Рыцарь
Шрифт:
Сделав глубокий вдох, она улыбнулась Роберту, ибо вдруг почувствовала, что ей не хочется продаваться так дешево! Теперь она уже не та недотепа-малышка в семье, не достигшая высот, которые занимают в своем положении ее старшие сестры! Она — женщина, которую перебрасывали в другую эпоху, и она там не только сумела выжить, но и осуществить крайне трудную задачу! Нет, больше ей не требуется как-то реабилитировать себя в глазах слишком идеального семейства, притаскивая в дом какого-нибудь вполне преуспевающего супруга! Нет, теперь и сама Дуглесс может преуспеть в жизни!
И, взяв руку Роберта, она вернула ее к нему на колени и очень
— Спасибо, но не нужно, большое спасибо!
— Но я думал, ты хочешь выйти замуж! — воскликнул он, глядя на нее в полной растерянности.
— И еще папочка говорил, что я могла бы быть подружкой невесты на вашей свадьбе! — добавила Глория.
— Когда я и впрямь соберусь замуж, то выйду за того, кто всего себя отдаст мне! — проговорила Дуглесс, а затем, глядя на Глорию, добавила:
— Ну, и подружек на собственную свадьбу я предпочту выбирать сама!
Глория вся залилась краской и потупясь уставилась на свои ногти.
— Да, Дуглесс, ты изменилась! — тихо заметил Роберт.
— Да, изменилась. Или нет? — отозвалась Дуглесс, как бы и сама удивляясь сказанному. — Да, верно, действительно изменилась! — подтвердила она и встала. — Сейчас я принесу ваш браслет!
Она пошла к лестнице, но Роберт, оставив Глорию в вестибюле, двинулся за ней. Он не произнес ни слова, пока она не отперла дверь номера и не вошла в комнату. Последовав за нею, он закрыл за собой дверь.
— Скажи, Дуглесс, у тебя есть кто-то другой, да? — спросил он.
Она достала из своего чемодана браслетик с бриллиантами и протянула Роберту.
— Нет, у меня никого нет, — ответила она, вновь ощущая всю боль из-за утраты Николаса.
— И даже того парня, которому, по твоим словам, ты помогала в его изысканиях?
— Нет, все изыскания закончились, и он… он исчез.
— Навсегда? — спросил Роберт.
— Да, настолько навсегда, насколько это позволяет одно лишь время! — ответила Дуглесс и на мгновение отвернулась в сторону. Затем, глядя на Роберта, сказала:
— Знаешь, я абсолютно измоталась, а утром мне предстоит длинный перелет домой, так что сейчас лучше всего распрощаться. Когда я окажусь в Штатах, заберу у тебя свои вещи.
— Но, Дуглесс! — воскликнул он. — Пожалуйста, пересмотри свое решение! Мы же не можем взять да и покончить со всем, что у нас было, просто из-за какой-то небольшой ссоры. Мы же любим друг друга!
Она поглядела на него и подумала, что действительно когда-то, в какой-то период ее жизни, ей казалось, что она его любит. А затем их отношения развивались лишь в одну сторону: Дуглесс всячески стремилась ублажить его и всегда пыталась сделать что-нибудь ему приятное.
— Что тебя так изменило? — спросила она. — Как случилось, что всего лишь несколько дней тому назад ты взял да и бросил меня совершенно одну, в чужой стране, не оставив ни пенса, а теперь вновь здесь и упрашиваешь меня выйти за тебя замуж?!
Роберт слегка покраснел и в замешательстве отвернулся от нее.
— Право, я в самом деле приношу тебе извинения за все случившееся! — выдавил он из себя. Потом посмотрел ей в глаза, и выражение лица у него было неподдельно искренним и чуть-чуть смущенным. — Это была глупейшая история! — проговорил он, — Все это твои деньги, они приводили меня просто в бешенство, ты же знаешь! Я с огромными трудностями учился в медицинском институте, питаясь одной консервированной фасолью, а у тебя было
— Но вчера вечером вдруг все изменилось. Мы с Глорией были в ресторане, и внезапно я ощутил острое желание, чтобы и ты была с нами. И я… я больше не злился на тебя. Скажи, ну есть ли в этом какой-то смысл?! Вся злость, которую я испытывал из-за того, что тебе всегда было дано все, мгновенно испарилась, будто ее и не было никогда, она пропала, исчезла начисто! — Подойдя к ней и положив руки ей на плечи, он проговорил:
— Я был просто дураком, что позволил тебе уйти, отпустил от себя такую женщину, как ты! Если бы только ты разрешила, я всю оставшуюся жизнь только и делал бы, что исправлял свою ошибку! Мы можем и не вступать в брак, если тебе этого не хочется! Нам даже не обязательно жить вместе! Я бы… я бы стал за тобой ухаживать, если бы ты разрешила! Да, ухаживать, одаривать тебя цветами и конфетами и… и еще воздушными шарами! Ну, что скажешь на это? Дашь мне еще шанс?
Дуглесс внимательно смотрела на него. Роберт сказал, что вчера его злость прошла. Все время, что она провела в шестнадцатом веке, соответствовало всего лишь нескольким минутам по счету века двадцатого, и вот за столь короткий срок, находясь с Николасом, она как-то сумела стереть с лиц Глории и Роберта одинаковое выражение злости! А может, эта самая злость Роберта была подспудно вызвана тем горьким чувством, которое он испытал из-за событий, произошедших в шестнадцатом веке? Ведь когда Роберт впервые увидел Николаса, то смотрел на него с нескрываемой яростью. Но почему? Может, потому, что некогда Николас сделал ребенка его жене?
Глория как будто тоже совсем не испытывает более злости к ней, Дуглесс! Может, это из-за того, что когда-то Дуглесс помогла более быстрому созреванию Люси?!
Дуглесс даже головой помотала, чтобы упорядочить свои мысли. Как это говорил Николас: «Если даже мне суждено умереть завтра, душа моя будет помнить тебя!»? Так может, Роберт и Глория воплощают собой души тех людей, которые жили когда-то?!
— Так ты дашь мне еще шанс? — повторил Роберт, — Нет, — ответила Дуглесс, улыбаясь и целуя его в щеку, — нет, не дам, хотя очень благодарна тебе за твое предложение!
Он отстранился от нее, и Дуглесс с удовлетворением увидела, что злости он не испытывает.
— У тебя есть кто-то еще? — вновь спросил он, как бы демонстрируя, что его "я" легче справляется с ее отказом, чем ее собственное, предпочитающее в ситуации выбора скорее уж не иметь дела ни с кем, чем предпочесть его!
— В определенном смысле — есть! — ответила она. Роберт поглядел на браслетик на своей ладони.
— Да, — задумчиво произнес он, — если бы только вместо этого я тогда купил обручальное колечко… Впрочем, кто знает? — И, вновь подняв на нее глаза, договорил: