Рыцари черешневого цветка

Кирицэ Константин

Такими их и застал Стефан, когда злобно распахнул дверь.

— Итак, в той записке, которую я получил на тренировке, написана правда! Что вы здесь натворили, варвары, преступники, засранцы!

К несчастью обоих, последние слова Стефан произносил не наугад. Пока его ладони хлопали звучно, уверенно и ловко, Трясогузка, съежившись, словно еж, который оттопырил иглы, попробовал отгородиться:

— Это не я, честное слово… чтоб мне провалиться… это он нашел утюг!..

— Что? — заорал Стефан, увидев утюг в гуще дыма. — О боже!..

Но мы лучше перевернем страницу.

Глава третья

1

Кто-то

другой на месте Тика, может, по-своему осуществил бы план мести: он, вероятно, постоял бы перед окнами «Наблюдательного пункта» и послушал бы немало радостных восклицаний и воплей, а потом ушел бы удовлетворенный. По своим делам. Однако малыш был не жестокий, а скорее честный и склонен к справедливости: на причиненную ему подлость он не мог ответить равнодушием, поэтому начал месть с жертвы папирос, которые ему купил один сосед, потом подался на волейбольную площадку и передал тревожную записку Стефану. Правда, увидев потом, как тот сильно и ловко бьет по мячу, он ощутил что-то похоже на жалость к тем двум, и если б мог, то перехватил бы записку. Но что сделано, того не возвратить. Здесь уже ничего не поделаешь. Записка с кратким сообщением, что Сергей и Трясогузка курят в комнате, сразу сделала свое дело еще и потому, что адресат три дня назад бросил курить и страдал, словно мученик, видя кого-то с папиросой в зубах. Но Тик не должен был знать обо всем этом. Он даже не думал, что хитрецы из «Наблюдательного пункта» будут пойманы на горячем, а представлял себе, что их застанут с нераскрытой пачкой, и они будут наказаны только за намерение. Однако малыш знал из собственного опыта, что намерение наказывается не так сурово, как сам поступок. К счастью для него, так думал и отец, который дома исполнял приговоры; мама же считала иначе: она строже наказывала именно за намерение. У нее был принцип: ребенка надо бить прежде, чем он разобьет горшок, а не после того, как посуда расколота…

В конце концов, Тик в особенности и не стремился довести месть до конца. Прежде всего потому, что он не жестокий, а еще у него было несколько неотложных дел, и среди них одно, которое его весьма угнетало: где раздобыть сказку, чтобы покрасоваться перед одноклассниками и учителем, в особенности перед учителем, с которым у него был конфликт: один непослушный самолетик вместо того, чтобы полететь в окно, опустился на кафедру именно тогда, когда учитель готовился поставить в журнале напротив его фамилии огромную десятку[4]. А еще ему надо узнать место экспедиции черешар и дату, когда они отправляются, это ему надо не для того, ясное дело, чтобы выведать чужие секреты и тайны, а чтобы лучше спланировать свои каникулы.

Трудная дилемма… но не для Тика, наделенного неслыханным практическим нюхом. Вспомнив невольно присказку о двух зайцах, черешар мигом забыл и о сказке, и о самолете, а решил во что бы то ни стало раскрыть тайну старших черешар. Не надо иметь большого ума, чтобы догадаться, что если тайну экспедиции сравнить с водой, которая циркулирует в трубопроводе, то непременно существуют и несколько кранов, из которых вода попадает в него. Первый и ближайший «кран» — Мария, его сестра. Хорошо… Но это же еще не означает ничего. Как подойти к ней? Бр-р! Надо быть очень осторожным… Марию нелегко провести, она весьма капризна и часто даже не замечает его, хоть бы что он не сделал. Как же к ней подкатиться?..

Не успел он задать немой вопрос самому себе, как вернейший его друг и советник трудных дней подошел и послушно сел возле ног.

