченную невесту в дом своего брата, завтра же, с Божьей помощью, намереваюсь увезти ее в Кремцов.

— Молодец, нечего сказать! — воскликнул Гассо и, схватив рыцаря, расцеловал его. — Я бы хотел видеть теперь, какому черту удастся разъединить вас!

Анна между тем переходила из объятий в объятия. Леопольд подошел к канцлерше и поцеловал ей руку.

— Простите, что мы решили между нами все дело! Так было вернее!

Николас Юмниц подошел к своему господину.

— Представляю вам и всем моим людям владелицу Кремцова, Колбетца и Реплина. Повелеваю вам исполнять всякое ее приказание, как будто оно от меня исходит! Ты, Юмниц, поезжай как можно скорее в Кремцов и объяви всем, что я завтра приеду с моей невестой. Теперь пойдем в зал.

— Какая ты красавица, Анна! Какая ты важная в этом ожерелье! — воскликнули Юно и Мари, когда семейство собралось в зале.

— Откуда у тебя это сокровище, Леопольд? — спросила Гертруда. — Подобных камней нет у самого герцога!

— Все любуются мною, — воскликнула Анна, — а сама я еще не знаю, как выгляжу и какой прелестный залог своей любви дал мне Леопольд!

— Дайте-ка зеркало, любезная невестка, — сказал Леопольд, — чтобы моя дорогая Анна могла поглядеть на себя!

Принесли зеркало, Анна посмотрелась в него и затем поцеловала Леопольда.

— Никогда, до самой смерти, не расстанусь я с этим ожерельем! Я всегда буду его носить в память о сегодняшнем дне!