Рыцарь-невидимка
Шрифт:
– А хочешь, я к тебе приду? – тихо, почти неслышно проворковала в трубку Тополян.
– Что? – Володе показалось, что он ослышался, так неожиданно прозвучало это предложение. – Ты спросила, хочу ли я, чтобы ты ко мне пришла?! Света… Светочка…
– Так приходить мне или нет? – с непередаваемым кокетством в голосе переспросила Тополян.
– Конечно, конечно, приходи… Я тебя встречу возле остановки… Я прямо сейчас туда побегу, хочешь? И буду тебя ждать…
– А как же Геранмае?
– При чем тут Геранмае? – опешил Володя.
– Ну ведь ты ее, кажется, с первого класса любишь… – Теперь в голосе девушки слышалась явная
– Это совсем другое… Лу для меня как… несбыточная мечта, что ли, – принялся для чего-то оправдываться Надыкто.
– Это как же так? Значит, ты будешь со мной встречаться, а мечтать о Геранмае? Интересное кино!
– Ты меня не поняла… – совсем запутался Надыкто. – Не буду я ни о ком мечтать… Вернее, я все эти дни только о тебе и мечтал… Знаешь, как мне было стыдно… Я так виноват перед тобой, Света.
– Да уж, виноват, – отозвалась после паузы Тополян. – Хорошо, Володечка, что ты это понимаешь… Ну ладно… В общем, я передумала к тебе ехать…
– Как? – упавшим голосом спросил Надыкто.
– Очень просто. Передумала, и все…
И поскольку убитый горем Надыкто молчал, тяжело дыша в трубку, Тополян выждала какое-то время и вдруг ни с того ни с сего выдала:
– А у тебя хоть деньги есть?
– А сколько надо? – совсем обалдел от такого поворота Надыкто.
– Ну, я не знаю… Это смотря куда мы пойдем… – загадочно ответила Тополян.
– Мы с тобой?! – снова воспарял духом Володя. – А куда ты хочешь?
– Не знаю… Ты же рыцарь, – хихикнула Света. – Тебе и карты в руки. Ну приглашай девушку! – капризно потребовала она.
– Света… Я хочу пригласить тебя… в кафе, – выдохнул Володя и замер в ожидании ответа.
Больше всего на свете Тополян любила… врать. Ложь ведь тоже бывает разной. В основном люди врут все-таки ради собственной выгоды, хотя некоторые утверждают, что существует ложь во имя спасения ближнего. Так называемая ложь во благо. То есть того человека, которому врут, этой самой ложью вроде как и спасают…
Но к Свете Тополян ни один из этих вариантов не имел никакого отношения. Для нее ложь была самым настоящим искусством. Тополян врала изощренно, как поэму сочиняла, зачастую без малейшей выгоды для себя, а исключительно ради удовольствия. Сама же она называла это не ложью, а невинными выдумками или творческими фантазиями. Жизнь без этих выдумок казалась Тополян скучной и блеклой. И так она завиралась, что иногда и сама начинала путаться, что в ее рассказах правда, а что ложь. А когда кто-то ловил ее на лжи (что случалось, надо сказать, довольно-таки часто), Света даже не пыталась оправдываться, лишь плечами пожимала в ответ. Мол, подумаешь, большое дело! Кто, дескать, в наше время не врет. Словом, ложь Тополян была так же необходима, как нам с вами воздух. Такие вот странности характера…
Поэтому, вырвав из рук Надыкто листок со стихотворением, она своим натренированным за долгие годы лжи чутьем уловила возможность как следует поразвлечься или, как теперь говорят, оттянуться по полной. Это уже потом Света поняла, какие выгоды, помимо всего прочего, сулит ей вся эта история. И Галя Снегирева оказалась права, когда говорила Ире, что Тополян подумала, что в Надыкто влюбилась именно она, Галя. А уж кто-кто, а Тополян не упустит возможности сделать Снегиревой очередную бяку. Словом, Тополян, как охотничий пес, почуявший близость добычи, шла напролом к своей цели. А цель в общем-то у нее всегда была
9
– Хочешь еще кофе? – Володя заглядывал в глаза своей спутницы, изо всех сил стараясь произвести на нее хорошее впечатление.
– А чего ты себе ничего не возьмешь? – жеманно поинтересовалась Света.
– Да я… это…
В отличие от Тополян Володя не умел, да и не любил врать. А правда сейчас состояла в том, что на себя у него просто не было денег. Впрочем, Снегирева, когда он принес ей на следующий день недостающую сумму, от денег отказалась и даже те, что брала накануне, вернула, сказав, что ей как-то удалось выкрутиться. Но не успел Володя спрятать деньги в карман, как к нему подбежал оказавшийся неподалеку и все, естественно, слышавший Фишкин, который тут же и попросил у Надыкто в долг. Володя не смог отказать однокласснику, тем более что тот сказал, что деньги ему ну просто позарез нужны. Фишкин обещал вернуть долг через неделю. И поэтому когда после звонка Тополян Володя кинулся пересчитывать все, что у него осталось, он к своему ужасу обнаружил в жестяной банке из-под кофе, с незапамятных времен служившей ему копилкой, всего пятьдесят три рубля. А на эти деньги, сами понимаете, особо-то не разгуляешься!
– Если у тебя денег нет, – сказала Тополян, медленно помешивая маленькой серебристой ложечкой кофе, – ты скажи… У меня их навалом, а по телефону я шутила. На этот счет, ну в смысле денег, у меня никаких предрассудков и комплексов нет.
– Знаешь, Свет… – преодолевая смущение, начал Володя. – Вообще-то вчера у меня были деньги, но я их дал в долг товарищу…
– Да не парься ты, – улыбнулась Тополян. – Чего тебе взять?
– Сока… если можно, – попросил Володя, отводя взгляд.
Через несколько минут Тополян стояла возле столика. В руках она держала круглый поднос, сплошь уставленный всякими вкусностями: фисташки на маленькой тарелочке, две порции шоколадного мороженого с фруктами, бутерброды с ветчиной, малюсенькие пирожные-ассорти, конфеты.
– Вот! – сказала Света, опуская поднос на центр стола. – Это чтобы ты не думал, что я с тобой ради денег встречаться начала.
– Да я и не думал так думать, – попытался разубедить ее Володя, но тут же осекся, смутившись своей неловкой оговорки.
– А я-то думала, что ты подумал, что я именно так и подумала, – расхохоталась Тополян, чем повергла своего спутника в еще большее смущение. – Ну ты чего? – потрепала она Володю за плечо. – Обиделся, что ли? Ну извини… Я не хотела. А хочешь, я тебе отдам то стихотворение про рыцаря? Все-таки оно посвящено тебе…
– Очень хочу, – несмело проговорил Володя, все еще боясь поднять на девушку глаза.
– Держи, – сказала Тополян, небрежным жестом вытащив из сумочки уже знакомый нам листок. – Только сейчас не читай, ладно? – попросила она и добавила: – А то я очень волнуюсь, когда мои стихи при мне читают…
Володя послушно спрятал листок во внутренний карман куртки, а Света с удовольствием отправила в рот ложку мороженого. Сейчас ей казалось, будто по ее сосудам растекается теплый живительный нектар, и это ощущение придавало девушке сил, кружило голову и толкало на новые «подвиги». Возможно, именно ради этого сладкого чувства вседозволенности и безнаказанности Света и пускалась каждый раз в свои авантюры, в основе которых всегда лежало одно – ложь.