— Ну,

так что скажешь, Цомби, надо нам начинать наступление?

Цомби утвердительно крутанул хвостом.

— А если не удастся?

Цомби сердито заворчал, показывая зубы.

— Не будь самоуверенным. Цомби. Мария не боится угроз. Здесь нужное что-то другое!

Собака легла на живот, вытянула лапы перед мордой, повернула голову с полузакрытыми глазами, превратившись в настоящий памятник угодливости. В особенности потому, что собачий хвост метался мягко, словно его кто-то поглаживал.

— Вот так, разбойник! Думаю, надо воспользоваться твоей методикой. Не может быть, чтобы девушка не клюнула на нее. Итак, мы объяснимся. Только не выдай наших намерений скулением…

Собака порывисто вскочила на ноги, навострила уши и так и стояла, склонив голову с растерянными глазами, изображая самое обиженное существо на земном шаре.

— Ну, хорошо, не бери близко к сердцу. Словно не знаешь, что я пошутил!.. Я же тебя знаю, мой советник… Довольно шуток! За работу!

Осторожно, чтобы не учинить ни малейшего шума, Тик в сопровождении своего верного советника прокрался на крыльцо, обвитое плющом. На противоположном конце крыльца в шезлонге, поставленном почти горизонтально, под подвижными лучами света, которые пробивались сквозь зелень, отдыхала Мария. Она прикрыла глаза косами и погрузилась в мечты. В руках у нее была тетрадь со стихами.

Начать наступление первому довелось Цомби. Он подошел и молча сел возле Марии, положил голову на лапы, а глазами уперся в стихи. Первым помыслом Марии было прогнать пса, но, увидев его умное выражение, она начала ласково гладить его мордочку, отороченную черными латочками. Мечтательным теплым голосом начала читать поэтические строки.

Тик, стоя на крыльце, — его словно иглами кололо, такой он был нетерпеливый, — едва слушал стихи. Но у него хватило сил дослушать их до конца. Ощущая близость хозяина, так как тот несколько раз гикнул и вздохнул, пес повернул голову, и по властному взмаху снова улегся на свои тоненькие лапы. Глубокий вздох-вздох удивления, даже увлечения очень четко и речисто вырвался из Тиковой груди.

— О-о-ох! Если бы ты знала, как ты чудесно читаешь стихи, Мария…

Захваченная неожиданно не столько неожиданным появлением братца, как его непривычным голосом, Мария окинула его длинным вопрошающим взглядом.

— Честное слово, Мария… — заливался дальше Тик. — По мне даже мурашки пробежали. У тебя такой красивый голос!.. Ты не думала никогда о том, чтобы стать артисткой?

— Тикуш, говори откровенно, что ты хочешь?

— Я хотел бы, чтобы ты меня любила!

— Ничего себе! А откуда ты взял, что я тебя не люблю?

— А я хочу, чтобы ты меня очень любила… Настолько, чтобы никогда не расставалась со мной.

Мария кротко взглянула на него:

— Но я же люблю тебя, невыносимый ты такой! А кто тебе сказал, что мы расстаемся?

— Я и так знаю, — надулся он. — Так как вижу, что ты хочешь провести каникулы без меня.

Волна кротости исчезла с лица Марии, вместе с тем появился недоверчивый блеск, подозрение и удивление. Все, что говорил Тик, не вязалось с его характером. И девушке пришла мысль:

— Та-ак?!. Тикуш! Если ты будешь послушен, то мы пойдем вместе… к бабушке, в село.

— К бабушке? — разочарованно ответил малыш. — Большая важность! К бабушке я и сам могу пойти…

— А как же тогда твое заявление о любви? Ведь ты сам сказал, что не хочешь, чтобы мы расставались хоть на миг…

Но и Тику пришла мысль, которая вывела его из безысходности:

— Если я сам поеду к бабушке, то мне будет очень не хватать тебя… А ты считаешь иначе?

Мария задумчиво покачала головой: