Рыцарь в клетке. Книга третья
Шрифт:
– Спасайтесь! – ору во всю глотку, видя, как некоторые из присутствующих пытаются противостоять крысам. Слышны выстрелы, у некоторых был с собой огнестрел, но на общий хаос это не оказывает ни малейшего влияния. Наоборот – толпящиеся в зале люди лишь мешают друг другу. Юркие грызуны мечутся между паникующими, выискивая наиболее удобный момент для атаки.
Убиваю тычками еще двух мутировавших тварей. Хотя, какие они, нафиг, мутировавшие? Просто крысы на стероидах, ставшие из незаметных грызунов городскими альфа-хищниками. Больше мышц, выше агрессия, куда крепче шкура – и всё это компенсировано
На следующую атаку отреагировать не успеваю, да и идёт она не со стороны животных. Пожилой седобородый пузан, которой я спас ранее, хватает меня за пиджак бульдожьей хваткой, начиная трясти и требовать, чтобы я его срочно отсюда вывел. Вырываюсь, резко бью мужчину по лицу несколько раз, тыкаю пальцами в глаза. Не сильно, но достаточно, чтобы он разжал руки, хватаясь за лицо. Теперь можно посерьезнее. Затылок вороньей головы на трости соприкасается с затылком орущего деда. Пузан падает как подкошенный, а я принимаю на согнутый локоть тварюгу, целящую в прыжке вцепиться мне в пах. Вновь боль, паника, четвертый выстрел из «пугера», разжимание челюстей дохлого зверя.
Ядовито-фиолетовая вспышка, и я лечу в стену, впечатываясь в неё как муха об лобовое стекло едущего автомобиля. Отваливаюсь, пытаясь сообразить, на каком я сейчас свете, машу неумной головой. Не помогает. Зато помогает ощущение лютого холода, вцепившегося в тело на зависть всем присутствующим крысам.
Подскакиваю как здоровый и тут же совершаю совершенно дикий прыжок в сторону, вдоль стены. Падаю, грохая уже не совсем работающим плечом об пол, подхватываюсь, повторяю трюк.
Вовремя. Еще бы секунда-другая и меня бы этот уже замерший на месте сугроб проморозил бы до костей, как тех четырех неудачников, которых видно с моей позиции. Понимание, что мне совершенно не стоило лезть в полный паникующих практиков зал, приходит слишком поздно. Пора делать ноги, раз недобитые японцы вспомнили о своих навыках. Вряд ли они сейчас готовы вспомнить о том, что удары по площади могут задеть их сограждан.
– «Пригнись!»
Падаю на пол, пропуская над собой фиолетовую вспышку, приложившую меня о стену ранее. Кувырок, «пугер» ходит в руке, пытаюсь определить агрессора. Нахожу – та самая культистка в синем кимоно стоит у стены, бормочет, поводя перед собой руками, а над её головой набирают силу и яркость аж три сгустка фиолетового света. Её глаза не отрываются от меня.
Стреляю почти навскидку, с левой руки, через полтора десятка метров, да еще и из «пугера», совсем не предназначенного для таких фокусов. Попал!
…ноль эффекта. Японка лишь морщится от напряжения, кусочек горячего свинца висит напротив её живота. Она поднимает руки, явно собираясь запустить в меня аж три техники сразу, и я понимаю – накроет. Лежачему увернуться не судьба.
Копье вонзается женщине в бок, пробивая тонкую фигурку с воздетыми руками насквозь. Та охает от неожиданности, её руки опускаются, а ноги подкашиваются, позволяя телу осесть на пол. Культистка
Вскакиваю. В руке уже второй «пугер», из которого я почти не глядя отправляю в сторону упавшей женщины пули. Весь барабан, сразу.
Ни одна не долетает, застывая в паре десятков сантиметров от цели.
Что за?
– Волшебство!!
Кричит Ирукаи Сай. Старец стоит, держа в левой руке окровавленную длинную катану, его уши и хвост ходят ходуном, рот оскален. Именно он метнул копье… копье? Нет, это блин бильярдный кий!
Между живых и мертвых людей появляются фигурки кицуне. Молодые Иные ловко и безжалостно протыкают, разрубают и режут крыс с помощью мечей и нагинат. Культистка продолжает дергать и раскачивать копье. Она как ребенок, обидевшийся на вещь.
– Волшебство!! – вновь кричит новый директор нашей академии, указывая своим перстом на умирающую культистку, – Она использовала магию!!
Супер. Именно то, что надо знать людям, находящимся в смертельной опасности.
Ковыляю к проткнутой кием женщине, опираясь на трость. Последнюю я собираюсь использовать против той, кто умеет останавливать пули. Больше некому – ни сам Сай, ни его подчиненные вовсе не собираются приближаться к женщине. Не успеваю среагировать на кинувшуюся на меня крысу, но тут слышится выстрел из знакомого оружия. Серая тварь, получившая в бок из «раганта», бешено пища, улетает прочь. Подхожу к культистке, вновь сжимая трость за тонкий конец.
Та поднимает на меня глаза. Действительно, похожа на обиженного ребенка. Даже губы мелко трясутся, как от будто готова заплакать.
Голова ворона устремляется в полет клювом вперед.
Интерлюдия
Чарльз Уокер аккуратно выстрелил идущему мимо человеку в ухо, почти сразу после этого переведя свой осуждающий взгляд на полицейского. Последний, невысокий и коренастый японец, с полными бессмысленного изумления жизнью глазами взирал на дворецкого, почему-то нервно облизываясь. Уокер вздохнул, пряча пистолет в наплечную кобуру, а затем критично осмотрел свои белые перчатки. Подавать руку измазанному грязью правоохранителю, до этого момента безобразно оравшему и отползавшему от преследовавшего его якудза, он не хотел. На штанах городового расплылось большое мокрое пятно.
Англичанин вновь без всякого удовольствия признал, что чем дольше живет в этой стране, тем больше перенимает позицию мастера Алистера. Несмотря на то, что молодому человеку на момент их знакомства не было и пятнадцати лет, тот сразу выбрал наилучший способ разрешения сложных ситуаций.
Сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Убитый якудза, которому пуля из крупнокалиберного пистолета Уокера оторвало противоположное входу пули ухо, был этому живым подтверждением. То есть мертвым.