Рыцари былого и грядущего. III том
Шрифт:
– Понимаю. Существование мира только тем и оправдано, что в мире совершают Божественную Литургию. А чем там у вас дело закончилось?
– Батюшке сказали, что теперь точно надо уходить, он уже не спорил. И старики с внучкой тоже согласились на эвакуацию. Мученический венец – дар Божий. Если Бог тогда сохранил нам жизнь, значит ни кто из нас уже не имел права проситься на крест. Отпели и похоронили наших ребят, закопали боевиков, а двум раненым чеченам оказали помощь и тоже взяли с собой, позднее оставили их недалеко от чеченской деревни.
– Может быть, они примут христианство?
– Как знать. Всю дорогу молчали, и в глазах у них ни чего не читалось, кроме страха. Сначала ненависть, потом страх, а что потом? Есть варианты.
– То что ты рассказал, Серега… Это то, ради чего стоит жить. Тебе не приходило в голову, что те дни перед
– Спаси тебя Бог, Андрей.
– А мы с тобой говорили, что в Чеченской войне ни чего не поймешь. Что хочет Ельцин с Черномырдиным, куда гнут Дудаев с Масхадовым? Где Березовский, где ЦРУ, где ваххабиты? Зачем лилась кровь, куда текла нефть? Действительно, картину Чеченской войны, наверное, ни когда не возможно будет восстановить в деталях. Но икона Чеченской войны ясна, как любая икона. Духи злобы ополчились на Правду Христову. Это извечная война Тьмы против Света. Одни души гибнут на этой войне, завоеванные Тьмой, а другие спасаются и идут к Свету. И поход «Пересвета» в Чечню – настоящий крестовый поход, подлинная ценность которого ни как не связана с практической пользой. Это война на стороне Света за души людские.
– Христос посреди нас, – тихо сказал Сергей.
– И есть, и будет, – так же тихо ответил Андрей.
Теперь они просто гуляли во дворике перед входом в храм, в тени, которую отбрасывали древние стены, наслаждались свежим воздухом после многодневного пребывания в подземном убежище.
– Процесс тамплиеров тоже был одним из сражений извечной войны, которую ведут духи злобы против Царства Света. Это была самая великая и ужасная битва, в которую вступил Орден, уже ослабленный и обессиленный, вынужденный сражаться не только с силами внешней ненависти, но и с силами внутреннего разложения, поэтому в этой битве так трудно различить, где же проходил фронт, где свои, а где чужие. Не все тамплиеры вышли из этой битвы победителями, но сколько храбрых храмовников спасли свои души, отдав тела на сожжение ради славы Христовой, – сказал Серега.
– Да, в такой войне линию фронта очень трудно проследить, и всё таки она есть. Какую силу уничтожил король Филипп? Достойную уничтожения или достойную вечной славы?
– Достойную уничтожения ради вечной славы. Тело Ордена погибло для того, чтобы спаслась душа Ордена. Ангел Ордена не оставил тамплиеров в застенках, Христос не отвернулся от своих верных слуг.
– Но как быть с тем, что некоторые тамплиеры, похоже, всё-таки отрекались от Христа?
– Мы должны найти причину этих отречений с учетом того, что Орден явно не был еретической организацией. Первый вклад в копилку версий внес ещё пресловутый Жоффруа де Гонневиль, приор Пуату и Аквитании. Когда ему задали вопрос о причинах отречения, он сказал, что основание этой традиции приписывали одному великому магистру – вероотступнику, который, оказавшись в плену у султана, смог получить свободу, только поклявшись, что введет в Ордене обычай отрекаться от Христа. Гонневиль добавил, что, по словам некоторых, эта церемония было создана в память о святом Петре, который трижды отрекся от Христа.
– Полный абсурд. Во-первых, ни про одного великого магистра Ордена доподлинно не известно, что он в плену отрекся от Христа. Гонневиль мог иметь в виду Жерара де Ридфора, но то, что ставили в вину бедному Жерару – не более, чем сплетни. До чего же Гонневиль не любил свой Орден, если, не стесняясь, воспроизводил эту древнюю клевету. Во-вторых, если бы магистр-отступник и существовал, какой смысл ему был, вернувшись к своим, выполнять своё подлое обещание, данное султану с глазу на глаз? Даже если бы у этого странного магистра были столь извращенные представления о чести, тамплиеры ни когда не выполнили бы его распоряжение отречься от Христа. Это же рыцари – люди, преданные Христу, а не магистру. За такое требование они просто бросили бы магистра в темницу. И, в третьих, следующим поколениям тамплиеров тем более не было смысла выполнять обещание, данное не известно кем, не известно кому и не известно когда.
