Рыцарь Шато д’Ор
Шрифт:
— Да ведь и я, Клаус, почти что на твоих глазах десятерых уложила, — с улыбкой заметила Андреа. — Сила-то во мне, как в парне!
— А я на тебе жениться хотел, — расстроился Клаус. — Люблю я тебя…
Андреа сочувственно поглядела на него и сказала:
— Женись, чего же. За меня теперь ни одна девка не пойдет, мне ее угощать нечем…
Разбойнички захохотали, ухватившись за животы.
— А чего смеетесь-то? — проворчала Андреа. — Раз я баба, значит, мне замуж надо выходить, а не жену искать.
— Так-то оно так! — сказал один из разбойников. — Да ведь засмеют Клауса, коли он на мужике жениться будет! Содомщиком назовут!
— Почему содом-то? — возмутилась Андреа. — У меня все, как у настоящей, и титьки
— Да, — подтвердил Клаус. — Это у ней все есть, я видал…
— А ты, друг, не попробовал ли уже, а? — подмигнул разбойник.
— Нет, — решительно заявила Андреа, — не пробовал он. Я до свадьбы ни за что не согласилась! А силой взять, неуклюж он больно!
— Ой, Клаус, смотри! — погрозил разбойник пальцем. — Быть тебе женой битому!
— Да ладно лясы точить! — вмешался другой разбойник. — Поехали в Шато-д’Ор! Пускай в ноги мессиру Ульриху падают да просят разрешения!
— Э, брат, — остановил первый разбойник своего решительного друга, — тут еще обмозговать надо. Ведь ты, парень-девка, кто? Шато-д’Оров дворовый мужик или баба, это уж тут все равно. А по закону, кто на рабе женится, тот сам рабом будет, во как! Стало быть, ты волю свою теряешь, братишка!
— Ради нее я на все согласный — сказал Клаус, — хоть в рабство, хоть на плаху, так вот…
— Поехали! — заорали разбойники, приветствуя такое решение вопроса.
— Поехали? — удивился Клаус. — Вы что, на лошадях, что ли? Так мне не усидеть, вот что…
— Носилки устроим, — заявили разбойники. — Кони-то за рекой у нас. Через болото на носилках перенесем, через реку — на лодке, а там на конные носилки уложим… Увезем вас, болезные…
…В ту самую минуту, когда Марта и ее караван въехали в Шато-д’Ор, Клаус и Андреа уже третий час как мирно почивали в комнате Андреа. К их чести следует заметить, что они не нарушили целомудрия и провели ночь на разных кроватях…
ЕЩЕ ОДНА ПОБЕДА УЛЬРИХА ДЕ ШАТО-Д’ОРА
Ульрих де Шато-д’Ор возвращался из Визенфурта. Когда на лугах под Мариендорфом и на просеке близ Шато-д’Ора были разбиты войска герцога и маркграфа, рыцари союзных войск погнали остатки вражеской силы по дороге от Шато-д’Ора до самого Лугового брода. К ночи все было кончено. Визенфурт не открыл своих ворот бегущим воинам герцога, и им пришлось под градом стрел и камней уходить на свой берег. Множество их утонуло в реке… На том берегу герцогские вояки не задерживались: победители преследовали их и на чужой территории. Правда, ночью Ульрих еще не чувствовал себя в полной безопасности, так как по лесам рассеялись мелкие отряды врага. Поэтому на дорогах пришлось выставлять сильные посты, а в лесах остатки вражеского войска добивали разбойнички Вальдбурга…
…Солнце уже было в зените, когда Ульрих с эскортом воинов проехал поле битвы под Мариендорфом. Откровенно говоря, Ульрих был несколько озадачен… Преследуя врага, он, разумеется, не разглядывал трупы, а вот теперь, когда он подъезжал к полю, его почему-то стали раздражать тела убитых, валявшиеся у дороги. Дух тления был отвратителен. Тем более что стояла жара. «Чумы нам только не хватало! — подумал Ульрих. — Нарубили на свою голову!» У въезда на поле битвы трупы лежали так густо, что коням иной раз некуда было поставить копыто.
— Ну и вонища! — сказал кто-то из латников.
