Рыцарь в стиле хай-тек
Шрифт:
— Извините, пан Конрад. Пожалуйста, продолжайте.
Какой, однако, темперамент! Наверное, он пьет недостаточно вина.
— Нет, это я должен принести свои извинения, пан Владимир, на самом деле в науке есть что-то от религии. Понимаете, Бог создал все живое и неживое, все существующее. Он Сам — великий замысел, главный оформитель, главный инженер. Когда мы изучаем мир вокруг нас, мы изучаем Его работу, Его мысли. Игнорировать это или верить на слово простому смертному — все равно что богохульствовать.
Я улегся обратно на траву.
— Вот
Несколько минут мы наслаждались тишиной, потом дамы позвали нас обедать. Они все еще с трудом передвигались, на их лицах я не заметил ни единой улыбки.
— Почему носы повесили? — осведомился я.
— Любимый, меня тревожит вовсе не нос, а немного иная часть тела, — ответила Анастасия.
— Ну, веселей! Мы приедем к пану Мешко всего через четыре часа.
— Еще четыре часа!.. — прозвучал общий стон пяти женщин.
— Мне очень жаль, — продолжил я, — но мы ничего не можем поделать. Вся проблема в этих ужасных седлах, которые вы почему-то до сих пор используете. Это самая глупая вещь, которую можно вообразить — после вымени у жеребца. Ездока в седле не держит ничего, кроме благих намерений лошади, а последней я бы не стал доверять ни при каких обстоятельствах. Только посмотрите на это приспособление! Женщина должна соорудить на правом колене петлю, затянутую так, чтобы конечность наверняка онемела, потом просунуть левую ступню в непонятное подобие стремени, а правую — под левое колено, что тоже не прибавляет комфорта. По-моему, главное назначение этих пут — позволить женщине ехать верхом в платье и одновременно ломать собственное тело.
— Ну и что же нам тогда делать?
— Не спрашивай, любовь моя. Я здесь только в качестве воина и любовника. За технические приспособления у нас отвечает пан Конрад.
К Конраду повернулось пять пар глаз.
— Так это же очевидно. Наденьте штаны и садитесь на мужское седло.
— Это возмутительно! — высказалась Кристина. — Одна только мысль о том, что даму увидят в мужской одежде…
— Ты сама ответила на свой вопрос, девочка моя. Ключевое слово «увидят». Сшейте что-то внешне похожее на женское платье, но функционирующее как мужские штаны.
— О… я не понимаю.
— Возьми одно из своих платьев, разрежь юбку спереди и сзади снизу вверх, потом между двумя половинками вшей материю. Если постараешься, то сможешь скрыть место шва и спокойно сядешь верхом на лошадь.
Девушки посмотрели друг на друга выжидающе, потом их лица осветили улыбки.
Внезапно Кристина опомнилась:
— А как же его надевать?
— Ну… можно разделить платье на две половинки — верхнюю и нижнюю, юбку и блузку, или можете разрезать платье спереди и застегивать на пуговицы, наподобие моей рубашки.
Улыбки
— Так мы никогда не доберемся до пана Мешко. Девушки, быстро помойте и упакуйте посуду, пока мы будем седлать лошадей.
Солнце все еще стояло высоко, когда мы прибыли на место. Пана Мешко не оказалось дома, он где-то упражнялся в фехтовании, но пани Ричеза достойно встретила нас. Ее с легкостью можно назвать самой обходительной и грациозной женщиной во всем христианском мире. Она была неблагородной по происхождению, как и моя Анастасия, и, осматривая ее ухоженный дом, я видел перед собой мое будущее хозяйство. Но пан Мешко тоже крестьянин от рождения, его посвятили в рыцари на поле боя за доблесть. У него не было героя-отца и двадцати поколений знати за спиной.
Пан Конрад завел разговор с пани Ричезой.
— Да, пан Конрад, Греч прибыла без приключений, девушка просто чудо! Эта ваша новая математика действительно замечательная вещь. Я не сомневаюсь, что к Рождеству у нас появится с дюжину новых учительниц.
— А что со школами?
— Все в порядке. В восьми деревнях уже достаточно школ, и, думаю, к зиме проблема будет не в них, а в нехватке образованных преподавателей.
— Дюжина за первый год — это даже больше, чем я надеялся. Учебники?
— Мы уже приступили к делу и приобрели первые экземпляры в Цешине. Но, судя по тому, как все продвигается, четыре дюжины ко времени нам не собрать.
— Неприятно. Были какие-нибудь вести от отца Игнация?
— Еще нет. Но у нас возникли проблемы с поиском купца, который бы направлялся в Краков.
— Так. Если не будет никаких вестей еще несколько недель, попытайтесь найти профессионального писца в Цешине.
— Но их услуги очень дороги, пан Конрад. Мы и так выбиваемся из бюджета.
— Ну, превышение бюджета не так страшно, как провал всего проекта. Нам нужны книги.
— Извините, пан Конрад, — встрял я, — о чем идет речь?
— Пани Ричеза и я организуем систему школ. Следующей зимой у нас будут работать около дюжины школ с Рождества до весеннего посева.
— Школы?.. Учить чему? Кого? Зачем?..
— Да, школы! Чтение, письмо и арифметика — для начинающих. Для людей Ламберта. А преподают добрые девушки пани Ричезы.
— Крестьянам? С какими-то крестьянскими девушками в качестве учителей?
— Пан Владимир, можно вам напомнить, что вы проявляете все признаки влюбленности по отношению к недостойной крестьянке? Что вы находитесь под крышей дома человека, который родился среди этих несчастных, обделенных судьбой людей? И, если уж на то пошло, самое важное дело в жизни женщин — это рождать и растить детей, что, кстати, включает и их образование, а мы, мужчины, можем только помогать им в этом по мере своих сил. А теперь сейчас же извинитесь перед пани Ричезой.
Черт, черт, черт! Но я поклялся защищать этого человека. О том, чтобы завязать с ним драку, не могло быть и речи. Мне оставалось только извиниться.