Рыцари атаки
Шрифт:
Этот спортсмен отличался высокой скоростью, резкостью, отвагой. Но, прикрепленный к связке Хлыстов – Гурышев, он ее не усилил, так как в своем армейском коллективе играл «совсем в другую игру», трудно шел к взаимопониманию со своими новыми партнерами. К тому же уход Михаила Бычкова из звена ослабил его оборонительный потенциал.
Эксперимент со звеном Гурышева был первым отступлением от курса на точное, неукоснительное соблюдение принципа, принятого при первоначальном комплектовании главной команды страны: «тройки сборной – тройки клубов». Он себя не оправдал. Еще ясней, очевидней стала истина: сыгранность – великое оружие, фундамент волевой закалки и мастерства.
Однако обратного
Конец пятидесятых годов. На чемпионате мира 1957 года в Москве распалась знаменитая «бобровская» тройка. Ушли следом «в запас» динамовцы. В боевом строю осталась только тройка из «Крылышек». На чемпионате мира в Москве именно на нее выпала вся тяжесть ответственности. Третья тройка стала первой. Она не только отлично играла – она учила молодежь, она передавала ей эстафету непосредственно в кипении яростных ледовых сражений, она учила мужеству и мастерству. В Москве эта тройка провела 18 шайб (Пантюхов – 7, Гурышев – 8, Хлыстов – 3). Но на чемпионате мира следующего года, в Осло, ее игра заметно поблекла. Ушел из большого спорта Хлыстов. Гурышев играл еще на чемпионате мира 1959 года в Праге, но уже с новыми партнерами – Крыловым и Николаем Снетковым. А в олимпийском турнире 1960 года в Скво-Вэлли в сборной вновь появился Михаил Бычков в связке с Гребенниковым и Цициновым.
Но все это уже было лишь слабой тенью прекрасного прошлого. Ибо лучшее время для них, этих замечательных хоккеистов, было, конечно, тогда, когда они втроем, плечо к плечу, Михаил Бычков – Алексей Гурышев – Николай Хлыстов, выходили на лед сражаться за свой клуб, за сборную страны и бесстрашно неслись вперед на крыльях победы и славы.
Глава четвертая. На рубеже двух эпох
Я снова возвращаюсь к чемпионату мира 1957 года по хоккею с шайбой, который проходил в советской столице.
Чемпионат мира в Москве! Это было тогда не просто приятной вестью для советских спортсменов и миллионов болельщиков, получивших возможность воочию увидеть сильнейшие сборные мира. Это было глобальным признанием нашего хоккейного авторитета.
Советская столица прекрасно подготовилась к проведению турнира. Именно тогда вступил в строй Дворец спорта в Лужниках. Сегодня такой привычный, обыденный, он казался нам в те дни чудом – ведь впервые получили помещение, где можно было играть в хоккей, где спортсменам не грозили ни снег, ни дождь, ни ветер.
Однако в полной мере его услугами устроителям чемпионата воспользоваться не удалось: желающих оказалось так много, что главные матчи решили проводить на ледяном поле, залитом у Южной трибуны Большой спортивной арены Центрального стадиона имени В. И. Ленина. Ежедневно сюда приходило до 50 тысяч зрителей. Думаю, что это можно с полным основанием принять за неофициальный мировой рекорд посещаемости хоккейных матчей.
Откровенно говоря, мы искренне и убежденно ждали триумфа своей команды. Но этого не произошло. Не проиграв ни одной встречи, сделав две ничьи со сборными Чехословакии (2:2) и Швеции (4:4), сборная Советского Союза вынуждена была довольствоваться второй ступенькой на пьедестале почета.
Этот относительный неуспех, свалившийся на нас в отсутствие таких грозных соперников, как сборные Канады и США, вызвал много вопросов и кривотолков.
«Что произошло? – патетически вопрошали заголовки газетных статей.
А произошло нечто совершенно естественное
Старая гвардия сделала свое великое, славное дело. Она подняла наш хоккей до мировых и олимпийских высот. Но слишком поздно наши «звезды» вышли на международную арену, слишком короткий срок выпал здесь на их долю. В самом деле, в пятьдесят седьмом Всеволоду Боброву исполнилось 35, Евгению Бабичу – 36, Виктору Шувалову – 34, за тридцать или около тридцати было и многим другим героям Стокгольма и Кортина д' Ампепцо. Они славно поработали на ледяном поле, но… всему бывает конец.
Но на смену ветеранам уже подрастала молодежь, уже накатывалась «вторая волна» талантов в истории нашего хоккея. Это было поколение игроков, которое восприняло новую для нас игру как нечто естественное и родное. Это были те самые мальчишки, что играли в конце сороковых годов на всех московских бульварах и в узеньких двориках старых столичных домов в Пучкова и Гурышева, в Боброва и Бабича.
В советском хоккее с шайбой наступала новая эпоха. В нем зрели силы, которым суждено было не только вернуть ему на время утерянную славу, но и значительно умножить ее.
И вот уже в 1957 году в составе сборной СССР мы увидели совсем молодое звено в составе 24-летнего Константина Локтева, 20-летнего Вениамина Александрова и 25-летнего Александра Черепанова. В этом составе они уже в течение нескольких сезонов выступали за свой клуб ЦСКА, были довольно хорошо известны спортивной публике, но в главную команду страны получили приглашение впервые.
Дебютанты сразу заявили о себе. Если звено Бабич – Уваров – Бобров с учетом четырех шайб подключавшегося к ним Владимира Гребенникова провело 18 шайб, звено Пантюхов – Гурышев – Хлыстов – 18, то «озорные мальчишки», как окрестили новичков болельщики, забили 25 (Локтев – 11, Александров – 8, Черепанов – 6). В том же составе тройка поехала в пятьдесят восьмом году в Осло и вновь оказалась самой боевой, самой результативной в нашей сборной – 19 (Локтев – 7, Александров – 8, Черепанов – 4). На следующий сезон место Черепанова занял в ней Юрий Пантюхов, но сыграли слабее, забив каждый по 3 шайбы (тройка Евгения Грошева – 18, тройка Гурышева – 8). В этом звене, все время ощущалась какая-то явная недосказанность, незавершенность, и старший тренер ЦСКА Анатолий Владимирович Тарасов (он же в течение 1958 – 1960 годов старший тренер сборной СССР) прекрасно чувствовал это.
Человек, всегда устремленный в будущее, Тарасов прекрасно понимал, что мировой хоккей меняется на глазах, приобретает новые качества и свойства. Задолго до других наших педагогов он почувствовал, что в самом недалеком будущем нашим спортсменам предстоят встречи с куда более сильными и опытными соперниками, чем прежде. Еще в самом начале шестидесятых годов, когда других пугала мысль об этом, Тарасов не только провозгласил необходимость, полезность встреч с канадскими профессионалами, но и смело заявил, что их можно побеждать.
Анатолий Владимирович не только мечтал. Он практически готовил себя, свой клуб, нашу сборную к этим встречам, к будущему, к таким большим победам, о которых пока лишь он один имел более или менее отчетливое представление. Для грандиозных ледовых спектаклей, которые замышлял этот великий хоккейный режиссер, нужны были свои исполнители. И он уже видел их.
…Весной 1955 года я увидел впервые на льду Вениамина Александрова в связке с Евгением Бабичем и Виктором Шуваловым. В день своего дебюта в команде мастеров, в команде-чемпионе он бросался в глаза, выделялся неповторимым изяществом, редкой для дебютанта красотой и точностью движений.