Рыцари кувалды
Шрифт:
«Вот оно что… – догадался он наконец. – Проверяют… Хотят знать, как мы реагируем на…»
А собственно, на что?
Никита припомнил весь этот постыдный кошмар, приключившийся с ним в исчезнувшей теперь за ненадобностью пятиэтажке, и вынужден был признать, что смысл испытания ему по-прежнему непонятен…
Он огляделся, соображая, в какую сторону лучше направиться. Ориентиров не было. Жемчужное мерцающее сияние омывало его со всех сторон. Наконец решился – и просто побрел вперед. Брел довольно долго – пока не заподозрил, что ходит по кругу.
– Граждане
Василия подбросило с пола. В открытый люк, смешиваясь с побледневшим розоватым заревом внутри коридорчика, лился ясный утренний свет. Потом в летающую тарелку заглянула ухмыляющаяся лопоухая физия Ромки, оснащенная очками с чудовищно сильными линзами.
– Все дурака валяешь? – недружелюбно спросил Василий. – Очки-то откуда?
Сзади, зевая и потягиваясь, заворочался Крест. Оба заснули только под утро – все ждали, когда закроется люк.
– Новенький потерял, – радостно сообщил Ромка, снял очки и комично моргнул всем лицом. – Ни фига не видно… Я тащусь…
Присев на корточки, Василий с угрюмой сосредоточенностью, изучал основание аппарели. Чертыхнулся.
– Слушай, сходи узнай у Сократыча: что за хренотень? Он же говорил, тарелки только ночью прилетают…
– Ну так она ночью и прилетела, – напомнил Ромка.
– Да прилетела-то – прилетела… – с досадой сказал Василий. – Я думал, они здесь днем вообще не показываются, а вот, видишь, стоит… Дура железная!
– Днем стоит, ночью летает, – мигом все объяснил Ромка. – Ладно, узнаю…
Василий сел по-турецки, подтянул поближе пластиковый мешок и принялся завтракать.
– Что там новичок? – поинтересовался он, выбрасывая в люк шкурку от капсулы.
– Эх, не было вас вчера! – сказал Ромка. – Такой цирк был…
Он присел на краешек трапа и взахлеб принялся рассказывать о том, что происходило в «конуре» этой ночью. Василий хмыкал и хмурился. Из ниши выбрался Крест и, подсев поближе, тоже стал слушать. Судя по всему, история его весьма заинтересовала. Когда речь дошла до куклы Маши, оскалился злорадно, но смолчал.
– А теперь он где? – спросил Василий, выслушав все до конца.
Ромка засмеялся.
– А его на потолок выбросило. Он когда из «конуры» удирал – в скок вляпался… Где-то там ходит… – Ромка запрокинул голову и принялся высматривать на потолке новичка. – Нет… – сообщил он наконец с сожалением. – Уже уполз куда-то…
– Ты очки-то ему верни, – посоветовал Василий. – Раз он такой слеподырый…
– Да они все равно скоро развалятся, – успокоил Ромка.
Очки… Очки в жизни Никиты Кляпова играли роль весьма значительную. С их помощью (а точнее – с помощью их отсутствия) он, как это ни странно, довольно успешно убегал от многочисленных неприятностей.
Сколько Никита себя помнил, душа его хотела покоя и гармонии, а реальность подходила
Было в этом что-то от наркомании.
…Проснувшись посреди площади, похожей на ледяное озеро, он долго не мог понять, что из вчерашних кошмаров ему приснилось, а что нет.
…Заброшенный пустырь, поросший пыльными жилистыми сорняками, куда разведенного и обиженного судьей Никиту занесло под вечер… Вздыхающая под ногами пухлая известка, обломок беленой стены с вырванным окошком и корявой надписью «На слом»… И наконец, спасительное благословенное безумие – серебристая летающая тарелка с открытым люком… Все это было.
Да, но потом?.. Гулкая пятиэтажка, населенная вещами-монстрами, глумливыми голосами… и четырехпалое безликое чудище, попросту изнасиловавшее Никиту…
Он приподнялся, озираясь.
Пятиэтажки на площади не было… Со всех сторон соломенно посверкивали причудливые, как сталактиты, колоссальные опоры. А может быть, и небоскребы… Господи, сделай так, чтобы вчерашний ужас оказался просто дурным сном! Ну что Тебе стоит так сделать!.. Никита схватился за ширинку – хотел удостовериться, что пуговицы на брюках целы, но от брюк (как, кстати, и от рубашки) к утру мало что осталось… Да, но очки-то – на нем! Никита схватился рукой за край оправы и надолго застыл с видом человека, только что обнаружившего, что у него в виске – шурупчик. Очков не было…
Он медленно поднялся на ноги и, все еще не веря, огляделся. Каждая канавка, каждый выступ на отдаленных сверкающих громадах были ясно различимы.
…Никита Кляпов смеялся, нежно трогал кончиками пальцев веки прозревших глаз, смотрел направо, налево… Потом блистающий мир снова вдруг утратил четкие очертанья, дрогнул, поплыл. Никита пришел было в ужас, но тут же сообразил, что плачет…
Внезапно ему пришло в голову, что проверка продолжается. Вчера проверяли на отрицательные эмоции, а сегодня вот проверяют на положительные…
Никита смахнул нечаянные слезы и нагнулся, подбирая с пола обрывки одежды. Непослушными руками смастерил что-то вроде набедренной повязки.
– Спасибо… – растроганно сказал он. – Я знал… Я знал, что вы…
Но тут у него снова перехватило горло. Виновато улыбнувшись, он подтянул повязку потуже и двинулся к ближайшим опорам, не догадавшись даже взглянуть в зенит, где присосалась к потолку фундаментом проклятая пятиэтажка.
…Первые увиденные Кляповым глыбы привели в его тихий восторг.