Что касается второго объяснения, кстати, исключающего первое, то в него не поверит ни один христианин. Известно, что все святые имели грехи, но кто же станет подражать грехам святых? Подражать отречению апостола Петра, всё равно, что в память о преподобной Марии Египетской заниматься проституцией, а в память о благоразумном разбойнике заниматься разбоем.
Эти
– О «блаженном неведении» иерархов поговорим позже, а в целом согласен: объяснения Гонневиля абсурдны. Даже странно, что позднейшие, причем достаточно серьезные историки, попались на эту удочку. В книге «История Франции» Мишле объясняет отречение от веры, говоря, что принятие в Орден новых братьев сопровождалось театральными и очень своеобразными ритуалами времён раннего христианства. Принимаемый в Орден был называем грешником и вероотступником по примеру св. Петра. Его вступление в Орден означало переход в другую веру и раскаяние: отказ от ошибок, олицетворяемых отречением. Поэтому последнее являлось всего лишь пантомимой, разыгранным сакральным действием, символика которого была понятна лишь посвящённым. Потом не без влияния гордыни начались злоупотребления. Понемногу, под воздействием «дьявольского эгоизма» Ордену захотелось стать самодостаточным.
– Что-то очень путанно и вообще ничего не понятно.
– Вот-вот. Перемудрил «великий Мишле». Впрочем, его позицию я привожу в изложении Марселя Лобе, так что даже не известно, кто из них перемудрил. Эта позиция строится на непонимании того, что понятно любому церковному человеку. От Христа нельзя отречься «понарошку», «лишь на словах», в ходе некоего театрализованного действа. Ни один христианин никогда не согласится отречься от Христа «лишь для вида», потому что «так принято» в ходе какого-то ритуала. Христианин ни за что не согласится отречься, чтобы потом «отречься от отречения». Уж не говорю про то, что это слишком мудрёно, но это прежде всего гнусно, и если человек на это пошёл, он уже не христианин. Инквизиторы это очень хорошо понимали. Они сначала нашёптывали тамплиерам: «Скажи, что отрёкся устами, но не сердцем», а потом ведь ни одного тамплиера на этом основании не объявили невиновным. Если тамплиеры отрекались от Христа «лишь на словах», следуя сценарию некого «сакрального действа», значит отрекались и в сердце, значит Орден Храма был антихристианской силой, а мы уже доказали обратное, значит объяснение Мишле рушится. Да и про каких таких «посвящённых» он говорит? Нет ведь ни одного доказательства их существования. И ни в одном из признаний тамплиеров нет указаний на существование разработанного ритуала. Объяснение Мишле – фантазия, вступающая в противоречие, как с фактами, так и с логикой.
– А вот Ален Демурже пишет: «Не являются ли противоречия намёком на выхолощенный ритуал, утративший своё значение?».
– Это о том же самом. Если существовал некий «выхолощенный ритуал» отречения от Христа, значит когда-то в древности этот ритуал имел реальное значение, то есть Орден едва ли не с момента своего возникновения был силой антихристианской, а это опровергается всей историей Ордена. И никогда бы добрые христиане не согласились исполнять такой «ритуал», а большинство тамплиеров были добрыми христианами, это можно считать доказанным. Вот и наш любимый Ги Фо пишет: «Историки стараются доказать, что речь шла лишь о шутке над новобранцами, призванной в извращённой форме указать неофиту на его обет подчинения, напомнив ему о тройном отречении св.Петра. К сожалению, сами тамплиеры никогда ничего подобного не говорили, хотя речь шла о спасении их жизней, руководители никогда не давали таких объяснений, хотя речь шла о спасении Ордена…».
– Да, действительно очень странно, что ни Моле, ни Шарне, ни Пейро не дали вообще никаких объяснений, даже таких дурацких, какие дал Гонневиль. Почему?
– Да потому что они ничего об этом не знали, а Гонневиль лишь строил догадки, столь же неудачные, как и догадки современных историков. Но я тебя умоляю, потерпи, об этом позже. А вот позиция историков не напрасно вызывает у Ги Фо скептицизм. Беда в том, что историки эти сами – вряд ли христиане и психологии христианина совершенно не понимают. Ни один христианин не станет «шутить» по поводу отречения от Христа. От такой «шутки» у любого церковного человека мороз по коже пробежит. И ни один церковный иерарх никогда не станет проверять верность организации через готовность отречься от Христа. Любому наугад взятому христианину без объяснений понятно, что верность Христу всегда превыше верности человеку, будь он хоть патриархом, хоть магистром, хоть воинским начальником или даже духовником. Даже если ангел предлагает отречься от Христа – анафема этому «ангелу»!