Похоронными работами на поле занимались согнанные с окрестных деревень мужики с заступами. Поближе к лесу рыли могилу для простого люда, куда валили кучей тела латников, пращников, копейщиков, лучников — всех без разбора, и своих, и чужих. Рыцарей хоронили отдельно. Кое за кем уже подошли подводы, и вопли и стенания плачущих оглашали поле. Это место Ульрих с удовольствием проехал бы, заткнув уши, но на нем был шлем, и вопли гулко отдавались в его голове… «Господи, — подумал он, — отчего же мне так тошно? Ведь все вышло так, как я хотел…
В подобных раздумьях Ульрих подъехал к тому месту, где начиналась битва. Тут все еще стояли сколоченные из бревен щиты, за которыми укрылись от конницы его лучники. Бревна, которые его воины набросали под ноги вражеским коням, уже убрали, как и тела людей и лошадей. Видимо, мужики начинали здесь работы еще с вечера, сразу после боя…
Как это пришло ему в голову?.. Ведь еще вечером, накануне битвы, он был убежден, что завтрашний день оставляет ему лишь одну возможность — красиво умереть на поле битвы… И вдруг, как-то невзначай, его осенило: глядя на строившуюся у своего шатра охрану, он вдруг подумал, что стоящие в ряд копейщики чем-то напоминают частокол… «А если и впрямь соорудить частокол?» — задумался Ульрих — и отдал приказ… Ульрих сообразил, что барьер перед врагом должен вырасти внезапно, неожиданно, когда враг уже будет считать, что дело сделано. Щиты были выложены вдоль дороги. Когда колонна Курбе-младшего начала атаку, против нее на дороге стояли в два ряда копейщики, которым была поставлена задача быстро разбежаться, едва колонна перейдет речку. Туча пыли, поднятая тремя колоннами младшего виконта, не давала позади идущим видеть, что происходит впереди. Когда «клин», который должен был с разгона врубиться в плотную массу войска, вдруг ударил в пустоту, то только головные всадники разобрались, в чем дело: они скакали вдоль дороги до самого конца луга. А там впереди, поперек дороги, были установлены двадцать пять щитов. Восемьсот лучников разом, с обеих сторон, подняли еще около двухсот щитов. Все три конные колонны влетели в этот деревянный загон и смяли друг друга… С трех сторон в них влетели сотни стрел, а они бестолково долбили щиты копьями и рубили мечами, тупя и ломая мечи о крепкое дерево и накрепко, так что уж и выдернуть было нельзя, вбивая в него наконечники копий. Когда же рыцари стали разворачивать коней, воины Шато-д’Ора вытянули за веревки два огромных длинных бревна, и все, кто отступал, на полном скаку налетали на эти бревна, распарывая брюха коням об острые сучья. Рыцарям, как мы помним, пришлось скакать вдоль фронта копейщиков Шато-д’Ора, но и там выстроилась линия щитов… Остальное мы уже помним…
…В Шато-д’Ор Ульрих прибыл точно к обеду. Встречать его высыпала толпа народа: дворовые, слуги, мужики, воины… Все они орали, подбрасывали в воздух шапки, потрясали копьями. Когда ему удалось слезть с коня, ликующие рыцари из числа вассалов подхватили графа на руки и потащили на руках к донжону…
Ульриха внесли в донжон на руках, пронесли по лестнице и через весь главный зал, где специально для него вынесли старинное отцовское кресло — кресло графов Шато-д’Оров. Ульриха усадили в кресло, налили огромную чашу вина… Сидя в кресле, он сказал следующее:
— Мессиры и благородные дамы! Вступая после долгий странствий в дом отца своего как наследник его по родству, закону и обычаю, устанавливаю отныне порядок за столом, дабы в дальнейшем избежать ссор и неурядиц. По правую руку мою отныне и вплоть до моей кончины надлежит сидеть моему законному сыну и наследнику, графу Франсуа де Шато-д’Ору, как отныне всем надлежит именовать моего бывшего оруженосца Франческо!
— Виват! — вскричали мессиры.
— По левую руку надлежит быть вдове моего покойного брата Гаспара, госпоже Клеменции де Шато-д’Ор…