Рыцари Нового Света
Шрифт:
Родела — щит пехотинца. Диаметр 59,9 см, вес — 4,180 кг. Сзади щита приделана петля для руки; Адарга — щит всадника; Доспехи конкистадоров: шлем, кольчуга, перчатки, нагрудник. Но и эти, облегченные, доспехи оказались неподходящими для американской жары и влажности и, за исключением шлема, вместо них стали использоваться хлопковые накидки
Более удобна в обращении кольчуга. Но она ржавела, а главное, далеко не всегда сдерживала удары индейских стрел. В экспедиции Сото провели эксперимент: натянули кольчугу на корзину и попросили индейца выстрелить в нее из лука. Стрела пробила ее насквозь
И тогда конкистадоры, отбросив испанскую гордость, позаимствовали у индейцев майя и ацтеков их защитную одежду из плотного простеганного хлопка толщиною в три пальца, которая прекрасно защищала от стрел. С этими доспехами испанцы познакомились во время злосчастной экспедиции Кордовы на Юкатан, когда от индейских стрел погибло полсотни человек. Уже на следующий год в экспедиции Грихальвы конкистадоры облачились в хлопковую защиту, которую назвали «эскаупиль». Это что-то вроде безрукавки с высоким воротником, она доходит до колен и спереди застегивается на крупные пуговицы и петли.
Шлем испанского всадника. Изготовлен ок. 1500 г
Там, где индейцы использовали отравленные стрелы, эскаупиль опускался ниже колен, а на ноги надевались «гольфы» из того же материала — они назывались «антипаррас». Эскаупиль легок, не стесняет движений, одевается быстро, и хотя при дожде намокает и тяжелеет, по крайней мере, не ржавеет. Правда, выглядит довольно безобразно, особенно когда напитается грязью и потом. Чапетоны, прибывавшие в Новый Свет, щеголяли в своих новеньких доспехах и свысока посматривали на ветеранов, облаченных в вонючие хлопковые рубища; но после первых же переходов и битв быстро поняли что к чему. Испанцы скроили эскаупиль и для коней — это уже была их собственная модель: попона, закрывавшая тело коня от шеи до крупа.
Во время боя индейские стрелы застревали в эскаупиле, и конкистадоры становились похожи на дикобразов. А после битвы они развлекались тем, что подсчитывали застрявшие стрелы — у кого больше. По свидетельству хрониста Педро де Агуадо, [27] один испанец насчитал в своей защите и в защитной попоне коня около двухсот стрел. Пусть он же, Агуадо, завершит этот раздел, дав подлинный портрет рыцаря Нового Света: «Человек, водруженный на коня и вооруженный всем этим оружием, представляет собой нечто самое уродливое и бесформенное, что только можно себе вообразить, ибо всадник и конь, чьи очертания искажены до неузнаваемости толстыми накидками из хлопка, становятся похожи на башню или на что-то вовсе несуразное…».
27
Педро де Агуадо (1503–1588) — автор исторических трудов «История Санта-Марты и Нового королевства Гранады» и «История Венесуэлы».
Оружие индейцев
Спору нет, оружие индейцев во многом уступало испанскому; однако туземцы отнюдь не были беззащитны перед нашествием чужеземцев. У них был свой военный арсенал, с помощью которого они нередко весьма успешно сопротивлялись завоевателям. Даже на Антильских островах испанцы, случалось, обращались в бегство, а уж материковая конкиста и вовсе не была избиением младенцев — и не только в случае с майя и ацтеками она превращалась в жестокую войну с большим количеством жертв с обеих сторон.
