Рыцари Серебряного Щита
Шрифт:
Они обе наклонились и, всхлипывая, начали орошать слезами лицо чернокнижника. Солёные капли ползли у него по лбу, по щекам, а одна попала даже в рот. Твардовский облизнул губы, буркнул: «Соленое…» — и открыл глаза.
— Я боялась, что вы умерли, — сказала Кристя, и её мокрое от слёз лицо заискрилось радостью.
— Жив, только шея у меня очень болит. Видно, когда бежал, налетел на дерево. Перевязать бы…
— Всё будет хорошо, я сделаю перевязку, однако вы должны обещать мне одну вещь, дать слово… — сказал Здись.
— Всё обещаю…
— …что, пока мы не вернёмся
— Здислав, ваша милость, ведь ты сам видишь, что всё бы удалось, если бы в первый раз не та милиция, а второй раз — пёс… — начал Твардовский.
— Такое у меня условие! — твёрдо повторил Здись.
— Согласен. Очень мне больно…
— Слово?
— Слово!
Не прошло и десяти минут, а Твардовскому уже была сделана перевязка; на бинты пошла подкладка его же собственного кунтуша. Влажная тряпка немного уняла боль в шее. Он попробовал поднять сундучок с Тройным Кладом, но, оказывается, у него болела ещё и рука.
— Помогите нести! — попросил чернокнижник.
— Нет! — решительно отказался Здись. — Это тяжёлая рухлядь, а нам надо как можно быстрее возвращаться. Солнце уже всё ниже и ниже. Данка, который час?
— Десять минут пятого, — ответила девочка.
— Ну вот, видите! Поздно. Идёмте.
Твардовский выждал, пока ребята не скроются за деревьями, а потом, шепча заклятия, достал какой-то предмет из третьего тайника Тройного Клада и сунул его в карман. А пустой, хотя и драгоценный сундучок он отнёс к краю глубокого оврага и столкнул его туда. Падая, сундучок застрял между корнями, груды песку осыпались на него, и он стал невидим.
Чернокнижник внимательно оглядел всё вокруг, чтобы хорошенько запомнить место, и большущими прыжками начал догонять ребят.
— Ау, ау! Где вы?
— Ау, ау! — ответили ему девочки. — Идём!
— Быстрее! — крикнул Здись.
Одновременно с Твардовским появилась и вторая пропажа — из кустов тихонечко выбежал пёс Азор. На морде у него было написано нечто неопределённое, но глаза глядели сыто и самодовольно. Извиняясь перед ребятами, он заскулил и лизнул в щёку того, чьё лицо было ближе всех к земле.
— От него пахнет рассольником, — заявил Андрейка и вытер лицо рукавом рубашки.
— Ну ещё бы! Сперва шапку из барашка, а теперь целую куру сожрал! — Здись кулаком погрозил Азору.
Азор стыдливо опустил нос к земле, но вдруг прямо перед его носом зашелестела крыльями какая-то птица, и он немедленно бросился за ней в погоню.
— Стой! — Данка схватила пса за ошейник. — Ах ты разбойник! Где верёвка? Надо его привязать.
— Нечем. Верёвка осталась в лесу, — сказал Здись, вспоминая засаду на байдарочников.
— Я могу дать свою красную ленточку из косы, — предложила Кристя.
Пришлось привязать Азора к этому «ленточному» поводку, и они хотели было идти дальше, но дорогу им снова пересекла птица и исчезла между кустами.
— Это же та самая Сорока! Что ей от нас надо? — приостановился Здись. — Может быть, дорогу показывает?
— Тррь! Тррь! — громко застрекотала Сорока.
И только теперь разглядели её все —
— А я знаю, я узнал её! — восторженно воскликнул вдруг Здись. — Она живёт в Ковалике и доведёт нас до дома!
— Тррь! — обрадовалась вместе со всеми и Сорока и полетела впереди.
Все двинулись гуськом за нею, уходя всё дальше от негостеприимной поляны.
ГЛАВА XIV,
в которой здравый смысл прекращает начавшуюся было битву, весело пылает лагерный пионерский Костёр, но последняя часть Тройного Клада снова путает все Карты, мешая Рыцарям Серебряного Щита благополучно вернуться домой
Заросли становились всё реже, под ногами перестала хлюпать болотная жижа. Разлапистый сырой ольховник и ивняк сменили могучие, высокие сосны, устремлённые ввысь, как мачты огромных кораблей. Сорока, обрадованная тем, что отыскала затерявшихся человечьих птенцов, по-прежнему летела впереди, рассекая косые нити солнечного света.
Ребята двигались быстро. Увлёкшись наблюдением за таинственной птицей, которая неожиданно сделалась их проводником, они немного забыли о голоде, мучавшем их, и о гудящих от усталости ногах. Только Твардовский, плетясь позади, беспрерывно охал. Он пытался призвать на помощь верховного чёрта, но тот не соизволил даже отозваться.
Андрейка долго слушал его заклинания и наконец, повернув голову в сторону чернокнижника, сказал:
— Вы на него, пожалуйста, не кричите. Он, наверно, на каникулы уехал или, может, на какое-нибудь собрание ушёл. Моя мама тоже иногда звонит, звонит папе на службу, но ничего не помогает. Я уже спать ложусь, а папы всё ещё нет…
Ветер, оживлённо болтающий с верхушками сосен, скакнул вниз и лизнул ребят в щёки своим холодным, влажным языком.
И вот путешественники увидели между стволами небо. Здись сразу же приостановился, а за ним и все остальные.
— Что случилось?
— Она нас не туда ведёт, — сказал он. — Мы находимся сейчас недалеко от берега озера, надо свернуть немного вправо, — и Здись рукою показал нужное направление.
Сорока вернулась, описала круг над ребятами и начала недовольно стрекотать.
— Поглядите! — воскликнула Данка.
На мху, выложенная из сухих веток, виднелась стрелка, которая показывала то же самое направление.
— Ну и что же? — спросил Андрейка.
— Да, видно, пионеры здесь где-то поблизости живут. Пошли быстрее, посмотрим. — Кристя с любопытством огляделась по сторонам.
— Ну ладно, пошли тогда, — принял решение Здись и, недоверчиво скосив глаза на Твардовского, пошёл вслед за Сорокой.
Они обошли поваленное ветром дерево, наткнулись ещё на два знака, сложенные из веток, и вдруг увидели впереди огромную красно-белую птицу, сидевшую высоко на стволе сосны. Она трепетала крыльями, словно хотела вот-вот взлететь в небо, однако не трогалась с места.