Рыцарь-маг

Ковальчук Игорь

— Отправляйся! — махнул он ему рукой, когда в пределах досягаемости звука не осталось ни одного постороннего. — Захвати мне этот город. Ступай.

— Государь, — осторожно возразил Дик, — вы хотите невозможного. Как же я могу захватить этот город?

— Тебе доступна магия. — Глаза короля горели, в его взгляде молодому рыцарю почудились искры адова огня, и он отвернулся. — Примени ее. Пусть даже город будет стерт с лица земли, все равно.

— Если он будет стерт с лица земли, чем же вы будете править?

Ричард слегка насупился. Он, не отрываясь, смотрел на непокорного вассала, и сила его взгляда была такова, что пес,

наверное, под этим гнетом пополз бы на брюхе, а человек подавился возражениями и бросился выполнять любой приказ. Взгляд государя Ричарда не только давил и грозил — он опьянял, за короля, обладающего такой силой, хотелось отдать все, что можно, пожалуй, даже умереть. В минуты гнева, прибегая к дарованной ему судьбой власти над людьми, сын Генриха, наследник первого Плантагенета по отцовской линии и могущественных колдунов и друидов Галлии по материнской, становился зверем — но зверем могучим.

Только в этот раз коса нашла на камень. Сын ни в чем не уступал отцу, и младший Ричард мог поспорить со старшим в силе взгляда. Король Английский смотрел гневно и настойчиво, привыкнув к подчинению и не зная поражения, в глазах молодого бастарда светилась уверенность в своей правоте.

И он победил.

Правитель Англии понял, что, если продолжать спор, в следующий миг придется доставать меч из ножен и рубить, А рубить-то как раз не хотелось. К юному рыцарю, облагодетельствованному им, Плантагенет испытывал непонятное расположение. Кроме того, мальчишка хоть и юн и упрям, но сложнейшие задачи выполняет с удивительной легкостью.

Справедливости ради надо признать: все выгоды от использования молодого Уэбо вспомнились Ричарду последними. Если не хочется убивать непокорного — значит, и не надо. Король осадил собеседника холодным взглядом.

— Ладно, допустим, убивать всех не стоит. Но открыть мне ворота этого города ты обязан. Ты уже доказал, что только тебе такие задачки под силу.

— Сейчас вы хотите, чтоб я первым поднялся на стену, а потом прорубился к воротам, верно, государь?

— Меня не интересует, как ты этого добьешься, — зло ответил государь. — Ты можешь, я знаю, вот и делай. Черт побери! Не мне учить моего вассала, что первая заповедь воина — стремление к победе.

— Я знаю об этом, государь. Но мне кажется, что у Лефкосии можно было бы оставить небольшой отряд, чтоб он продолжал осаду, а основными силами пойти к Киринии и взять в плен императора. Если Комнин будет в ваших руках, государь, Лефкосия сдастся.

— Здесь король — я, а не ты, юный рыцарь. Не забывай об этом. Я не спрашивал твоего мнения. Я отдал тебе приказ.

Холод в голосе Ричарда Дику очень не понравился. В нем было больше угрозы, чем в откровенном гневе, и свежеиспеченный граф Герефорд сообразил, что зашел слишком далеко. Он поклонился:

— Государь, вы посылаете меня на смерть.

— Ты отправишься в бой, откроешь мне ворота и вернешься живым. — Глаза короля вспыхнули хищными желтыми огнями; взгляд стал демоническим. — А если погибнешь, с тобой вместе я прикажу похоронить твою невесту и твоего оруженосца. Это будут достойные похороны.

Дика передернуло. И не потому, что обещанное ему погребение было явно не христианским, а скорее языческим. По иной причине. Думать об этом молодому рыцарю не хотелось. Он лишь еще раз поклонился и отправился исполнять приказ. Задержался только у поставленной наспех палатки войскового священника — заглянул, преклонил колени

перед небольшим распятием, установленным вертикально у большого тюка с церковной утварью, необходимой даже в пути, несколько раз перекрестился и старательно, медленно прочел «Pater Noster». Из-за широкого полотнища, перегораживающего палатку надвое, выглянул священник.

— Подожди снаружи, сын мой, — сказал он, краем глаза следя, не лезет ли солдат в тючок, где увязаны потир и дарохранительница. — Сейчас будет служба.

— У меня нет времени ждать, патер, — не поднимаясь с колен, ответил Дик. — Я сейчас отправляюсь в бой. Благословите меня, и я пойду.

Священник выбрался из-за занавески, споткнулся о плотно набитую суму и чуть не упал. Он был не в облачении, а в простых штанах, протертых на коленях, и в грязной рубашке. О том, что это священник, можно было догадаться только по большому кресту на толстой цепочке, висящему на шее. Стеная и охая, патер влез в просторный балахон, извлек из тюка и аккуратно расправил расшитую епитрахиль. Накинув ее, он сразу стал суровым и задумчивым, величаво перекрестился, что-то прошептал и, подойдя к молодому рыцарю, сотворил над ним положенное благословение.

— Иди, сын мой, — голосом, полным сочувствия, сказал патер. — Иди, и да пребудет с тобой Господь. И удача. Она тебе понадобится.

Дик выскочил из шатра и бросился к отряду, ожидавшему его в виду Лефкосии, — разумеется, королю Английскому не могло прийти в голову посылать на стены своего рыцаря в гордом одиночестве. Вместе с ним должны были пойти солдаты, много солдат, и скорее уж они погибнут. Рыцарь, естественно, должен был уцелеть. По крайней мере, так случалось обычно.

Осадную башню, само собой, построить еще не успели. Ее сооружение требовало времени и большого количества строительного материала, которого на Кипре всегда не хватало. Солдаты рубили деревья, но их было мало, а вишни, яблони и другие плодовые деревья, которых вокруг Лефкосии росло множество, совсем не годились. Значит, оставалось только строить лестницы.

Именно лестницы англичане потащили к стенам, и между зубцов начался переполох. Кто-то бежал с шестом, кто-то — с луком. Дик следил за этими перемещениями, прикидывая, где лучше всего забираться на стену, чтоб затем пробиваться к воротам. Задача казалась ему нерешаемой. Но ее нужно было выполнять. Он запустил руку под куртку и погладил тонкую, как кружево, кольчугу, которую когда-то снял с лорда Мейдаля. Может, она и спасет его жизнь, может, и нет. Но с нею как-то спокойно.

Молодой рыцарь вытащил из сумки тяжелую кольчугу и привычно нырнул внутрь ее, затянул пояс.

Серпиана выглянула из-за палатки и подошла, поглаживая рукой лук. Она опять была в мужской одежде, но к этому уже привыкли и лишь пошучивали, что Анна Лауэр из Стирлинга, видимо, запамятовала, какого она пола. Девушка не обижалась. Она просто не обращала внимания на шутки, даже когда они выходили за рамки невинности. Она лишь делала так, как считала нужным, ни на кого не оглядываясь.

— Хорошо было бы, если б ты забрала Трагерна и быстро-быстро ушла куда-нибудь, — сказал Дик, убирая волосы под грубую сетку, на которую надевался войлочный подшлемник. — Вернее, не «куда-нибудь»... Отправляйся в Ларнаку. Золота у тебя достаточно, чтоб нанять корабль. А еще лучше было бы, если б ты смогла перейти в свой мир. Ты знаешь соответствующее заклинание?