Итак, что могли индейцы противопоставить конкистадорам? Прежде всего лук — их главное оружие. Для изготовления лука подбирались специальные сорта древесины, прочной и упругой. Наконечники стрел делались из камня, гладкие или зазубренные, из рыбьих костей, змеиных зубов и шипов ската, или дерево закалялось в огне, что придавало ему твердость железа. Кстати, индейцы, можно сказать, изобрели принцип нарезного оружия (в Европе оно появится лишь в XIX в.): они иногда делали спиралевидное оперение стрелы, и это
Прицельность стрельбы из лука — около восьмидесяти метров, убойная сила достигала ста сорока метров. Скорострельность была невероятная: моментальным движением руки лучник выхватывал стрелу из колчана за спиной и выпускал десяток стрел в минуту; есть свидетельства, что иные могли пускать в минуту и до двадцати стрел. И видимо, не такая уж это метафора, когда конкистадоры пишут, будто стрелы заслоняли солнце. Меткость была тоже поразительна — впрочем, искусству стрельбы из лука индейцы обучались сызмальства. Рассказывали, что мексиканские индейцы подбрасывали кукурузный початок и удерживали его в воздухе стрелами до тех пор, пока не вышибали из него все зерна. В это трудно поверить. Но, безусловно, правдив, например, такой факт: в одной из битв во время экспедиции Сото восемнадцать испанцев, защищенных доспехами и эскаупилями с ног до головы, погибли от попадания стрелы в глаз или в рот.
Убойная сила лука тоже изумляла конкистадоров, особенно тех, кто побывал во Флориде. «Некоторые наши люди клялись, — свидетельствует Кабеса де Вака, — что видели в этот день два дуба, каждый толщиной с бедро в нижней его части, и оба эти дуба были пронзены насквозь стрелами индейцев; и это совсем не удивительно для тех, кто знает, с какой силой и сноровкой пускают индейцы стрелы, ибо сам я видел одну стрелу, которая вошла в ствол тополя на целую четверть». Во время экспедиции Сото, рассказывает Гарсиласо, пал конь. Хозяин внимательно осмотрел его и обнаружил лишь крохотную ранку в крупе. «Подозревая, что это была рана от стрелы, кастильцы взрезали коня и следовали за следом стрелы, которая прошла через бедро, кишки, легкие и застряла в груди, чуть-чуть не высунувшись наружу. Испанцы были поражены, уверенные, что даже аркебузная пуля не смогла бы так прошить тело коня».
Индейское войско
Речь до сих пор шла о стрелах, какие конкистадоры называли «чистыми». То есть — без яда. Испанцам несказанно повезло в том, что ацтеки и прочие индейцы Северной Америки, а также майя, инки, муиски и арауканы, видимо, полагаясь на свою силу, не использовали отравленных наконечников стрел. С этим страшным и коварным оружием конкистадоры впервые столкнулись в Дарьене (Панама), а затем в Венесуэле и в Колумбии, в Аргентине и в Парагвае, где, кроме того, индейцы стреляли отравленными шипами, выдувая их через тростниковые трубки (сербатаны), и цепляли обмазанные ядом колючки на деревья и кусты. Отравленные стрелы вызывали у испанцев панический ужас — и было отчего. Конкистадор-поэт Хуан де Кастельянос видел, в каких страшных мучениях умирали раненные «травой» (так испанцы называли яд), и в своей эпопее писал: мол, возблагодари Бога, если тебе довелось погибнуть в честном и открытом бою, а не от «травы», ибо «это худшее зло из тысяч зол». Любое ранение такой стрелой, пустяковая царапина, приводили к смерти в мучительной агонии, длившейся от суток до недели. По свидетельству Агуадо, яд «вызывает у человека дрожь и сотрясение тела и потерю разума, из-за чего он начинает говорить ужасные, устрашающие и святотатственные слова, неподобающие христианину при смерти». Бывали случаи, когда раненый не выдерживал пытки и, нарушив церковный запрет, кончал жизнь самоубийством.
Конкистадоры настойчиво искали противоядия, пытали индейцев, стараясь выведать тайну, но те и сами не знали защиты от собственного оружия. Оставалось только два средства спасения — и оба крайне жестоких. Первый — вырезание стрелы с корнем из тела; на этот случай хирург носил с собой остро заточенный нож и моментально производил раненому болезненную операцию. Если же стрела задевала, скажем, ухо или палец, то конкистадор, не дожидаясь хирурга, сам отрубал их. Второй способ — прижигание; поэтому иногда перед боем испанцы накаляли докрасна в жаровне кинжалы. Увы, и эти жестокие средства помогали далеко не всегда.