Рыцарь на мотоцикле

Северская Мария

– Ага. Даже кажется, что они двигаются. А цветами кто занимается? Садовник? – Девушка вопросительно взглянула на отцовскую жену.

– Я, – ответила та абсолютно без хвастовства и позерства. – А с той стороны дома у нас Егоркина площадка и небольшой бассейн. Пойдем покажу.

Лара и не заметила, как чувство неудобства и скованности ушло. Жена отца обладала удивительной способностью обходить острые углы и разруливать неприятные моменты. Да и рядом с ней даже в голову прийти не могло, что можно говорить на повышенных тонах или на что-то обижаться.

–

Я тебя знаешь, как раньше боялась, – подмигнула Наташа Ларе, – под землю хотелось провалиться в твоем присутствии.

– Я такая страшная? – усмехнулась девушка.

– Очень симпатичная. Просто ты дочь моего любимого человека от первого брака, а я – вторая жена. Мне казалось, ты должна меня ненавидеть.

Лара промолчала. Что тут скажешь? По-своему отцовская жена права, симпатии к ней она никогда не испытывала.

Обедали на открытой веранде, увитой диким виноградом. Егорка ел вместе со взрослыми, деловито орудуя ложкой.

Лара мало что знала о детях этого возраста, ей почему-то казалось, что трехлетний ребенок не способен делать сам почти ничего, поэтому она сначала очень удивилась самостоятельности братика. Но Наташа, видимо, поняв ее удивление, пояснила:

– Он у нас настоящий мужчина: абсолютно самодостаточный, все любит делать исключительно сам. А главное, почти никогда не плачет. Не ребенок, а золото!

Золотой ребенок в этот момент увлеченно выкидывал на стол свеклу из тарелки с борщом.

После обеда Лара сильно усомнилась в его самодостаточности. То ли со взрослыми Егору было не так интересно играть, то ли в Ларе он увидел своего единомышленника, но не отпускал он ее до самого ужина. За это время они успели поиграть в машинки, почитать книжку, нарисовать трех динозавриков и искупаться в бассейне.

Ларе нравилось возиться с братиком. Рядом с ним отступали мысли о Даниле и на душе становилось не так пусто. Особенно девушку развлекло купание. Она, словно ей самой было три года, пускала с Егоркой резиновых уточек и смотрела, как они плавают от берега к берегу, а затем долго плескалась, визжала и прыгала.

– Давайте вылезайте, пора ужинать, – позвал их отец.

Лара неохотно подчинилась, вытащила Егорку. Наташа переодела его в сухое, после чего все вместе пошли за стол, накрытый все на той же веранде.

После того как поужинали и Наташа включила сыну его любимый мультик про слоненка Дамбо, сели пить чай.

Лара думала о том, проходит ли у отца и Наташи так весело и живо каждый день или сегодня – исключение и почему у Лары с мамой все совсем не так, почему они редко смеются, редко проводят вместе время, почему Ларе так сложно представить, что она разговаривает с мамой о чем-то личном. Вот с бабушкой – да, во всяком случае, раньше такие разговоры случались.

– О чем думаешь, Птица? – спросил отец, и Лара чуть вздрогнула, услышав из его уст свое старое детское прозвище.

Птицей отец называл ее с самого раннего детства, именно от него она узнала, как переводится ее имя.

– Почему мы стали так мало общаться, пап? – неожиданно для самой себя спросила она.

–

Ты решила, что ты мне больше не нужна? – в свою очередь спросил отец.

Девушка лишь кивнула в ответ, опустив глаза.

– Это совсем не так, Ларис. Я тебя очень люблю, всегда любил и всегда буду. – Он замялся, затем продолжил: – У нас с твоей мамой были некоторые разногласия после того, как я женился. Я думал, ты в курсе, – в его голосе прозвучала растерянность.

Лара подняла на него глаза, попутно заметив про себя, что Наташа успела куда-то уйти, видимо, чтобы не мешать беседе отца с дочерью.

– Ну да, я пару раз слышала, как вы что-то с мамой выясняете по телефону. Но вы и раньше ругались. А что, было что-то по-настоящему серьезное?

– Это я виноват, – сокрушенно произнес отец. – Я послушал Ирину и не поговорил с тобой, а это было необходимо сделать. – Лара обратила внимание, что отец назвал мать по имени, обычно он почему-то избегал этого, предпочитая говорить о ней либо «она», либо «твоя мама», если говорил о ней с Ларой. – Прости меня, Птица. – В голосе отца девушке послышалась боль, и внезапно в ее голове словно кто-то зажег свет. Все прояснилось, встало на свои места.

– Это она попросила общаться со мной как можно меньше? – спросила она, уже зная ответ. За пятнадцать лет неплохо изучив характер матери, Лара понимала, что это более чем возможно.

– Пойми, она хотела как лучше, – произнес отец. – Твоя мама боялась, что моя женитьба и появление Егорки причинят тебе гораздо большую боль, чем мое исчезновение из твоей жизни.

– И ты так легко согласился! – с горечью проговорила Лара, но тут же спохватилась, вспомнив, как умеет настаивать на своем мама, какие она обычно веские доводы приводит, с каким напором говорит. – Кажется, я понимаю, – прошептала она. – Маме трудно противостоять, да? Она прет напролом, как танк. – Девушка грустно улыбнулась. – Пап, а почему вы развелись?

Отец тяжело вздохнул:

– Мы с самого начала были слишком разными, не понимали друг друга, а может, не хотели понять. К тому же твоя мама по природе лидер, а я хотел, чтобы главным в семье был я. Ты уже совсем взрослая, поэтому я и говорю тебе все это. – Он посмотрел на дочь. – Для твоей мамы всегда на первом месте была работа. Я хотел семью, детей. А она живет тем, что спасает людей. Каждый день совершает подвиги.

– Спасать чужих гораздо проще, чем своих родных и близких, – тихо проговорила Лара. – Или себя, – добавила она еще тише.

«Все кругом врут, – подумала девушка. – Сначала Данила, теперь, оказывается, и мама все эти годы мне врала, точнее, не говорила, что это она попросила отца меньше со мной общаться. Просто умолчала. И Данила не сказал, что Черный Дрозд – это он. Вроде и не ложь, а все равно противно. Да и я сама тоже хороша – зачем наплела Даниле, будто у меня есть парень?»

Осознание собственной неправоты пришло внезапно и навалилось на нее тяжелым грузом, и вместе с этим сделалось до слез жалко маму: сильную, жесткую, успешную и невероятно одинокую.