Рыцарь на золотом коне
Шрифт:
– В каком оркестре? – Бабушка была неумолима.
– В Британском филармоническом, – сказал мистер Линн.
– Тогда каким образом вы оказались на похоронах? – напирала бабушка.
– Я свойственник покойной, – объяснил мистер Линн. – Я был женат на дочери миссис Перри, мы в этом году развелись…
– Ясно, – оборвала его бабушка. – Что ж, спасибо, мистер Линн. Вы уже обедали?
Бабушка сказала это самым негостеприимным тоном, однако Полли поняла, что ей стало совестно. И вздохнула с облегчением. Полли было очень стыдно, что бабушка учинила мистеру Линну допрос.
Однако сам мистер Линн
– Благодарю вас, нет, я перекушу на станции, – сказал он. – Мне надо успеть на поезд в два сорок. – Он исхитрился поддернуть рукав пиджака и изогнул шею, чтобы заглянуть за связку картин и посмотреть на часы. – К вечеру я должен быть в Лондоне, у меня концерт, – пояснил он.
– Тогда бегите, – посоветовала бабушка. – Или вам на станцию Мейн-Роуд?
– Нет, на Майлс-Кросс, – ответил мистер Линн. – Мне пора.
И он ушел – кивнул Полли и Нине, пробормотал «до свидания» бабушке и протопал через дом огромными шагами, словно тяжелогруженый страус. Дверь за ним захлопнулась с грохотом. Трюфля вбежала в дом со стороны сада через кошачью дверцу. Бабушка повернулась к Полли:
– Ну, сударыня, что скажете?
Полли надеялась, что гроза миновала. А оказалось, только началась. Бабушка была в ярости. Полли и не подозревала, что она способна так рассердиться. Бабушка отчитывала внучку короткими хлесткими фразами и не могла остановиться – говорила и о посягательстве на чужую территорию, и о глупости, и о вторжении на похороны, и ей было что сказать по каждому пункту. Однако между пунктами она все время всовывала одну и ту же фразу, очень свирепую:
– Полли, неужели тебя не предупреждали, что нельзя разговаривать с незнакомцами?
Это особенно сильно задевало Полли. Когда бабушка задала этот вопрос примерно в десятый раз, Полли возразила:
– Он уже никакой не незнакомец, я его прекрасно знаю!
На бабушку это не произвело ни малейшего впечатления.
– Когда ты с ним заговорила, он был незнакомец. Не перечь мне, Полли!
Тогда Полли в свое оправдание призналась, что думала, будто бежит за Ниной. Нина стала корчить Полли страшные гримасы, подмигивала, дергалась и перекашивала набитый рот. Полли не представляла себе, что Нина наплела бабушке, и сообразила: теперь из-за нее влетит еще и Нине. И поспешно перешла к рассказу о том, как мистер Линн увел ее с похорон в сад.
Бабушка и вправду наградила Нину острым, словно кухонный тесак, взглядом, отчего челюсти у Нины мгновенно замерли и перестали жевать, – но сказала только одно:
– У Нины хватило разумения не ходить в чужие дома, вот и прекрасно. Но потом этот мистер Линн снова повел тебя в дом, верно? Зачем? Он ведь к этому времени, наверное, разобрался, что ты там чужая.
Похоже, бабушка прочитала это все у Полли в голове.
– Да. То есть нет. Я ему рассказала, – ответила Полли.
Конечно, она понимала: идти в дом во второй раз было как-то неправильно, даже если бы она не совершила еще более тяжкого преступления – не переставила картины. Она вспомнила страшные глаза Лаурели и то, как старался мистер Линн не выдать ей, кто такая Полли. А теперь, оказывается, и сама Полли не может быть до конца честной.
– Он попросил меня выбрать картины, – сказала она. – А одну он мне подарил.
– Давай посмотрим, – сказала бабушка. Полли
– У меня еще никогда не было своей картины, – прошептала Полли.
Трюфля, кошка душевная и понимающая, сразу же поняла, как Полли волнуется, подошла и в утешение потерлась о ее ноги.
– Гм, – протянула бабушка, разглядывая огонь, дым и стебель болиголова. – Что ж, сразу видно, это не работа старых мастеров. Скажи-ка, мистер Линн сам тебе ее подарил? Ты ее не выклянчила? Точно?
– Да, – закивала Полли. Это ведь была правда. – Вместо медали за спасение жизни.
– Хорошо, – рассудила бабушка, к великому облегчению Полли. – Раз так, бери себе. И вообще платье долой и ложку в руки – скоро чай пить пора, а ты еще не обедала!
Когда Полли наконец села за стол, Нина уже приканчивала сладкое; пришла Трюфля и с выжидательным видом устроилась между ними. Свое имя Трюфля получила за фанатичную любовь к шоколадным конфетам, а именно их бабушка и подала Нине после обеда. Впрочем, картофельная запеканка с мясом Трюфле тоже нравилась.
– Похороны были очень аристократические, – оправдывалась Полли, принимаясь за запеканку. – Правда, ужасно скучные.
– Аристократические?! – воскликнула бабушка и прогнала Трюфлю со стола.
– И мистер Линн мне нравится, – упрямо продолжала Полли.
– Ладно, по-моему, он человек безобидный, – неохотно согласилась бабушка. – Но в этот особняк ты больше не ходи, Полли. Настоящий аристократ ни за что не ляжет в могилу на Хеллоуин!
– Ну, дату заранее не назначишь, – рассудительно сказала Нина.
Бабушка фыркнула.
Вечером бабушка с Ниной помогли Полли прикрутить к стене крючок и повесили картину у Полли над кроватью, чтобы можно было смотреть на нее перед сном. С тех пор картина там и висела. Полли помнила, как смотрела на нее, пока Нина шумно требовала подробного отчета о ее приключениях. Полли не хотела ничего рассказывать Нине. Это было ее личное дело. Кроме того, она была занята – соображала, что это за фигуры в дыму: действительно четыре бегущих человека или просто похожие на людей кусты в живой изгороди. Полли отбилась от Нины вялыми ответами и заснула. Ей снился китайский конь с одной из картин мистера Линна – он пролез в ее фотографию и гарцевал за стеной огня и дыма.
3
На миг, мой Том, с коня сойди
И головой ко мне склонись.
Есть три дороги впереди.
Ты их запомнить поклянись.
Когда Полли собиралась домой, она забыла картину у бабушки. Бабушка ей не напомнила. Размышляя об этом девять лет спустя, Полли подумала: конечно, бабушке не нравилось, что мистер Линн подарил ей картину, но дело все-таки не в этом. Скорее всего, бабушка, как и сама Полли, понимала: дома у Полли «Болиголову в огне» не место.
2
Отрывки из баллады «Томас Рифмач» даны в переводе С. Маршака.